Дикарь (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 34

Но и что с ним делать, тоже не понимаю.

— Ясно. Пойду искать приключения на свою измученную пятую точку. Мне нужно приобрести всё необходимое для Василия.

— Спрятаться решила от меня, трусишка? Собралась на поиски личного пространства? Ну что же, удачи!

Развожу руками и выхожу во двор. Вот к чему он это сказал? Обиделся он, похоже? Не пойму. Я вообще не понимаю, что он от меня хочет. Два шага вперёд, четыре назад.

Оглядываюсь на окна. Дикаря нигде нет. Даже немного обидно. Мог бы романтично провожать меня у окна.

— Здравствуй, Забава, ещё раз здравствуй, — звучит справа от меня, как только я покидаю двор.

Сторожил он меня, что ли? Аж вздрагиваю, перепугавшись.

— Привет, Семён.

— Куда-то спешишь?

— Купить консервы для Василия.

— Это тогда тебе в магазин надо, — грустно советует староста.

Так и хочется сказать: «Да ты что! А я думала, в Дом культуры». Но мне его жалко. Сама не знаю почему. Хороший же парень. Старательный. А я другого в область гениталий пускаю. Жизнь всегда полна вот этих маленьких жутких несправедливостей.

— Слушай, Сёма. — Всё равно ведь будет идти со мной до самого магазина. — Что случилось между Михайловым и его Елизаветой?

— А ты не знаешь?

Мотаю головой. Семён крутится, будто осматривается на предмет наличия свидетелей нашей беседы. А я превращаюсь в одно большое ухо.

— Здесь раньше мост был, а потом река совсем обмельчала и устье пересохло. Теперь вот ездят жители деревни по реке на телегах, вместо лодок. Забавно, правда, Забава?

Смотрю на него, как на дятла, что зачем-то долбит башкой одно и то же место. Очень забавно, прям обхохочешься.

Идём дальше.

— И на этом мосту Елизвета… — как бы подсказываю, о чём надо говорить.

— Он всё равно будет жить сам по себе. Он же дикарь. Елизавету он с детства любил, а с другими бабами лишь веселится. Так что особо на него не рассчитывай. Будь умнее. Уйди первой.

Глава 34

Глава 34

Семён со мной в магазин не идёт. Специально отстаёт, приостанавливаясь. До этого неотступно таскался и показывал достопримечательности, а тут прям закрутился вокруг своей оси да так и остался у двери. Обернувшись, решаю оставить его и поднимаюсь на крыльцо маленького деревенского магазина, который, судя по надписям, работает три раза в неделю. Семён прячет глаза, увлечённо разглядывая фасад здания. Выглядит при этом очень странно.

Впрочем, мне своих проблем хватает и нет никакого дела до того, что в голове у старосты. Мои мысли полны дикарём и нашими отношениями. Я волнуюсь, что не смогу забыть всё то, что здесь произошло. Потому что, несмотря на понимание временности этих событий, я переживаю. Сердце странно гудит. Я ведь не из тех, у кого в каждом населенном пункте по жениху живёт. Для меня наши непонятные страстные отношения — сенсация. Опять-таки впереди всего один день, и мне придется вернуться на работу. Михайлов останется здесь со своим «Лошадиным островом». Сытый и угомонившийся. Вздыхаю. Стукнуть бы его за то, что взбудоражил и переполошил.

Захожу внутрь помещения. Обычный магазин с закрытой прилавочной зоной. Товар покупателям по старинке подаёт продавщица. Но сейчас за кассой пусто. Облокотившись на подоконник, женщина лет пятидесяти в синем синтетическом фартуке с крупными карманами и такого же цвета колпаке смотрит в окно. Туда, где бродит староста.

— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, есть ли у вас питание для котов?

— Надо ждать, — равнодушно, не поворачиваясь, отвечает продавщица и пристально смотрит на управляющего их маленьким царством, прям следит за каждым его движением. — Ох и красавчик наш Семён. Жаль уже годы не те, да и муж мешает, а то я бы приударила за ним. Как на нём эта куртка хорошо сидит. А брюки? А шапка... Белые волосы прям как пшеница из неё торчат. Аж фантазия разыгралась.

Прочищаю горло, мне неудобно всё это слушать, как будто я подсматриваю за кем-то в замочную скважину. Её горячее влечение к Семёну, естественно, очень интересно, но я бы предпочла просто купить то, за чем пришла.

А она медленно поворачивается и теперь стоит ко мне вполоборота, опираясь о стену бедром.

