Школьный вальс (СИ) - Благосклонная Ядвига "Bambie" - Страница 6

Даже так? То есть, они решили проявить инициативу сами, лишь бы только мы к ним не приставали?

— Мы можем оптом закупить бумажки с сюрпризами, а выручку отправить на благотворительность, — предлагает Настя Ершова — моя одноклассница, с которой мы иногда сидим вместе за партой.

— Хорошая идея — записываю! Это как раз входит в наш бюджет. Шариками и оформлением будем заниматься в среду после школы. Что нужно закупить?

Все вместе мы выбираем цветовую гамму праздника — желтый с красным, после чего списком записываем украшения, которые хотим использовать.

— Кто может на выходных это все купить?

— Я могу! Мы с мамой как раз поедем на оптовый рынок, — поднимает руку Андрей Антипов. Последний член нашей «тусовки».

— Записала! Тогда я займусь костюмами. В первой половине дня мы все освобождены от уроков. Нам поручили провести утренник для детей.

Раздается коллективный стон. Говорю же, никто этим не наслаждается кроме Носовой.

— Что такое? — искренне недоумевает Тоня. — Детишки хотят праздника! Сценарий напишет Настя, у неё это получается лучше всех. Так-с, — задумчиво стучит себе ручкой по подбородку, — тогда осталась только стенгазета. Этим займётся Нина.

— Что? Почему я?

Стенгазеты это то, чем даже не хочет заниматься Носова. Чувствуете масштаб трагедии?

— Ты опоздала, — прищурив глаза, напоминает. — И потом, все другие задания уже разобрали, — пожимает она плечами, мол, ничего не могу сделать. Как будто не она сама их раздавала всего минуту назад!

— Но я не справлюсь одна! У меня две олимпиады на следующей неделе.

Тоня тяжело вздыхает, закатывает глаза и, точно делая мне одолжение, кидает:

— Ладно, я пришлю тебе кого-нибудь из наказанных. Тебе помогут. Вопрос закрыт.

Прекрасно! Моя жизнь становится все интереснее и интереснее. Это сарказм, если кто не понял.

— Стенгазету нужно нарисовать до вторника. Мы повесим ее рядом с программой праздника в холле на первом этаже.

Отлично, получается завтра и в понедельник мне придется оставаться после уроков, чтобы нарисовать стенгазету. Может, к чёрту эту характеристику? Ага, как будто мама мне разрешит бросить школьный совет. Чувствую себя заложницей собственной жизни.

Арсен

Не день, а полный отстой. Утром мама снова плакала из-за подонка, который имеет наглость называть себя моим отцом. По крайне мере внешнее сходство точно говорит о том, что мы имеем общие ДНК.

Конечно, при мне мама никогда не плачет, и вообще делает вид, что ничего в нашей жизни экстраординарного не произошло. А именно, что отец-кобель кинул нас ради молоденькой секретарши. Господь всемогущий, я живу в дерьмовой мелодраме!

Мама всегда улыбается через силу, как будто я не замечаю ее опухшее от слез лицо, и как будто я не присутствовал той ночью, когда отец собрал чемодан, завёл машину и свалил, пробормотав напоследок что-то вроде: «Мне нужно разобраться в себе».

Ну и скатертью дорожка!

Сегодня он мне звонил. Дважды. Разумеется, я сбросил. Разговаривать с ним мне хотелось примерно так же, как учить таблицу Менделеева. После этого мне позвонила мать, и попросила поговорить с отцом.

Серьезно? Теперь мы будем так общаться? Как насчёт того, чтобы приехать и поговорить лично? А не по гребаному телефону, словно мы чужие друг другу люди!

— Арс, ты в столовку идёшь? — спрашивает меня Сема, хлопая дружески по плечу.

— Идёте, я вас догоню, — мрачно произношу, когда мы выходим с последнего урока.

— Что-то случилось? — нахмурившись, спрашивает.

Долматов с Грачевым знают обо всей этой ситуации с отцом. Готов дать руку на отсечение, если я прямо сейчас им скажу что хочу надраться в хлам, то не пройдёт и минуты как мы будем сидеть в тачке у Дара, а уже через десять опустошать бар его отца.

— Все в порядке, — отвечаю как можно более уверенным голосом. — Идите.

