Авиатор: назад в СССР 3 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 44

— Константин Юрьевич, так что вы хотели сказать? — спросил я, выходя в коридор и прикрывая за собой дверь.

Отец Жени не сразу обернулся. На его лице не было той самой задумчивости профессора, которая была ему обычно присуща. Не излучало его лицо и того азарта, который был в его глазах сегодня днём. Сожаление и принятие чего-то неизбежного — вот что читалось в глазах Константина Юрьевича.

— Один писатель как-то написал такие вот строки: «Всё не то, чем кажется. Если вскроешь слой, ужасом измажешься... А потом золой», — сказал Горшков и зашёл в свой номер.

Знать это стихотворение он не мог, поскольку написано оно было в моём будущем, человеком под псевдонимом Франс де Симон. Вот и думай теперь, Серёга, один ли ты такой «пришлый» из другого мира.

С утра в аэропорту была очень большая суета. В это время года с погодой вечно случаются какие-то непонятки. Вот и сейчас настоящий коллапс.

Минусовая температура воздуха, плюс к этому дождь и получаем гололёд. К тому же низкая облачность, которая не позволит нашему лайнеру использовать Внуково, как запасной аэродром для посадки.

Скачки с места на место начались сразу. С самого утра был закрыт аэропорт Краснодара по погоде. Пока открывался наш аэропорт посадки, закрылся для вылета и Внуково.

— Всё через одно место. Может всё-таки поездом? — спросил я, но Горшков был непреклонен.

Ему нужно было только лететь. Эта его спешка только усиливала мои сомнения в нём. Он явно бежал от чего-то.

— Папа, давай поездом? Я уже переживаю, да и Серёжа грешит на погоду, — уговаривала своего отца Женя, когда мы сидели в зале ожидания.

— И правда, Константин Юрьевич, хочешь быстрее лети самолётом, а хочешь вовремя — езжай поездом. Мудрость! — сказал я, обнимая Женю.

— И где вас таких только делают, не в Белогорском ли училище? — спросил он.

— Там и только там.

Время приближалось к вечеру, но наш рейс всё ещё задерживался. И вот тут-то и снова проявил себя Горшков, зацепившийся глазами за табло информации.

— Можем вылететь на Одессу, а там и доберёмся до Белогорска. Прямой поезд есть до Жданова, а потом морским транспортом...

— Пап, ты знаешь, как я боюсь моря. Давай, как предложил Серёжа на поезде.

Висевший на табло рейс SU1691 Москва-Одесса планировался к вылету, и на него заканчивалась регистрация. Можно было ещё купить билеты, да только чуйка не давала мне покоя. Садиться на этот рейс было нельзя.

Горшков внимательно посмотрел по сторонам и уцепился взглядом за что-то. Оказалось, что за кого-то. У телефонного аппарата стоял один из сотрудников Платова, который вчера вёл под руки задержанного.

— Летим на Одессу. Быстро, — сказал Горшков и потащил нас к кассам.

Уговоры Жени не помогали. Константин Юрьевич был непреклонен. Мне лететь в Украинскую ССР было нельзя, поскольку я был отпущен в Москву с прибытием в Краснодар и далее в Белогорск. Но и отпускали меня под ответственность Горшкова-старшего.

— Итак, три билета на рейс Москва-Одесса, номер борта будет СССР-42444. Не перепутайте, а то там есть на перроне пара похожих самолётов...

Этого не может быть! Не бывает таких совпадений!

— Ещё раз бортовой номер? — оттолкнул я в сторону Константина Юрьевича.

— Ту-104, номер СССР-42444.

Значит, не ослышался. Лететь нам нельзя, да только кто мне сейчас поверит?

Вскоре после взлёта на этом борту сработает сигнализация о пожаре левого двигателя. Экипаж примет решение о возвращении во Внуково и посадке с весом, больше максимального для посадки. Дальнейшая цепь случайностей, ошибок и других факторов приведёт к катастрофе с гибелью большого числа людей.

— Что тебя насторожило? — спросила Женя, которая находилась вся на нервах.

Горшков тоже смотрел на меня вопросительно, но в поле его зрения вновь попал знакомый мне человек. Его он тоже узнал.

— Константин Юрьевич, вам нужно лететь другим рейсом, а мы поедем на поезде. Ну его, эту Одессу...

