Притворная дама его величества (СИ) - Блум Хельга - Страница 19

***

Судебное заседание шло уже третий час, а конца всему этому видно не было.

Слушалось дело барона Зерго против маркиза Мезельского. Барон во время охоты чересчур увлекся и в пылу погони пересек границу своих владений и вторгся в земли маркиза. Маркиз такую вольность бы ему простил, если бы барон не вытоптал ему весь урожай премиальной редиски и не пристрелил – опять же в азарте погони (и после пары-тройки бутылок вина) – бесценного павлина, выписанного маркизом из-за границы за бешеные деньги. Павлина и редиску простить было никак нельзя. Разбитое маркизово сердце требовало немедленного удовлетворения, и пострадавший ринулся наказать обидчика. Око за око, редиска за редиску. Но поскольку барон земледелием не увлекался – как видно из предыдущих событий, он сторонник более активного отдыха – маркиз решил отыграться на бароне иначе: он нанял поэта, который сочинил целый сборник неприличных стихотворений про баронову супругу. И ладно бы просто неприличные, на таком ажиотажа не сделаешь, поэт оказался довольно талантлив и в остроумной легкой форме высмеял.. хмм. Так сказать, формы баронессы. Автор стихов также удивлялся, как это барон решается охотиться, ведь его супруга обладает настолько ярко выраженным сходством с обожаемыми бароном кабанчиками, что в один не самый прекрасный день барон может ненароком перепутать и пристрелить первую, а совокупиться со вторыми.

Обиженный маркиз не пожалел денег на печать и сборник разлетелся по округе в неимоверных количествах. Хороший слог и ритм стихов сыграли свою роль и уже через несколько дней все вокруг, начиная от уличных мальчишек, и заканчивая благородными доннами, знали хотя бы пару стишков наизусть.

Барон пришел в ярость и подал на обидчика в суд за клевету. Маркиз в ответ на это выкатил встречный иск и предъявил барону обвинение в умышленном убийстве первоклассной редиски и уникального бесценного павлина.

Мы уже целую вечность слушали истца, со скорбным выражением худого лошадиного лица излагающего нам свою печальную историю.

- Таким образом, - напыщенно провозгласил, наконец, барон, - я требую немедленно удовлетворить мои требования и возместить причиненный ущерб!

- Это, каким же, интересно, образом? – прогромыхал маркиз – огромный бородатый мужчина. К бороде он, кажется, питал особую нежность, потому что каждые несколько минут проверял, не убежала ли, поглаживая ее огромной волосатой ручищей. – Подарить тебе новую жену? Или обработать магией эту, чтобы стала, наконец, похожа на человека?

- Вы это видели? – пронзительно взвизгнул барон. – Прямо оскорбление моей супруги и выкрики с места! Маркиз нарушает ход процесса! Прошу отметить это в протоколе!

Он вскочил с места и перегнулся через ограждение, нависая над бедным секретарем.

- Впишите немедленно! – потребовал барон и дернулся, заглядывая в протокол заседания. Его длинные худые ноги на мгновение оторвались от пола и зависли в воздухе.

Битком набитый зал суда замер, с интересом наблюдая за представлением. К глубокому сожалению некоторых присутствующих, барон не плюхнулся на побледневшего от столько пристального внимания секретаря.

- Уважаемые доны, я сейчас вас обоих отмечу.. – король сделал выразительную паузу, - в протоколе. И поверьте, вам это совсем не понравится.

Чертов Левергард, втянувший меня во всю эту историю, был прав. Эти люди сущие дети, честное слово.

- Барон, вы закончили свой трогательный рассказ? – тоном, не оставляющим возражений, спросил король.

- Да, ваше величество, - бросая на маркиза пылающий взор, сказал тот.

- Превосходно, - кисло кивнул король.

Следующим выступал маркиз. Он долго показывал суду изображения той самой, преждевременно почившей редиски.

- Лучшие всегда уходят рано, - глухо рокотал маркиз, теребя в больших ладонях, карточку со своими красавицами. Он уже трижды сморкался в огромный кружевной платок, украдкой вытирая слезы, и четырежды просил воды.