Парни уходят, а я, круто развернувшись, направляюсь на задний двор школы, где располагается футбольное поле и баскетбольная площадка. Поднявшись на последний ряд трибуны, скидываю рюкзак и плюхаюсь на пластмассовое желтое сиденье. Достав из кармана штанов айфон, задумчиво кручу в руках.

Позвонить или нет?

Мы с отцом не общались уже месяц. Раньше я и представить себе не мог, чтобы мои родители развелись. Для ясности: они были той самой тошнотворно-милой парочкой, которая даже спустя двадцать лет брака держалась за руки, устраивала романтические ужины и праздновала все годовщины. Если это не любовь, тогда что? И почему все это рассыпалось, как карточный домик? Неужели действительно какая-то молоденькая подстилка оказалась дороже семьи? Что, черт возьми, с ним не так?

Ерошу шевелюру и, вздохнув, набираю отца.

Мне хочется сразу же сбросить, но он моментально снимает трубку. Как будто сидел над телефоном, ожидая моего звонка.

Повисает напряженная тишина, а затем я слышу его сдавленный голос:

— Привет, Арсен.

— Привет, — ворчу, пиная ногой сиденье впереди.

— Как ты?

Обожаю дежурные вопросы.

— Отлично.

— Понятно…

Мы замолкаем, не зная, о чем говорить дальше. Точнее, мне много что есть ему сказать, но сомневаюсь что это телефонный разговор.

— Сын, я хотел с тобой встретиться. Может, завтра?

— Я занят, — грубо отрезаю.

— Не веди себя, как маленький!

Надо же, как мы заговорили! А засунуть голову в задницу на месяц это очень по-взрослому!

— Не тебе мне говорить, как себя вести, — цежу сквозь зубы.

Я слышу, как он со свистом втягивает в себя воздух и чертыхается.

— Нам все равно придется с тобой все обсудить, — упрямо изрекает.

— А тебе с мамой.

Что сказать, упрямство наша семейная черта.

— Я наберу тебя позже и договоримся о встречи.

— Как хочешь, — выплевываю и сбрасываю.

Вот и поговорили.

Он хоть извинился перед матерью? Как можно игнорировать двадцать лет своей жизни? Впрочем, о чем я? Наверняка он каждую ночь наслаждается молоденькой стервой, пока мама льёт слёзы в подушку. Удивительно, что в плотном графике перепихов он нашёл время на сына.

Резко встаю, хватаю рюкзак и шагаю обратно в школу. Ярость застилает мне глаза, когда я вспоминаю ту чертову ночь.

Мне стоило врезать отцу, но я был слишком растерян. Не верил, что он действительно уйдет. Что не станет оправдываться за запах чужих духов, за помаду на щеке и бог знает за что ещё. Разговор происходил за закрытыми дверьми родительской спальни, и до меня долетели лишь его отголоски.

Сколько это дерьмо продолжалось? Уверен, больше чем я хотел это признавать.

Я пру вперёд, точно танк, когда меня плечом задевает Саша Резин — болван из параллели, и глумливо бросает:

— Что такое, принцесса, тебя кто-то обидел? Выглядишь паршиво!

Это то, что мне нужно!

Без предупреждения и лишних расшаркиваний отвожу кулак и с размаху заезжаю Резину прямо в его ухмыляющуюся рожу. В следующую секунду мы сцепляемся и падаем на пол.

Нам и раньше не требовалось особого повода, чтобы затеять мордобой, а уж сегодня, когда я в бешенстве и явно в поисках неприятностей, сама судьба велит.

Мне чуть не прилетает в бровь, но я успеваю уклониться. Хватаю Резина за грудки и встряхиваю, бью лбом ему в переносицу. Он в ответ меня кулаком в подбородок. Мы яростно боремся на полу, перекатываясь и нанося удары, пока не раздается грозный голос директрисы:

— Вы что тут устроили?

Проклятье, только этого не хватало!

Я все еще крепко держу Резина, как и он меня. Мы прожигаем друг друга глазами, словно пытаясь испепелить.

— Прекратить! Живо!

— Радуйся, придурок, что цел остался, — шипит он мне в лицо, когда нас растаскивают по сторонам.

— Пошёл ты! — рявкаю, сплевывая кровь на пол.

Еще и губу разбил, козел!

— В медпункт живо, а потом ко мне в кабинет! — смерив нас грозным взглядом, чеканит директриса.

Признаться, что-то в этой женщине есть пугающее, поэтому мы не смеем ослушаться и плетемся в медпункт.