Стану смелой для тебя (СИ) - Акулова Мария - Страница 45

– Это что?

Девушка задала вопрос, старшая Щетинская не ответила, только вытянула руку ближе к Санте. Которой почему-то страшно было брать в руки обычный белый конверт. Открытый, но без любых опознавательных.

Внутри лежало глянцевое приглашение.

Санта покрутила его, начала читать параллельно с тем, как мама – говорить.

– В среду Даня приезжал…

Взгляд Санты моментально поднялся, получился слишком острым… И никак не сгладишь, поэтому лучше вернуться к приглашению и скользить по нему невидящим взглядом, когда в ушах – мамин голос, а по телу мурашками осознание – он был здесь. Три дня назад он был здесь. Сидел на том же стуле. Чай пил.

Предатель, держащий в пальцах её сердце.

– Передал приглашение. Ассоциация выпускников учредила премию. Учившиеся у нашего папы собрали деньги. Они теперь каждый год будут отправлять троих студентов-магистров в Вашингтон на трехмесячную стажировку. Стипендия именная. Вручать будут в следующую пятницу. Даня сказал, что какое-то юридическое издание организовывает мероприятие – и вот на нём… Они просили меня быть. Вместо папы. Представляешь?

Что будет, если поднять взгляд – Санта знала. У Лены в глазах – слезы. Не потому, что слабая или излишне сентиментальная, а потому что ей до сих пор всё это по живому. А ещё потому, что важно, чтобы мужа помнили таким, каким он был. Истинным меценатом, болеющим за профессию и талантливых детей, в неё приходящих идеалистами.

Ей не хочется помнить плохого. О плохом не хочется думать. Ей хочется маленького чуда…

– Мамуль… – и Санте больно становиться в этом чуде тормозом, но есть же обратная сторона…

Её взгляд скользит по приглашению, которое пестрит перечнем юрфирм, оказавших поддержку. И там есть не только Веритас. Там и Лекса есть. И Игнат с Макаром там будут. И они будут вести себя, как всегда… На одну сцену с «другой семьей» они не выйдут…

– Не торопись, Сантуш… Я тоже сначала была настроена скептически. Но Даня мне обещал… Он сказал, что организаторы очень просили. Предложил лично отвезти. Он со мной вручать будет… Я ему верю, Сант… Он же нам помог уже. Я и про тебя спрашивала…

Лена продолжала говорить, а у Санты будто нож проворачивался в сердце. Потому что в ее голове – ему не надо верить. Но в маминых глазах столько надежды, столько желания… Что просто нет сил вот сейчас разбивать сердце ей. Тем более, кто она такая? Трусливая соплюшка. Слишком много думающая. Слишком малого достигшая.

– Даня сказал, что очень тобой доволен. Что ты – умница с огромным потенциалом. Мне так приятно было, когда он тебя хвалил, малыш… Гордилась невероятно!

Санта ни на секунду не сомневалась в искренности эмоций и слов матери. Свои же скрыла за кислой улыбкой. Мысленно заталкивая поглубже желание спорить с ним… Без него. И объяснять, что всё это – пустые фразы человека, соблюдающего формальность.

– Приглашение на двоих… Давай вместе?

Санта опустила приглашение на стол, ее руку тут же снова накрыла мамина. В кухне повисла пауза.

В их доме стало тихо-тихо. Санте на секунду страшно, потому что она не представляла, как мама может продолжать в нём жить, когда он стал таким пустым. Ей ведь здесь почти всегда одиноко. А ей, наверное, безумно важно получать хотя бы такие приглашения. А это ведь первое за несколько лет. С тех пор, как Щетинские-сыновья завуалированно, но четко дали понять: отец должен ассоциироваться с ними. Всех это устроило. Лена с Сантой сделали вид, что это не делает больно. Хотя на самом деле…

Санта знала: когда Данила вот так же протягивал конверт Лене – у нее сердце выпрыгивало ещё сильней. И глаза горели тоже по-особенному.

– Я не могу… Это неправильно. Я же стажируюсь. Не хочу, чтобы выглядело, будто лезу раньше времени. Вот когда меня пригласят – тогда пойду, – Санта говорила, пытаясь придать голосу энтузиазма, а радостью во взгляде перекрыть сомнения. – Но ты иди. Если хочешь – конечно, иди. Ты заслуживаешь. Развеешься. Знакомых встретишь…

Интуиция кричала, что это плохая идея, но у Лены в эти годы было слишком мало поводов для радости.

