Авиатор: назад в СССР 3 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 11

— Это мероприятие мной не планируется. А вот пресечение раскрытия секретной информации, которой с вами делятся некоторые офицеры Белогорского полка, я бы хотел произвести. Когда успокоитесь, Сергей? Отца и матери уже нет. Стройте свою жизнь без оглядки на прошлое.

Как заговорил товарищ майор! Прям добра мне желает. Хотя, он мне действительно ничего плохого не сделал. Наоборот, его вмешательство расставило все точки в моём конфликте с Баля.

— Тот, кто не знает прошлого, не имеет будущего, Михаил Вячеславович. Если бы мне кто-то рассказал о гибели отца и матери, я бы сразу всё закончил.

— Вы же понимаете, что просите невозможного. Я вам тут не помощник, — сказал Поляков и снова откинулся назад. — Но не советую, пользоваться моим хорошим расположением к вам. Прекратите попытки докопаться до правды. Этим вы сможете обезопасить себя от нежелательных последствий, и другим жизнь не портить.

Громкое предупреждение от майора. Стоит ли его бояться? Сейчас сказать трудно. Остерегаться точно стоит.

— Я могу идти?

— Да, пожалуйста. Рад был пообщаться, — весело сказал Поляков, протягивая мне руку, которую я пожал. — Вам очередной привет от Краснова. Кстати, он отдыхает в Белогорске со своей семьёй. Даже внука взяли с собой.

— Всего доброго, — сказал я, и вышел из кабинета.

Не зря вызывал меня особист. Сначала предупредил, чтоб не ввязывался в раскрытие государственных секретов, а теперь, будто из хороших побуждений, сообщил о пребывании товарища Краснова в нашем городе. Ещё и про Аню напомнил.

При одной только мысли об этой девушке, начинают бурлить воспоминания моего реципиента. Чего ж так не получается выкинуть её из головы?

Встретиться с Красновым надо, только где его искать. Есть идея, что, раз он здесь, то может захотет пообщаться со своими коллегами по Вьетнаму — Добровым и Борисовым. Стоит их поспрашивать.

Экзаменационный полёт был мной выполнен с оценкой «отлично», хотя и не без замечаний. Полковник Михайлов был сдержан на похвалы в мой адрес, но когда чувствуешь, что у тебя самого получилось хорошо отлетать, лишние овации, ни к чему.

— Курсант Родин, ваша оценка «отлично». Поздравляю с окончанием обучения на Л-29. Возможно, пересечёмся уже на следующем вашем типе. Удачи, сынок, — сказал Владимир Сергеевич, расписался в моей лётной книжке и пожал мне руку.

— Товарищ генерал... виноват, товарищ полковник...

— Не торопись! Я, конечно, не против быть генералом, но пока рано, — улыбнулся Михайлов. — Чего хотел?

— Как думаете, вы сможете отстоять училище, если его... вдруг решат закрыть? — спросил я.

— Родин, ты чего? Зачем училище закрывать? У нас старейшее после Качи учебное лётное заведение. О таком даже не думай, — похлопал он меня по плечу. — Из-за инцидентов и аварий, никого закрывать не будут. Ты поэтому спросил?

— Да, — соврал я, зная будущую судьбу нашего училища. — Просто так большие начальники не приезжали бы.

— Да забудь ты про них. Не приедут уже, — отмахнулся Владимир Сергеевич, снимая фуражку. — Это моё родное училище. За него я всегда буду стоять горой. Но там наверху и без меня найдутся люди, способные его отстоять.

Так же, как и вчера, он удалялся от меня. В его слова хотелось верить и верилось. Но будущее я уже знаю.

Михайлов до конца будет отстаивать Белогорское училище, даже будучи военным пенсионером. Честь ему и хвала за это. Однако, этого будет недостаточно, чтобы сохранить учебное заведение.

В сентябре 2011 года на том самом плацу, где когда-то и Владимир Сергеевич сам стоял в строю курсантов, произойдёт прощание с боевым знаменем. Все будут ждать его выступления, но он так и не появится перед строем. Ему будет тяжело видеть эти «похороны» училища, которое он пытался сохранить до последнего дня.

И вот, когда уже все мероприятия, предусмотренные этим ритуалом закончатся, а начальник училища будет готов дать команду на прохождение торжественным маршем, генерал армии в отставке, Герой России Михайлов появится перед строем курсантов и скажет своё слово. Кто знает, насколько тяжело ему было в тот момент.

