Авиатор: назад в СССР 3 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 47

— Пока не думал ещё. Не сильно знаком с расположением боевых полков, так что пока мыслей нет. Вообще, рано думать об этом. Целая лётная практика впереди.

— Практика-то впереди, но о будущем надо думать уже сейчас. Хочу тебе предложить неплохое место для службы, — сказал Геннадий Павлович и взял со стола свою большую рабочую тетрадь.

Как я и предполагал. Если честно, было прям-таки, волнительно ждать сейчас предложения от полковника. В голове уже крутились несколько названий полков, которые я знал ещё по своей прошлой жизни. Сейчас как предложат мне Кубинку в Подмосковье, Группу Советских Войск в Германии или что-нибудь ещё заграничное, а может и Дальний Восток.

В любом случае, в заграничные части можно ехать, но через определённое время нужно оттуда драпать. Не за горами возможный развал Организации Варшавского Договора и самого Союза.

В Кубинке было бы неплохо. Там и к пилотажным группам можно попробовать примкнуть в будущем.

С Дальнего Востока можно и не уехать, ввиду постоянной нехватки там народа в частях. Зато оклады выше и пенсия в тех районах больше.

— Значит так, с Борщевым я разговаривал насчёт тебя. Он только за, чтобы ты остался в одном из училищных полков. Места есть, перспективы по должностям тоже, ротация отсутствует.

Теперь всё понятно. Оберегают меня друзья Сергея Родина-старшего.

— Есть места в Белогорске и Антайске. Города неплохие, работы достаточно. Лётный класс налетать будет не проблема, а там либо академия, либо испытатели. Там уж сам определишься, — улыбнулся Добров, предвкушая моё согласие.

Зря он так думает. Становиться лётчиком-инструктором в мои планы не входит.

С одной стороны, в учебном полку не так уж и плохо. Многие знаменитые люди для авиации начинали свой путь с должности инструктора, например космонавт Владимир Джанибеков, дважды Герой Советского Союза.

В семейном плане тоже всё хорошо будет. Командировок почти нет, места расположения полков не какие-то забытые деревни или сёла, а вполне себе города. Нагрузка, правда, как у дагестанского ослика в горах.

— А если откажусь? — спросил я, зная, что именно так и сделаю.

Не хотел я оставаться в учебной системе. В обычный полк хотелось, а может и на войну. Сам не понимаю почему, но тянет меня «за речку». Не отпускает, видать, прошлая жизнь, когда не мог я себя представить в мирной обстановке.

— Тогда мне нужно узнать от тебя причину отказа.

— Не хочу, чтобы за меня просили и утирали сопли. Да и не моё это дело учить летать.

— А что тебе по душе? Война? В Афганистан собрался? — резко спросил Добров, доставая пачку «Стюардессы». — Не начал курить?

— Вредно для здоровья.

— Да, да. Слышал. От ответа не уходи — почему не хочешь в учебный полк? — задал свой очередной вопрос Добров, подкуривая сигарету.

— Я не говорил, что не хочу...

— Серёга, не умничай. Пока я курю, рекомендую тебе ответить.

— В обычный полк хочу. Чтоб был боевой и с хорошей подготовкой. В Туркестанском округе есть, как мне кажется, парочка таких.

Добров задумался, услышав, что я назвал один из двух ближайших к Афганистану округов.

— Ничем от отца не отличаешься, — сказал он, затушил в пепельнице только начатую сигарету. — Время у тебя есть ещё, чтобы подумать.

— Своего решения я не изменю, товарищ полковник. Разрешите идти? — встал я со своего места, вытягиваясь по стойке «Смирно».

— Идите, товарищ курсант.

Следующие несколько дней, пока шла очередная наземная подготовка, я размышлял по поводу разговора с Добровым. И ведь его предложение вполне себе хорошее. Оставаясь в структуре училища, вряд ли я столкнусь с бытовыми проблемами. Можно относительно расслабиться, хотя работа инструктора очень напряжённая и ответственная.

— А чего ты отказываешься, Серый? — спрашивал меня Костян, когда мы стояли на плацу полка в ожидании очередного построения.

— Согласен. Тем более, если он предлагает свою помощь, — поддерживал его Макс.

— Серёга, я от тестя слышал, что Добров вскоре может в командование училища уйти, а может и после Борщева начальником училища станет, — сказал Тёмыч. — Я вообще не против такого развития события.

