Танцуй для меня, девочка (СИ) - Пырченкова Анастасия - Страница 10

— А что, чтобы кого-то хотеть, нужно обязательно чтобы этот кто-то был рядом? — попыталась оправдаться. — Есть, знаешь ли, мужчины, которые способны возбудить женщину даже на расстоянии. Достаточно просто о них подумать.

“И это не ты”, — повисло недосказанным.

Наверное, это должно было его разозлить. И разозлило. Но желание чувствовать ее было выше любого гнева. Она и сама, пусть и молчаливо, а подавалась навстречу его действиям. Особенно когда мужские пальцы подцепили край трусиков и отодвинули в сторону, чтобы в следующий миг погрузиться во влажную плоть.

— По-прежнему утверждаешь, что не из-за меня? — уточнил, ощутив, как мягкие стенки обхватили его. 

И как же охрененно это ощущалось!

— Ах-халая, ты спятил? — выдохнула Валентина, ногтями царапая серебристый металл. — Мы же на людях.

Да, где-то на задворках сознания Тенгиз тоже об этом помнил. Где-то очень глубоко. Но ему было плевать. Как вообще можно о чем-то думать, когда лежащая под ним бестия буквально течет на его пальцы, подается навстречу и уже почти не сдерживает стоны, которые ему просто необходимо слышать? Слышать и знать, что ее по-прежнему кроет не меньше него самого. Что если он сейчас вставит в нее свой член, она не будет сопротивляться, а примет всего без остатка, как прежде. Как принимала сейчас его пальцы. 

Ладонь с ее шеи сместилась ниже, ведя линию вдоль позвонков, отчего девушка невольно прогнулась в спине, больше не в силах сдержать стон. Да, это был тот самый запрещенный прием с его стороны, помня, насколько чувствительно Валентина всегда реагировала на подобную ласку, но не жалел. Да и зачем, если обоих все устраивает? Она и вовсе выпрямляется на руках, прижимаясь к нему вплотную, и Тенгиз тут же зарывается лицом в пушистые волосы, глубоко вдыхая тонкий ягодный аромат шампуня, прямо через них покусывая тонкое плечо.

— Тенгиз, — выдыхает Валентина, сжимая ладошки в кулачки, наравне с тем, как начинают сокращаться ее внутренние мышцы на очередном толчке. 

Он сам в шаге от того, чтобы расстегнуть молнию на брюках, достать давно ноющий член и заменить им свои пальцы.

— Не здесь, — как читает его мысли Валентина. — Тенгиз, не здесь. 

Твою мать! Она права. Тысячу раз права. Но как же сложно отстраниться. Отпустить ее. Хотя бы на миг. Не говоря уже про долгие-долгие минуты, что они будут идти и подниматься на двенадцатый этаж элитной высотки. 

Тенгиз не знает, откуда берутся эти силы, но он все же отступает. Разворачивает девушку к себе лицом, внимательно вглядываясь в затуманенный страстью взгляд.

— Ты же не решила так вновь попытаться сбежать? — уточнил в ее раскрытые губы.

Шумный выдох опалил его собственные.

— Я похожа на ту, кто сейчас способна думать о таком?

На мужских губах расплылась ядовитая усмешка, но вслух он ничего не стал говорить. Просто поправил на своей непокорной ведьме одежду, подхватил на руки и понес в сторону подъезда.

Он спятил! Однозначно! Иначе ничем не объяснить, почему, вопреки всем внутренним установкам, он сейчас тащил в свой дом ту, которую пообещал себе больше никогда даже на порог не пускать. Но и отпустить не мог. В мозгах вообще не осталось ничего, кроме как поскорее добраться до нужного этажа и остаться наедине с Валентиной. Он едва до лифта дотерпел, куда втащил свою добычу, едва не забыв нажать на кнопку стоп, когда тот начал свое движение. Прижал девушку спиной к стене, вынудив обнять себя стройными ножками, впиваясь в пухлые губы голодным поцелуем. На осторожность не осталось ни сил, ни желания. Лишь бы вновь поскорее почувствовать тепло и влагу между ее ног. Но уже не пальцами. 

С девичьих губ сорвался стон, и ему окончательно сорвало крышу. Пальцы торопливо расстегнули брюки, а затем…

Проклятое безумие!

Тенгиз совсем забыл, насколько охренительно находиться внутри этой женщины! Когда она тесно, но мягко обхватывает своими стенками его член, и он готов только от одного этого тут же кончить. 

— Тенгиз, — слышится от нее с тихим всхлипом удовольствия, а хрупкие пальчики с силой впиваются в его плечи прямо через плотную ткань пиджака.