А вот кому совсем не тяжело, так это нашему Валентиновичу, который... пропал. Не попадался нам на глаза и Костян. Полёты уже закончились, а его всё не видно. Естественно, событие с отсутствием Бардина заняло большую часть вечернего выступления комэски Реброва.

— Кто видел товарища Бардина? Признавайтесь и тогда я вас угандошу не сильно. Остальные пойдут у меня копать, пока этот весельчак не появится в моём кабинете.

— Товарищ командир, а что копать? — спросил из строя Швабрин.

— Что копать, Иван Фёдорович? Есть тут одна работёнка, которая перепала нашему полку, — сказал Ребров, разворачивая какую-то бумагу.

— Разрешите встать в строй? — появился наконец-то Костя с какой-то небольшой коробкой в руках.

По его счастливому виду было ясно, что всё у него получилось. Молодец, товарищ подполковник Граблин!

— Живее, Бардин. На чём я остановился?

— Всё у нас плохо, товарищ командир, — выкрикнул кто-то из строя.

— Ага. У нас полная задница! И есть у неё название — телефонный кабель. Его будут тянуть от нашего города до Сметановки. И нас в вежливом приказном порядке пригласили принять в строительстве этой магистрали непосредственное участие.

Слова в строю «твою мать!», «кабздец» и их более жёсткие производные, моментально разнеслись по всему плацу.

— Рты закатали, пока я вам не вкатил! Нашей эскадрилье достался самый лучший участок — между Орловкой и Сметановкой. Не возбухать, а завтра быть готовыми к убытию в направлении фронта работ.

Вот так! Думал, что пару дней можно расслабиться после лётной практики, и на тебе.

Работы было не просто много. Такого слова нет для описания этого объёма. Для того чтобы прокопать этот «Кабелепровод», потребуется не один день, и не один десяток сломанных лопат.

— Вы сверху видели, какое там расстояние? Это же миниатюрный «Беломорканал»! — восклицал Артём после построения. — Лучше бы не торопился сдавать экзамен.

— Это бы тебя не спасло, — сказал я. — Костян, как слетал?

— Сдал я. Сам слетал, как никогда раньше, — ответил он, раскрывая коробку. — А вот, что мне перепало.

Костя достал ту самую модель МиГ-21, которую мне показывал Граблин. Такую вещь, как подарок супруги, он решил отдать простому курсанту.

— Сказал, что это был его крайний полёт. Может, зря мы на Граблина плохое думали? — спросил Костя.

— И правда, нормальным мужиком оказался. Только не пойму, зачем из-за дочери уезжать в Москву? Здесь школ, что ли нету нормальных? — задавался вопросом Тёма.

— Ты вот лучше думай, как нам завтра не сдохнуть от жары. Граблин уже уезжает, а нас пока никто не отпускает, — сказал Макс.

С самого утра начались работы нашего строительного отряда. Два взвода курсантов — наш и первого курса, отправили в район предполагаемого расположения кабеля.

Местность, как и полагается в подобных случаях, была полностью открытой, без единого деревца или домика, где можно бы было спрятаться от жары. Контролировал проведение наших работ целый заместитель командира полка по тылу.

Как и большинство представителей его специальности, подполковник Буряк отличался красивой формой одежды и большим её размером. Даже при огромном желании, обнять тыловика у нас бы не получилось и вдвоём. Размер его живота этого не позволял.

В целом, человек этот Буряк был тихий и спокойный. Кнутом нас не бил, а даже наоборот, обещал одарить пряником. Через час после начала работ отправил один из ЗИЛов, которые нас привезли на работы, в столовую за водой и вкусняшками.

— Я у него уточнил, — сказал Макс, возвратившийся от Буряка. — Сейчас нам пряников привезут. Сегодня, говорит, весь день работаем, а завтра до обеда.

— Есть хочу. Может, сбегаем до магазина? За лесопосадкой здесь есть, — предложил Артём.

— Потерпи, «желудок», — сказал я. — Сейчас подвезут.

— Да ладно, — отмахнулся Рыжов. — Тут, кстати, настойку классную делают. От неё даже запаха нет. Может, отметим окончание практики, раз нам не дали этого сделать в увольнении?