Школьный вальс (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie" - Страница 24
- Предыдущая
- 24/56
- Следующая
Клянусь, на мгновение я даже забываю собственное имя.
Нина дёргает плечом, мол, отцепись и пренебрежительно фыркает. Маленькой умнице непривычно проигрывать. Надо заметить, в этом мы похожи.
Если она сейчас забьет шар с цифрой восемь — выиграет, нет — проиграет. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться на что я надеюсь.
— Давай, Нина, я в тебя верю! — кладет ей на плечо руку Антон.
С тех пор как я зашёл в эту комнату, я борюсь с желанием протереть его мордой пол. И когда он касается оголенной кожи Уткиной, это желание возрастает в сотни раз. Мы с Батоновым не обмолвились и двумя словами. Хотя, казалось бы, товарищи по команде.
— Ты сможешь, Нина! — выкрикивает Устинова, и я по себе знаю, что это больше сбивает с толку, чем подбадривает.
Утка облизывает губы, нервничая. Когда я пришёл на ее губах еще оставался блеск, но сейчас они без липкой дряни и чуть припухли, от того что она их постоянно покусывает.
Наклонившись, Уткина сосредотачивается, исподлобья зыркает на меня и я ей подмигиваю, одними губами шепча:
— Желание…
Сведя брови к переносице, Нина уверенным движением толкает шар, он катится к лунке, и я уже готов попрощаться со своим желанием, как шар ударяется в стену стола, буквально в миллиметре от лунки.
— Черт! — шикает утёнок, выпрямляясь.
Ох, этот сладкий вкус победы!
— Твой ход, Герасимов! — шипит, точно кошка, которой наступили на хвост. — Ты ещё не выиграл!
— Еще нет, — самодовольно ухмыляясь, парирую.
Беру кий, медленно натираю мелом, после чего наклоняюсь, чтобы забить заветный шар с цифрой восемь. Она преподнесла мне эту победу на блюдечке. Нина, судя по выражению ее лица, прямо сейчас насылает на меня проклятье, но ей это не помогает. Я бью и шар падает в лузу.
С видом победителя выпрямляюсь и облокачиваюсь на стол. В голове уже сотня идей для желания, и, честно говоря, Утка скорее сбросится со скалы (или сбросит меня), чем станет их выполнять. А жаль…
— Чего ты хочешь? — Нина оборонительно складывает руки на груди и бросает этот вопрос мне в лицо, точно подачку.
— Воу, утёнок, не так быстро. Мне нужно время, чтобы подумать.
— Хорошо, думай, — милостиво разрешает она, но тут же строгим тоном добавляет: — но учти, без похабщины, Герасимов.
— Мы говорили о любом желании, утёнок, — решаю немного ее подразнить, чем заслуживаю взгляд, который можно расшифровать только как: «Катись в ад!». — Ладно, раз уж не любое желание, то оно не имеет срока годности.
— Н-но, — растерянно заикается, но я приставляю указательный палец к ее губам.
— И не торговаться.
Повинуясь искушению, провожу большим пальцем по гладкой щеке, и Уткина отскакивает от меня, точно от прокаженного. Обидно, однако.
Ее горделиво задранный подбородок, я расцениваю не иначе как согласие.
Я бы стоял так всю ночь, перебрасываясь с ней колкостями, но свист со двора и громкий хохот, наводят на мысль, что что-то стряслось.
Господь всемогущий, надеюсь, на этот раз ничего не горит…
Мы буквально всей толпой вываливаемся на двор, чтобы застать крайне занятную картину.
Долматов стоит напротив Королевой, что с искренним непониманием на него взирает.
— Дар, я видела как ты зажимался с этой дрянью!
— И что с того? — безэмоционально хмыкает мой друг.
— А с того, что мы вместе! — гневно рявкает Каролина.
— Вместе? — деланно удивляется Долматов.
Королёва на секунду застывает, и Дар спешит раз и навсегда развеять ее иллюзии.
— То, что мы несколько раз переспали не делает нас парой, Каролина. Я бы и рад сказать тебе это наедине, чтобы поберечь твое самолюбие, но ты сама захотела драмы. Скажи мне, — приближаясь к ней вплотную, коварно спрашивает: — с чего ты взяла эту чушь?
Каролина сглатывает, стыдливо прячет глаза и выдавливает:
— Мы вместе… танцуем вальс.
— Разве? — Дар медленно растягивает на губах улыбку, а потом не без удовольствия объявляет: — вот — моя партнерша по вальсу, Каролина, — он указывает рукой на Устинову, что, кажется, прямо сейчас рухнет на землю без чувств.