И он ловит себя на мысли, что этого мало. Ему нужно чувствовать больше, полнее. Именно поэтому стаскивает с себя пиджак, бросая его прямо на пол лифта. Туда же следом летит и рубашка, но уже с легкой руки Валентины. Оба довольно выдыхают, когда ее ладошки ложатся на обнаженную кожу. 

И как же все-таки охренительно это ощущается…

Вбиваться в нее на грани сумасшествия снова и снова, все глубже и быстрее, видеть, как она кусает губы и закатывает глаза от наслаждения, слышать уже далеко не тихие стоны, почти вскрики, и наконец, на границе собственного оргазма, чувствовать, как ее внутренние мышцы сжимают его член, вынуждая кончить самого. Тенгиз едва успел вовремя выйти, хотя, видит бог, это было последнее, о чем он думал, и чего ему хотелось в данный момент. Лучше продолжить вбиваться в нее дальше... Но над головой слышится звон вновь начавшего свое движение лифта, и это приводит в чувства. Ненадолго. Одно нажатие кнопки, и лифт вновь замирает, чтобы опять начать движение, но уже на нужный Тенгизу этаж. Сам он аккуратно ставит Валентину на ноги, хотя от себя отпускать все равно не спешит. Крепко прижимает к себе за талию, чувствуя, как она до сих пор слегка дрожит в его руках.

— Нужно вещи подобрать, — шепчет, и он согласно кивает.

Нужно. Много чего нужно, но в разуме по-прежнему царит туманная дымка, не желающая отпускать. Хотя вещи он все-таки собирает. Ровно в ту же секунду открываются двери остановившейся кабины. 

— На этот раз сама дойдешь, или мне опять тебя тащить нужно? — смотрит на Валентину с ухмылкой.

Та на это дарит ему ответную усмешку.

— А что, боишься надорваться? 

Вот же… провокаторша!

Конечно же, он ее поднял, перекинув опять через плечо. На этот раз одной рукой, так как вторая была занята его вещами. Дверь в квартиру открывал тоже с девушкой на плече. А оказавшись внутри, откинул более не нужные рубашку с пиджаком в сторону, поставил свою ношу на пол и прижал обратно к стене.

— На чем мы остановились? — прошептал Тенгиз в искусанные губы.

— На том, что ты, сволочь такая, испортил мою юбку, — ответила Валентина, скользя пальчиками по широким плечам.

— Ты бы предпочла, чтобы я кончил в тебя? — опять усмехнулся, пусть и вышло несколько криво. 

И вот кто ему скажет, почему такой простой вопрос породил бурю в душе? Пришлось приложить немало усилий, чтобы она осталась внутри него. Тем более, что:

— Я бы предпочла, чтобы этого вообще не происходило.

— Зачем тогда согласилась сюда пойти? — прищурился Тенгиз недовольно.

— А я соглашалась? — выгнула девушка брови, не скрывая иронии в тоне и взгляде.

— Но и не отказывалась, — напомнил он о произошедшем возле машины.

— Ты был очень убедителен, — выдохнула Валентина, ее ладошки легли на шею, зарываясь в его волосы на затылке, притягивая ближе к себе.

И этого простого действия хватило, чтобы его мысли опять поплыли в одном единственном направлении.

— Ты слишком соблазнительна, — отозвался Тенгиз хрипло. 

На ее лице растянулась не менее соблазнительная улыбка.

— Повторим? — предложила Валентина, оставляя на мужских губах едва осязаемый поцелуй.

— Если ты настаиваешь.

— Еще как…

И это последнее, что они оба друг другу сказали, прежде чем Тенгиз вновь подхватил девушку под бедра и понес в спальню, буквально на ходу избавляя ее от одежды, где аккуратно опустил на заправленную серым покрывалом постель. Стоило бы ее разобрать, но он о том не вспомнил. Вообще позабыл обо всем на свете, когда ее губы вновь коснулись его в ласковом поцелуе. Провели дорожку по подбородку, спустились на шею, слегка прикусывая кожу, пока тонкие пальчики скользили по его торсу вниз. У него яйца поджимались от этих ощущений, но он терпеливо позволял ей вести свою игру. И даже когда Валентина толкнула его с себя, не сопротивлялся, послушно перевернулся на спину, увлекая ее за собой. Девушка устроилась на нем удобнее, склонилась ниже, замерев в считанных миллиметрах от его губ. В карих глазах светилась неприкрытая алчность, как отражение его собственной. Той, что все эти годы спала, а вот сейчас пробуждалась из-за близости самой важной и нужной. Все больше с каждым касанием ее губ, которые постепенно спускались все ниже, вынуждая вздрагивать все чаще. И замирать с опустошенными легкими, когда горячее дыхание коснулось головки члена, а сама она не спешила еще что-то делать.