Всадник на белом коне. Пробуждение (СИ) - Морозевич Юрий В. - Страница 38

– Предложи что-нибудь получше, – возразил Сип.

С конкретными предложениями было не очень. Компаньерос угрюмо переглядывались, и никто не рисковал оспорить озвученный вариант. Наконец, Гуайюса нарушила молчание:

– А ты знаешь дорогу в Кубундо?

– Нет. Кроме того, что город находится где-то на востоке между Атлантическим и Индийским океанами.

– Очень конкретно... – произнес Агаур.

– Я же не настаиваю, что мой план идеален, – пожал плечами Сип. – Но за неимением другого... Возможно, по дороге встретим кого-то, кто нам поможет.

– Ага... Например, аллигаторов, – съязвил Агаур.

– Мы не дойдем, – тоскливо сказала Гуайюса. – По джунглям... с нашим-то снаряжением...

– Короче! – прервал обсуждение коммодор. – Я принял решение. Выступаем на восток. И если нам повезет, то выберемся из этого чертова Ожемба-Томбо, пираньи вам всем в зад! А ну, поднялись, и вперед, пока не стемнело!.. Квасимба!

Сидевший чуть в стороне ото всех африканец поднялся и подошел к коммодору.

– Надеюсь, ты у нас не только знаток бегемотьего дерьма, – произнес он. – Поскольку этот континент для тебя, можно сказать, родной, будешь проводником. Есть предложения, как нам выжить в джунглях?

– Мы не выживем, Мэтт, – тихо сказал Квасимба. – Гуайюса права.

– Я не спрашиваю тебя, выживем мы или нет, – злобно прошипел коммодор. – Я всего лишь хочу знать, что нам следует делать.

Африканец обвел зашевелившихся компаньерос внимательным цепким взглядом.

– Прежде всего, – тоном знатока заявил он, – советую разобраться с остатками одежды. Необходимо по возможности закрыть все участки кожи, потому как там, – он указал на сплошную зеленую стену, вздымавшуюся ввысь всего лишь в нескольких шагах, – просто невообразимое количество всевозможных кровососущих насекомых, и прежде всего комарья. Но хуже всего то, что здесь водится одна большая и злобная муха, полупрозрачная на вид. Ее укус почти незаметен, но потом наступает такая боль, которую не всякий способен выдержать. Поэтому рекомендую быть крайне внимательными и постоянно осматривать себя и друг друга. Ну и напоследок: обувь, которой у нас попросту нет. Пара трофейных ботинок не в счет, они в джунглях долго не продержатся. А босиком там вообще делать нечего. Как решить эту проблему, я не знаю. А потому твердо убежден: намеченный план абсолютно невыполним.

– Свое мнение можешь засунуть себе в зад, – сверкнув глазами, заявил Мэтт. – А за консультацию спасибо... Эй! Все слышали, что сказал наш новый проводник? Одежду долой! Валите в кучу прямо сюда, будем думать, как ей получше распорядиться.

Куча вышла на удивление маленькой: пара брюк, рубашка да две летных куртки. Не считая ботинок: всего лишь две пары на шестерых... Не густо... Сип переглянулся с коммодором, размотал сверток и добавил рубашку второго пилота в общую копилку. Компаньерос недоверчиво покосились на шкатулку, но в основном промолчали. Лишь Агаур хмуро поинтересовался, что за дерьмо в руках у Сипа.

– Важные документы, – ответил тот.

Похоже, группа удовлетворилась столь кратким объяснением, потому что вопросов больше не последовало.

После недолгих колебаний было принято решение: употребить доставшиеся им невеликие ресурсы на то, чтобы соорудить некое подобие обуви, а остальное – как получится. Ботинки по всеобщему молчаливому согласию отдали женщинам. Квасимба, ни на кого не глядя, разулся и подошел к стоявшей босиком Гвайтане.

– Вот, возьми, – сказал он, протягивая ей спортивного вида туфли.

Девушка, не говоря ни слова, отвернулась.

– Не глупи, – продолжал настаивать Квасимба. – Да, я предатель и не стою того, чтобы со мной общаться. Но поверь, они могут спасти тебе жизнь.

– Бери, Гвайтана, – сказал Мэтт. – Пусть лучше мучается это отродье гиены. Так будет справедливо.

Девушка немного поколебалась, а затем взяла подношение и сразу же отошла в сторону.