Уже ночью, вернувшись в свою квартиру, Санта долго крутилась, злясь на себя за то, что которую ночь подряд не может уснуть. Которую ночь подряд думает обо всём, происходящем в жизни. Но больше всего – о Даниле Чернове.

О неспособности провести грань, где он, а где ложные представления о нём. И о неспособности унять желание видеть лучшее.

Мамины заверения, что у них с Альбиной быть ничего не может, не укладывались в голове. Потому что только за своего мужчину женщина может бороться так отчаянно и угрожать так низко.

Но что если вдруг мама всё же права?

Если Альбина соврала, если Гриша недопонял? Если она сама – сложила так, как складывалось, а не как есть на самом деле?

Выход из ситуации вроде бы прост – спросить у Данилы. Ртом, не глазами. Но есть ли смысл?

Санта не знала. Только в очередной раз вздохнула, снимая блокировку с телефона и пялясь в открытое окно переписки с партнером Веритаса.

Он был в сети недавно. Но явно не ради неё. Потому что у них в диалоге уже больше недели ничего нового. Он не посчитал нужным ответить на брошенное сгоряча:"Оно того не стоит". Санта его понимала. Себя хуже. Но как-то…

Сердце требовало. Пальцы запорхали по буквам, глаза их же впитывали, с характерным звуком диалог подняло новое сообщение от неё:

«Спасибо, что пригласили маму. Для неё это очень важно».

Санте не стоило писать. Для него это – лишняя информация. Но она не смогла сдержаться.

Не успела ни заблокировать трубку, ни засунуть под подушку, включив сонный режим. Он сразу прочел. Печатать ответ не спешил, но Санта всё равно замерла, переживая то же, что когда-то. Бросает в жар от осознания: они сейчас вдвоем смотрят на экран и видят одно и то же.

«Я знаю. Поздно. Спи».

Его ответ вспыхивает на экране неожиданно, пусть Санта и гипнотизировала его, не моргая. Он сух. Будто зол даже. Он ускоряет сердце, делая только больней.

В ней должен бы проснуться протест: ведь по какому праву указывать?

Но протеста нет.

Санта откладывает телефон на свободную половину кровати, отворачивается, долго смотрит просто в не зашторенное окно.

Ладони чешутся, зачем-то хочется его набрать. Но так нельзя себя вести. Нужно отвечать за слова. Нужно верить глазам. В глаза же правде смотреть.

У них всё равно ничего бы не получилось. И дело не в Альбине.

Дело в том, что Санте не хватает смелости действовать без оглядки. На что – вопрос второй.

Глава 22

В пятницу офис Веритаса был окутан особенной атмосферой, таким же настроением. Много по нарядному красивых людей, много разговоров о предстоящем вечере.  Конечно же, идти на мероприятие предстояло не всем, но все чувствовали себя по торжественному.

Санта тоже, но по другой причине.

Мама прожужжала ей все уши о своей подготовке. Они вместе писали речь (точнее писала Лена, а Санта только хвалила, чувствуя, что очень ею гордится, очень любит… И очень понимает, за каким словом прячется боль утраты, а за каким – счастье пережитых моментов). Вместе выбирали платье, туфли.

После того, как старшая Щетинская получила приглашение от Чернова, у неё загорелся взгляд. Загорелся и не потухал. Санта это видела… Её не покидала тревога, но она изо всех сил пыталась справиться. Убедить себя, что пустое, просто расслабиться и получать удовольствие вместе с ней.

И каждый раз, когда Санта отмечала, насколько её мама заражена идей, ею же заряжена, ей снова хотелось поблагодарить Данилу.

Ведь он, даже толком не понимая этого, сделал для их маленькой семьи очень много.

Стычек с Альбиной у Санты больше не было. Примерова ходила, задрав нос, и периодически глядя искоса с обычным своим пустым превосходством. Санту каждый раз передергивало, потому что в этом взгляде читалось: «помни, умница, я держу тебя за то, что у женщин не отросло»… И Санте каждый раз хотелось ответить: «да успокойтесь вы, истеричка… Не нужен мне ваш драгоценный…». Который, на самом деле, нужен. Но сомнений слишком много. Не отбрасываются.