— Кхм, — откашлялся Горшков, поправляя свою куртку.

Он смотрел на меня и на Женю. Понимает ли он сейчас, что садиться в этот самолёт ему нельзя?

— Береги Женю, Сережа. Всё хорошо, — сказал он, поцеловав свою дочь. — Сдавайте билеты и на поезд.

Горшков взял свой чемодан и направился к стойке регистрации. Через несколько шагов он остановился и повернулся к нам.

— А история хорошая наука, правда, Сергей? В нашем с тобой случае даже полезная, — улыбнулся он и заспешил дальше.

Не знаю, какой план возник у Горшкова. Из Одессы ему будет проще уйти заграницу на каком-нибудь иностранном судне. Да только он оставляет здесь свою семью, которую ждут допросы, если только Краснов не смилуется.

Поверит ли мне Горшков или нет? Раскрою ли я себя своими знаниями или он посчитает меня сумасшедшим? Если мои догадки верны и отец Жени такой же, как и я, то сложностей не должно возникнуть.

— Константин Юрьевич, — крикнул я, пытаясь остановить Горшкова. — Вы же знаете, что самолет разобьется, и зачем поднимаетесь на борт? Мы же можем спасти этих людей…

— Сергей, не неси чушь, — спокойно сказал он.

И все-таки я ошибся, подумав, что Горшков тоже из будущего. По крайней мере, я попытался его остановить. Значит такова его судьба.

Через большие панорамные окна я наблюдал, как выруливает Ту-104Б с Константином Юрьевичем на борту. Попытка увести Женю не увенчалась успехом. Она хотела проводить своего отца, а уже потом ехать на железнодорожный вокзал.

Звуки взрыва и сирены аварийных машин мы услышали уже на автобусной остановке.

Декабрь, 1979 года.

Чем ближе становился момент наступления нового года, тем больше меня смущало внешнее спокойствие моих товарищей. Учёба шла своим чередом. Одни наряды сменялись другими, а на моей парадной форме появилась ещё одна курсовка. Теперь их у меня четыре.

— Серый, чего такой смурной? В увольнение ходил же на этой неделе, — сказал Артём, подсаживаясь ко мне перед очередным практическим занятием по штурманской подготовке.

— Да всё как всегда. Наталья Александровна заболела, так что Женя поход в кино отменила. Пришлось самому довольствоваться просмотром Челентано.

— Ого! На «Блеф» ходил? — спросил Костян, подскочив со своего места. — И как тебе? Столько слышал, что фильм хороший, но всё никак не схожу.

Фильм как фильм, если честно. Адриано Челентано не подражаем, юмора достаточно, но до его дуэта с Орнеллой Мутти немного не дотягивает.

После небольшого обсуждения итальянского фильма, поднялся вопрос об очередном каникулярном отпуске, будущей лётной практики и раскладах на распределение. Последнее стояло особняком, поскольку скоро должна была начаться «битва поршней». Иначе говоря, начнутся интриги, поиски выходов на влиятельных людей с целью попасть в нужное место службы.

Этот период в своё время был уже мной пройден. Ранее огонь этих сражений за места под солнцем меня коснулся по касательной. С моим высоким рейтингом и заслуженным красным дипломом, после окончания училища я имел право выбора при распределении. Сейчас всеми силами стремился к этому, но в данный период истории страны подобной привилегией обладали только медалисты. Хорошо, что пока я шёл в рядах таких счастливчиков.

— Встать! Смирно! — подал команду Макс, когда открылась дверь в нашу аудиторию.

На пороге показался наш преподаватель по штурманской подготовке Филипенко.

— Да сколько повторять, что при мне можно не вставать, — в свойственной манере отмахнулся Алексей Алексеевич. — Сегодня не как всегда, потому что за окном у нас что? Рыжов, говорит!

— Эмм... вода, — неуверенно ответил Артём.

Тут Тёмыч был прав на все двести. На улице и правда было воды по колено. Крайние дни что ни день, то ливень. Обычный декабрь для нашего Белогорска.

— Молодцом, и выглядишь огурцом. Но не об этом сейчас, а пришёл я... что сделать Бардин?

— Обрадовать нас, — подскочил со своего места Костя.