– Не ожидал, – негромко произнес коммодор, покосившись на глядевшего ей вслед Квасимбу. – Видно, есть еще в тебе что-то человеческое.

В результате недолгих приготовлений группа более-менее подготовилась к нелегкому походу. Выглядели компаньерос на редкость живописно: женщины в мужских ботинках на босу ногу и мужчины в обмотках из разорванных брюк и рубашек. Летные куртки достались Гвайтане и Дэсме, а Гуайюса от дополнительной защиты высокомерно отказалась, понадеявшись на собственную сноровку. Квасимба поглядел на нее в сомнении, после чего предупредил об огромном количестве разного рода колючек и репьев, способных серьезно поранить открытую кожу. Гуайюса презрительно посмотрела ему в лицо и гордо отвернулась. Африканец не стал настаивать, потому что прекрасно понимал: любая одежда все равно превратится в лохмотья даже после краткого путешествия сквозь заросли.

– Выступаем! – наконец, объявил коммодор. – Сип, Эск и Агаур впереди, остальные цепочкой за ними. Вперед!

– Смотрите по сторонам, – предупредил Квасимба. – В траве могут быть ядовитые змеи. И вообще, придерживайтесь правила: все, что летает, прыгает, ползает и плавает стремится вас съесть. Возможно, тогда проживете чуть дольше.

Группа втянулась в заросли.

Сильно потемнело, словно нежданно-негаданно наступил вечер. Сип поднял голову и не увидел неба. Вверху простирался сплошной полог из растений самых разнообразных форм и размеров, полностью закрывавший обзор. Растительный свод казался невообразимо тяжелым, словно сделанным из свинца, а под ним царила невыносимая духота и страшная влажность.

Почти сразу же выяснилось, что джунгли Ожемба-Томбо состояли из трех четко очерченных ярусов: внизу – лианы и папоротники, из гущи которых вверх, к свету, устремлялись деревья каких-то неизвестных пород. Высоко вверху деревья разветвлялись, а их широкие зеленые кроны образовывали вторую галерею, почти непроницаемую для дневного света. Стволы сплошь обвивали бесчисленные папоротники, мхи, фикусы и орхидеи. И, наконец, третья, самая высокая галерея – гигантские пальмы, кроны которых при всем желании невозможно было увидеть отсюда, с самого дна бескрайнего растительного океана. Насколько мог судить Сип, в высоту исполины достигали не менее восьмидесяти метров, уверенно возвышаясь над плотным зеленым покрывалом и получая в награду максимальное количество солнечного света. Повсюду – и в кронах деревьев, и в густой растительности на земле – буквально кишели разнообразные, привыкшие жить в полумраке животные, большую часть из которых составляли самые невероятные насекомые.

Было серо, душно и влажно. По телу непрерывно струился пот, ни одна капля которого не желала испаряться. И запах... буквально преследующий по пятам запах гниющего дерева и прелых листьев, перемешанный с остаточным ароматом бегемотовых испражнений... Широко раскрытые рты вовсю пытались вобрать в легкие тяжелый липкий воздух, однако безуспешно... уже через несколько десятков шагов его катастрофически стало нехватать. Сип полностью потерял направление, и не смог бы с уверенносью ответить на вопрос, движутся ли они на восток... или на юг... а может быть даже на запад. В голове окончательно все перемешалось, и осталась лишь необходимость передвигать непослушные ноги и рвать руками преграждавшие путь упругие лианы...

Ночь упала совершенно неожиданно. Словно кто-то взял и повернул выключатель, а в результате тропический лес мгновенно окутал непроницаемый мрак. Уставшие до крайних пределов компаньерос буквально повалились в густые папоротники, полностью пренебрегая советом Квасимбы соблюдать предельную осторожность. Сейчас наверняка не помешал бы уютный костерок и сытный ужин, однако ни того, ни другого взять было неоткуда. Голодные, измотанные неравной борьбой путники инстинктивно придвинулись поближе друг к другу, пока не сбились в одну большую кучу. Оставалось надеяться, что притаившихся во тьме ночных хищников не заинтересует горстка несчастных беспомощных людей. Хотя большинству из них собственная участь стала окончательно безразлична.

Мэтт хотел было распорядиться насчет дежурства, но потом передумал и просто махнул рукой. Бесполезно. Даже если случится что-то совсем уж нехорошее, в нынешнем состоянии сопротивляться они просто не смогут. Поэтому лучше набраться сил перед завтрашним марш-броском, а те, кто выживут, пойдут дальше.