— Невозможно… — неверяще таращится на него Королева, словно до последнего надеясь, что Дар скажет, мол, эта неудачная шутка.
— Возможно. Я поменялся вчера с Резниковым.
— Ты поменялся?
— Совершенно верно. Твоя игра в «пару» мне наскучила, Каролина, — жестко припечатывает Долматов. — Я больше не принимаю в этом участие. Думаю, тебе пора домой.
— Ты выгоняешь меня?! — взвизгивает, точно Банши. — Меня?!
— Вежливо прошу удалиться. Пока вежливо, — уточняет, смиряя ее таким взглядом, что не остаётся сомнений: если Королева не уйдет добровольно, ее выпроводят под белы рученьки.
Каролина круто разворачивается, ее волосы бьют Дара по лицу. С ровной спиной направляется к выходу, но на несколько секунд останавливается напротив Устиновой и что-то шипит ей в лицо.
Полина становится белее мела, и Нина заступается за подругу, уже в спину бросая Королевой:
— Да пошла ты!
Что ж, эта вечеринка удалась на славу. Она определенно будет в списке моих любимых.
Глава 15
Нина
— А Нинель у нас в физико-технический поступать собралась! — с гордостью заявляет мама, уже слегка опьяневшим голосом. — Ее наши вузы с руками и ногами отрывают. Уже несколько раз приходили с приглашениями!
Подавляю порыв закатить глаза. Терпеть не могу это показушную ерунду. Почему взрослые думают, что дети это какое-то их достижение? По крайне мере у меня так. Интересно, не будь я так умна и если бы меня интересовало например: актерское мастерство, меня бы посадили за этот стол или отправили в комнату? Так сказать, подальше от чужих глаз.
— И что? Ты уже выбрала вуз, Нинель? — спрашивает меня Таисия Федоровна, она же старая приятельница мамы и по совместительству зав кафедрой одного из местных университетов. — Если хочешь, могу и у себя замолвить словечко…
— Спасибо, но я собираюсь в столицу, — вежливо улыбнувшись, отклоняю приглашение.
— Это ещё не решено, — звучит напряженный голос матери.
Ага, пусть думает так. Но черта с два я останусь в этом городе или хотя бы в ближайших триста от него километрах.
— Эх, дети, — с доброй грустью качает головой Таисия Федоровна: — все в столицу рвутся. Наши преподаватели, между прочим, ничем не хуже. Сколько раз нас посылали на эти конференции, и что? Ничего нового мы от этих столичных прощелыг не узнали.
— Вот и я о том же! — хмыкает мама.
Я тактично молчу, поскольку чтобы я не сказала это будет расценено матерью как дерзость. Они ещё немного говорят о преимуществе местных университетов, а потом папа переводит тему на более безопасную.
Беседа протекает плавно, и я вяло ковыряюсь в тарелке жалея о том, что не могу достать телефон. Маму удар хватит если она увидит, что я зависаю в интернете за столом, поэтому приходится довольствоваться закатом за окном.
Мыслями возвращаюсь во вчерашнюю ночь…
И как меня угораздило продуть Герасимову? Ладно, признаю, что недооценила гаденыша. Это был хороший щелчок по носу. Когда мы с ребятами начали играть, я моментально привлекла внимание, после чего обыграла многих болванов. В какой-то момент я поверила, что непобедима. В той комнате не было ни одного достойного соперника. Пока не пришёл он — мой ночной кошмар, и не взял меня на слабо.
Серьезно, Нина? Так легко повестись на провокацию? Но да, я пошла на поводу у азарта и собственного тщеславия.
В бильярд меня научил играть дед. Само собой, мама не в курсе. Как и всех детей меня на лето отправляли к бабушке и дедушке на дачу. Там я, так сказать, приобщалась к труду, то есть копала картошку, собирала сливы, помидоры и все что только может расти в земле и на деревьях. Скучать, как вы понимаете, не приходилось.
Дед у меня всегда был веселым затейником. Нужно сказать, чувство юмора у него было достаточно специфическое. Например, ему забавно было наблюдать за тем, как бабушка ищет свои очки, которые он спрятал у себя в кармане. И ещё я никогда не забуду, как он подкинул ужа женщинам в баню. Но, пожалуй, самым его любимым занятием было играть в кости и бильярд. Иногда к нему приходи местные бездельники, чтобы погонять шары, но когда компании не находилось — дед находил ее в моем лице. Частно он шутил, что это его наследие.
- Предыдущая
- 24/56
- Следующая