Танцуй для меня, девочка (СИ) - Пырченкова Анастасия - Страница 45

И пока я переваривала его слова, действительно достал из кармана уже брюк телефон и протянул мне. Я к нему потянулась скорее машинально, чем если бы собиралась и впрямь звонить. Просто…

Это правда? Все, что он сказал. Не врет? По крайней мере, звучало все логично. Он и впрямь нигде ничего не конкретизировал. Это я восприняла все так, как мне показалось верным. Но в оправдание себе: разве можно было ту сцену интерпретировать как-то иначе? Мне тогда казалось все настолько прозрачным, что и ни капли сомнений не возникло. 

— Почему ты вообще ушла, не подошла? 

Хороший вопрос. 

— Я... я не знаю, — отозвалась тихонько, все еще пришибленная его признанием. — Просто… не смогла. Представила, как ты говоришь, что это правда, и… не смогла. Я… Прости… Я просто… Ты был так убедителен, что я… поверила.

И да, расплакалась. В голос, с надрывом, более не в силах сдерживать бурлящий во мне поток эмоций. Он вылился в настоящую истерику. Я пыталась взять себя в руки, остановить слезоразлив, но становилось только хуже. Рядом чертыхнулся Тенгиз, а затем я в одночасье оказалась поднята на руки и усажена к нему на колени. Проделал он это все настолько аккуратно, чтобы не потревожить капельницу. 

— Моя глупая ведьма, — выдохнул, целуя меня в висок. 

Он больше ничего не сказал, но этих трех слов хватило, чтобы я успокоилась, так много в них было вложено нежности и любви. Столько же, сколько в моменте, когда его пальцы ласково собрали упавшие на лицо прядки и отвели назад, заправив за ухо. А я точно глупая. Тут он безоговорочно прав. Потому что мне стоило сразу во всем разобраться, как обычно всегда делала, а не сбегать. 

— Я тут подумал, — заговорил Ахалая вновь, когда я перестала плакать, — а поехали в горы, как тебя выпишут?

— В горы? — удивилась, отстранилась слегка, чтобы иметь возможность заглянуть в черные глаза.

 — Да. Поженимся без лишней суеты. Там же проведем медовый месяц. В задницу все эти масштабные мероприятия и гостей. Ну, разве что братца твоего с его девицей-красавицей позовем, чтоб совсем не заскучать на досуге.

— Заскучаешь с тобой, как же, — проворчала я, прижимаясь к нему обратно, пряча от него таким образом довольную улыбку.

Умеет он приятно удивлять, нечего сказать.

— Это значит “да”? — уточнил, замерев.

Улыбнулась шире.

— Это значит “я подумаю”, — поправила деловито.

— Подумай, — согласился он. — Только помни, что моя мама долго ждать не любит. А забота ее достигает достаточно масштабных размеров. А о тебе она решила заботиться в полной мере. Ну, знаешь, отвезти в отчий в дом, приставить сиделок, и все такое…

Что сказать…

— Умеешь ты уговаривать, — искренне прониклась я возможными последствиями своего отказа.

Ну, нафиг такое счастье!

— То есть сбегаем? 

Прифигела еще больше. Снова отстранилась, чтобы видеть его. 

— Ты это серьезно?

Не то, чтоб я была против…

— А как же это? — подняла руку с иглой.

— Я решу.

Вот так просто.

И ведь решил! 

Уколы мне делать каждый день самолично…

А я что? Я, как обычно, сдалась. Да и разве могло быть иначе с этим невыносимым мужчиной? Кто-кто, а Тенгиз Ахалая всегда добивается своего. Вот и меня… добился.

Небольшая площадка на вершине одной из кавказских гор с раскидистым деревом и аркой по ее центру была украшена белыми лентами и цветами. У арки стояли двое: я и Тенгиз. То есть трое, если считать ту, что сейчас зачитывала нам свадебную поздравительную речь, а за ней следом два заветных вопроса:

— Согласны ли вы, Тенгиз Ахалая, взять в законные жены Баренцеву Валентину Михайловну, чтобы быть с ней в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? 

— Согласен. 

— Согласны ли вы, Баренцева Валентина Михайловна, взять в законные мужья Тенгиза Ахалая, чтобы быть с ним в горе и радости, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Согласна.