Оказалось также, что бесценное невинноубиенное растение стоило никак не меньше десяти тысяч золотых монет, в подтверждение чего у маркиза даже имелись соответствующие документы.

Нет, я, конечно, ничему не удивляюсь. Люди способны платить огромные деньги за любую ерунду, если она окажется в достаточной степени редкой, но десять тысяч! За редиску?!

С другой стороны, если бы я потратила кучу времени на уход за растениями, а потом какой-то нализавшийся алкоголя черт пришел и осквернил плоды многочасовых трудов… Пожалуй, я тоже была бы в ярости.

Маркиз уверял, что ничто не заменит погибшие экземпляры, но справедливость все же должна восторжествовать. Нельзя же, чтобы всякие пьяные прохвосты катались по чужим владениям, убивали чужих павлинов и чужую редиску.

- Суд удаляется на перерыв, - объявил король, когда адвокаты сторон закончили доказывать, что именно маркиз/барон (нужное подчеркнуть) является пострадавшей стороной и ценность какой-то драной птицы и пары салатных листьев/репутации баронессы, для которой вообще за счастье должно быть такое внимание, никак нельзя даже сравнивать. Разумеется, оба адвоката привлекли свидетелей, сообщивших, что барон был пьян вдрызг и не просто растоптал несчастное премиальное растение, но еще и уничтожил пару редисок путем жестокого поедания. Одним из свидетелей второй стороны был пожилой степенный доктор, удостоверивший, что у баронессы был нервный срыв, вызванный, очевидно, жестокими насмешками общественности после распространения маркизом этих гадких листовок.***

- И кто из них прав, а кто виноват? – спросила я, едва мы покинули зал.

Суд, в лице его величества и меня, идущей к нему в довесок, удалился в симпатичную гостиную с голубыми шелковыми обоями, и теперь собирался пить чай и выносить вердикт.

- Оба виноваты, - принимая из моих рук чашку, проверенную на наличие ядов, ответил король. Удовлетворенно откинувшись на спинку кресла, он вздохнул: - Одному надо меньше пить, второму не стоило задевать за живое чужих жен.

- Да, но ведь маркиз пострадавшая сторона! – запротестовала я, устраиваясь напротив короля.

- А барон не пострадал? – вскинул густую черную бровь мой собеседник. – Уверен, многоуважаемая баронесса житья ему не дает с тех пор, как маркиз выпустил эти стишата.

- Маркиз так поступил от горя. Оно затуманило его рассудок, - неизвестно зачем принялась я заступаться за маркиза. Наверное, из-за редиски. Все же он в нее вложил много сил. А что вложил барон в жену это еще узнать надо..

- Ну, я же не собираюсь никого из них казнить. Барона отправлю инспектировать границы. Там он найдет выход своей молодецкой удали, а заодно и пить перестанет. Некогда будет. Через пару месяцев вернется как новенький и еще спасибо скажет за то, что избавил его от баронессы ненадолго.

- А маркиз?

- Раз он такой огородник-любитель, пусть придумает, что делать с Гезельской топью. Чародеи все же не агрономы, всей специфики земледелия они не знают, а у маркиза давняя любовь к овощным и злаковым культурам. Он все время рассказывает о своих урожаях гигантской капусты, карликовых арбузов, фиолетовой моркови и дынных яблок. Вот пусть теперь пользу государству приносит. Нестандартный подход его, опять же, может пригодиться. Практически любой дон, оказавшийся в такой ситуации, вызвал бы барона на дуэль и на этом бы все закончилось. Маркиз же проявил смекалку и некую долю изобретательности. Раз знал, на что давить и как это сделать, значит, не дурак.

Его величество улыбнулся и подвинул ко мне поближе блюдо с пирожными.

- Надо же.. – осторожно беря воздушную кремовую корзинку, пробормотала я. – Не думала, что приговоры будут такими… персональными.

- Ты полагала, что я отправлю всех на рудники или заставлю платить огромные штрафы?

- Признаться, нечто подобное приходило мне в голову.

Белоснежная башня из крема слегка пошатнулась, и я дернулась, пытаясь удержать ее хрупкое равновесие и не уронить пирожное на платье. Король с интересом и нескрываемой насмешкой наблюдал за моими попытками.