— Артём, тебя другая учесть и не ожидает. Света тебя дальше нашего аэродрома никогда не отпустит, — улыбнулся я.

— Ага, как там в больнице дела? — спросил Макс, интересуясь здоровьем Светы.

— Ой, да нормально всё. Ночью опять звонила в роту. Целый час разговаривали. Я уже стоя засыпать стал.

— Чего-то случилось? — спросил я.

— Случилось, — недовольно воскликнул Артём. — Ей показалось, что скоро дождь начнётся. Сказала, что скучно одной ждать, вот и мне позвонила, чтоб я ей компанию составил.

— Ну ладно тебе. Потерпи немного, — улыбнулся я, толкая своих товарищей, чтобы они прекратили смеяться. — Скоро родит, и расслабишься.

— Да поскорее бы. А ведь вначале столько счастья было. Буквально, на седьмом небе мы летали, — словно передразнивая Свету, сказал Артём.

— Теперь ты медленно приземляешься все девять месяцев, — рассмеялся Макс.

— Да вот же! Сколько можно так названивать. Меня и Ребров вызывал к себе по этому вопросу.

— И чего сказал? — поинтересовался Костя.

— Чтоб я держался. Мол, это испытание все мужики проходят. По его словам беременность — вирус, который разносится мужчинами, а болеют им исключительно женщины.

Вот уж в правду говорят, что капризнее беременной женщины может быть только её муж. Недовольство Артёма продолжалось ещё несколько минут, пока Макс не подал команду «Становись». Перед строем эскадрильи показался Ребров.

— Команду не подавать! — громко сказал Ребров, за несколько метров до строя. — Завтра продолжим дальнейшее освоение МиГ-21. Наземку все прошли? — спросил он у своего заместителя.

— Так точно. Отчётный материал и зачёты сданы. Все готовы к вылету, — доложил ему майор, стоявший на правом фланге.

— Прекрасно. Итак, дикобразы аэродромные, не хочу сглазить, но пока мы не оправдываем своё подпольное звание «пьющей». Это радует, и не смейте меня огорчать. Инструкторский состав это тоже касается, — сказал Ребров, прохаживаясь перед строем, сложив руки за спиной. — Подготовка будет со своими особенностями. Есть ли необходимость кому-либо объяснять, с чем это связано? — кивнул комэска в сторону Рыжова.

— Выпускной скоро, товарищ подполковник. Надо готовиться, — ответил он.

— Рыжов, готовиться нужно ко всему. И не только к выпускному. У тебя и вовсе скоро забот прибавится, что ты очень сильно полюбишь свою казарму.

— Почему? — не понял Артём, но ведь ответ был очевиден как никогда.

— Да потому, что спать ты будешь только здесь, а дома не будешь. Маленький Артёмыч или Артёмовна, а может и оба сразу, не позволят тебе подобной роскоши. Ясно?

— Так точно.

— Ладно, — отмахнулся Ребров. — Не о вашем выпускном сейчас. Сейчас более важно, что наша страна вступила в активную фазу оказания помощи братскому народу Афганистана. От нас это требует более тщательной подготовки и... какого лысого ерша! — воскликнул комэска, остановив взгляд на нашем строе.

Все начали смотреть по сторонам и друг на друга. Я стоял в третьей шеренге и тоже не мог уловить объект пристального внимания Реброва.

— Ты откуда такой выполз... вечно твою фамилию забываю, — махнул в нашу сторону Ребров.

— Бардин я, — сказал Костя, на которого комэска указывал рукой.

— Да не ты. Вон тот знаток военной формы одежды на «галёрке», — сказал Гелий Вольфрамович. — Иди сюда, товарищ «курсант-генерал» или как тебя величать не знаю даже.

Из строя вышел Вася Басолбасов под еле сдерживаемый смех всей эскадрильи. Всё бы ничего, да только Василий наш воспринял недавнее поручение по поводу шапки слишком буквально. Старшина роты передал ему облезлую и старую. В ней, наверняка ещё Берлин брали, а может и в Финскую воевали.

От неё Вася сильно чесался, ну и написал домой, чтобы выслали ему денег на новую. Советских рублей на его имя не приходило, но бабушка подсуетилась и купила в ближайшем военторге ему новый зимний головной убор. Самый красивый из представленных на полках.