— Наслышана о тебе. Ты хотела у Дуньки мужа отбить. А в итоге на Михайлова залезла. Обе жены сюда приходили. Коньяк брали дорогой, плакались.

«Обе жены». Интересно, какая такая жена у Михайлова? Елизавета очень хитрая женщина, прям хамелеон. Со мной она надменная городская фифа, а с Дуняшей прям местная. Любопытно, знают ли Дуня и продавщица про то, что произошло между ней и Михайловым? Вот Семён точно что-то скрывает.

Мне тут не нравится. Я как будто вовровка, хотя на всех этих мужиков вообще не претендую. Разве что на Михайлова… Немножко. Совсем капельку.

Надо же, только приехала, и все в курсе, кто я и что. Подхожу ближе к обшарпанному, потрескавшемуся прилавку на котором в один ряд лежат сыр, колбаса и мясные рулеты с сардельками. Продавщица говорит что-то ещё, и у неё такой голос, будто и она планирует оттаскать меня за волосы. Даже страшно. Чего ещё ждать от местных женщин? Я тут, можно сказать, «звезда» поселения. А ударница сельской торговли и ценительница прелестей молодых старост женщина крупная. После такой можно и в травмпункт загреметь.

— Я тебя понимаю, Пётр так-то вариант понадежнее, чем этот самодовольный индюк Михайлов, но семья для него главное, поэтому, конечно же, тебе не удалось его утащить. Тут ясно всё. Ну хоть о Михайлова потрёшься.

И разворачивается обратно, к окну лицом. Я так понимаю, они тут все заодно.

— А как насчёт кошачьих консервов? — интересуюсь как можно тише и аккуратнее, но, насколько я знаю, с такими лучше, наоборот, погрубее.

— Говорю же: надо ждать. — Наклоняет она голову, наблюдая за старостой ещё внимательнее, аж впитывая его светлый образ, машет ему, когда тот кидает взгляд на окно. — Надеюсь, его ты не трогала?

Аж ладошки потеют, когда эта большая женщина, уставившись, выжидает.

— Нет! — быстро-быстро качаю головой, не хватало только, чтобы она и другие подумали, будто у меня ещё и с ним что-то было. — Мы с Семёном друзья.

— Смотри мне! — Поднимает кулак. — Семёна не тронь, я в обиду его не дам, у него хоть жены нет, но мы тут все заодно. — И смотрит так, что я голову вдавливаю в плечи, а затем продолжает: — Консерву твою надо ждать.

— Почему? Не привезли?

— Нет, на складе что-то было. Надо идти. А мне некогда.

Ага, она очень и очень занята, разглядывая Семёна.

— А тут нет? — Хоть и боюсь очередного нападения, но раздражаюсь.

— Кот должен ловить мышей, а не консервы есть, чай не в столице. Мой Барсик огурцы грызёт от безысходности, а тут смотри — консервы ему подавай, людЯм-то консервов не хватает! — Наконец-то медленно разворачивается и плывёт в сторону подсобки.

— Мы не знаем, что он ест, поэтому, чтобы он не похудел или, не дай бог, не умер, мы кормим его тем, что он точно будет.

— Кто это мы?

Вот же чёрт дернул меня за язык.

— Я вообще-то хотела сказать — я, просто оговорилась.

— Понятно. — Продолжает плыть. — Это ты кота Степановны сторожишь. Тогда тебе точно нужны консервы, Васька очень разборчивый, она у меня из индейки даже брала. Этот что попало есть не будет. За что она его только так любит, не пойму? Я б такого давно прибила. Терпеть не могу, когда выкаблучиваются. Жди.

И скрывается за шторкой в крупный цветок. Выдыхаю. Может, мне удастся уйти от сюда без повреждений, избежав рукоприкладства?

Меня не любит Дуня, меня теперь не выносит Елизавета, и вот ещё безымянная продавщица в синем также узрела во мне соперницу.

Её долго нет. Заскучав, смотрю в окно. Магазин стоит на пустыре, тут всё как на ладони. К тому же ни штор, ни жалюзи. Через большие окна я вижу крутящегося на улице старосту, а ещё дальше чёрную иномарку. Из неё выползает Елизавета и двое хорошо одетых мужчин.

Вот что ей надо? Почему она никак не вернётся в город? Сколько раз Михайлову нужно её послать, чтобы она забыла сюда дорогу? Сама же сказала, что замуж выходит за другого. Так и ехала бы к жениху. Наверняка это кто-то обеспеченный, с её то внешностью и шмотками. Он ей купит другую квартиру. Отстала бы поскорее.