Глаза в глаза, две одинаково счастливые улыбки, ласковые поглаживания больших пальцев на моей ладони, от которых по венам растекалось теплая нежность.

Когда Тенгиз предлагал сбежать в горы, чтобы там пожениться, я не особо верила в эту затею. Все же у него свой бизнес, у меня токсикоз, анемия и давление, да и родители бы такого не поняли. И ерунда это — все мои сомнения. Потому что Тенгиз пресек возражения одним взглядом. Разве что уступил доктору, да и то потому что это касалось моего здоровья. Так что поженились мы спустя только две недели. Точнее обвенчались в одной из церквей Краснодара на радость всем родственникам, и только потом улетели в горы, где и проходила в данный момент церемония бракосочетания, которая свяжет нас уже на государственном уровне.

— Тенгиз и Валентина, вы объявили о своём твёрдом намерении жить вместе в любви и согласии на протяжении всех дней, подаренных вам судьбой. Теперь вы можете в знак верности обменяться кольцами, древним символом, простым и священным. Пусть они всегда напоминают вам, что ваша любовь бесконечна. Тенгиз, наденьте кольцо своей жене Валентине, теперь вы, Валентина, наденьте кольцо своему мужу Тенгизу.

Затаив дыхание, я проследила за тем, как Тенгиз берет с небольшой бархатной подушки одно из двух обручальных колец и подносит к моей поднятой ладони, а затем аккуратно надевает на безымянный палец. Не дышала я и пока повторяла его действия, но уже с другим кольцом. 

— Властью, данной мне вами, объявляю вас Мужем и Женой! Теперь Валентина, вы по праву можете носить фамилию Ахалая. В знак объединения прошу скрепить ваш союз поцелуем.

Тенгиз шагнул ближе. Горячая ладонь легла на мою щеку, ласково стирая с нее скатившуюся каплю, прежде чем коснуться моих губ нежным поцелуем. Да, я плакала. Оказывается, свадьба — это так волнительно. Ну и что, что это уже вторая по счету церемония? Да первая вообще прошла мимо меня. Все эти сборы, внимательные взгляды гостей, последующие шумные поздравления утомили еще накануне самой свадьбы. Да и в самой церкви от запаха свечей мутило так, что я до сих пор не понимала, как выдержала и не сбежала оттуда. Только ради Тенгиза и держалась. Здесь же… Здесь и сейчас я наслаждалась каждым мгновением происходящего, растворялась в нем, жила. Чувствовала от и до. Не таясь. Ведь рядом со своим мужчиной мне не нужно было сдерживаться и строить из себя сильную и независимую женщину. Я была собой, с распахнутыми настежь эмоциями, которые, я знала, Тенгиз никогда не обесценит. Наоборот, укроет меня собой ото всех бед. Никому не позволит навредить. Крепкие объятия как ничто иное лучше всего говорили о том же.

— Моя жена.

И столько в этих двух словах было гордости и счастья, что я расплакалась еще больше. Чертовы гормоны! Объятия усилились, макушки коснулся еще один ласковый поцелуй. Тенгиз ничего больше не говорил и не делал, но этого и не нужно было. Именно в таких с виду скупых, но полных любви действиях, осознаешь, что ты любишь и любима.

— Печать-то в паспорта ставить будем? 

Тихий голос вкупе с теплом его тела убаюкивал, если честно, так что я не сразу сообразила, что именно он мне предложил. Зато, как поняла…

— Что значит “будем”? — возмутилась. — Они уже должны были быть поставлены! Разве нет? — оглянулась на ведущую церемонии, что с улыбкой ждала как раз, когда мы отлипнем друг от друга, заберем документы и отпустим ее.

— Обычно мы ставим после того, как молодожены оставят роспись в тетради регистрации, — пояснила она.

Точно! 

Про слона-то я и забыла…

— Конечно. Мы сейчас все проставим, — тут же сориентировала, отстраняясь от Тенгиза.

Тот на мою активность только весело ухмыльнулся. И весь такой из себя довольный-предовольный… В общем, не сдержалась я!

— А можно мне самой печати проставить в паспортах? — обратилась к ведущей церемонию.

Та заметно растерялась, но по итогу согласно кивнула, пусть и не особо уверенно.