Первый встречный, или Лекарство от любви (СИ) - Яфор Анна - Страница 12

Впрочем, долго горевать и задумываться Стас мне не позволял. Он был частью этой нежданной сказки и с какой-то фантастической проницательностью успевал прийти на помощь. Всякий раз, когда собственные невеселые мысли подступали слишком быстро.

Рядом с ним, в его объятьях, я теряла голову. Было от чего… Мы вырвались из снежно-дождливого, промозглого и хмурого Питера, а маленький остров в Карибском море просто ласкал душу своим теплым и ласковым климатом.

Здесь все было прекрасно. Солнце, кудрявые облака в бескрайнем невероятной голубизны небе, свежий ветерок. Бирюзовое море, обнимающее берега с пушистым белым песком. Как будто какой-то обстоятельный и очень аккуратный провизор соединил все в небесной пробирке, выдавая этому потрясающему местечку по рецепту, именуемому «Идеальная погода».

Остров был окутан плотным покрывалом растительности сочного изумрудного цвета. Чего я только не увидела здесь! Пальмы, бамбук, роскошные орхидеи и еще какие-то невероятные экзотические цветы. Зеленое буйство природы завораживало, и я не раз ловила себя на мысли, что если бы на земле и существовал рай, то располагался бы он где-то в очень похожем месте.

И посреди этого рая находился ОН. Стас. Хоть и прибыл на остров вместе со мной, все равно был главной достопримечательностью.  Страстный, нежный, соблазнительный мужчина. Будто специально посланный исполнять мои желания. Даже самые неожиданные прихоти, без упреков и сожалений.

Когда я просыпалась по утрам, ощущая, как сладко ноют мышцы после нашего очередного ночного безумства,  меня уже ждал завтрак на прикроватном столике. Рядом с чашечкой кофе и стаканом сока обязательно лежал свежий цветок, каждый день новый. Я даже названия некоторых из них не знала. Понятно, что устроить все это без местных работников отеля Стас бы не смог, но суть-то не менялась. Он старался для меня. Мог бы не делать ничего подобного, я все равно была бы в восторге, но казалось, ему самому подобное доставляет удовольствие.

Это восхищало — и пугало одновременно. К хорошему же быстро привыкаешь. А вот к такому волшебству — и подавно… А что если мне понравится? Войдет в привычку эта невероятная забота и захочется повторения? Потом, когда все закончится. Ведь закончится же, он честно предупредил об этом…

— Эй, я ревную! — парень подплыл к краю пирса, на котором я сидела. Подтянулся на руках, забираясь на идеально ровный настил. Уселся рядом. — Ты опять куда-то улетела в своих мыслях. Рано нам пока возвращаться. Еще целых три дня!

Всего три дня… — как-то в одну секунду болезненно отдалось в груди. Но это ничего не значило. Я не собиралась скучать по нему. Разве что совсем чуть-чуть…

— Алиса? — Стас уперся лбом мне в плечо. Смешно потерся, как ластящийся кот. Кожа мокрая от морской воды. И соленая наверняка. Безумно захотелось попробовать. Убедиться прямо сейчас в том, что и так знала. — Все в порядке? Ты о чем задумалась?

Поднял на меня глаза, всматриваясь с пристальной вопросительностью. Будто прочитать в моих хотел ответ, угадать то, что я не говорила вслух.

Они снова показались мне другого оттенка. В тон морю где-то на линии горизонта: золотисто-зеленые, впитавшие в себя ласкающие землю солнечные лучи. Искрящие сполохи вокруг зрачка, казалось, отражали тот свет, который пробивался у него изнутри.

Все же он был потрясающе обаятельным, этот мой первый встречный. Столько раз уже думала, что могла столкнуться с кем-то другим — и становилось страшно. Что было бы тогда? Ни от Артема бы не освободилась, ни влюбилась бы так быстро заново.

Ноги по колено находились в воде: уютно-теплой, как парное молоко, но в этот момент показалось, что кто-то с размаху плеснул в лицо холодной, окатил, заставив резко вздрогнуть от неожиданного откровения.

Влюбилась? На загорелых плечах парня, уже подсушенных солнцем и тропическим ветерком остались белесые следы от соли. Они проступали на наполненных силой бицепсах, словно играя с черными узорами татуировок. Мокрые волосы растрепались, небрежными прядями падая на лицо и оставляя на коже прозрачные бисеринки.

Я провела костяшками пальцев по его скуле, стирая след морской воды. Невольно улыбнулась: колючий. За ночь отросла щетина и теперь царапалась при прикосновениях. Особенно когда он целовал меня. Это было щекотно и одновременно возбуждало еще сильней. Придавало пикантности ласкам, и нежность перемежалась с дразнящими касаниями.

Браво, Алиса! Ничего умнее ты придумать не могла! Только, избавившись от одной любви, вляпаться в другую…

Потянулась к его губам, слизывая несколько соленых капелек, и Стас с готовностью подался навстречу, отвечая на поцелуй. Облапил меня, прижимая к себе, и от контраста моей — разогретой на солнце — кожи и его — прохладной после купания — бросило в дрожь. Или дело совсем в другом было. Просто в его близости. В пьянящем запахе моря и ветра на ненасытных губах и нетерпеливой готовности рук, тотчас пустившихся в умелый танец по телу.

Он затянул меня на колени, усаживая лицом к себе. Чиркнул ногтями по позвоночнику вниз, попутно задевая застежку на купальнике. Когда тряпица отлетела в сторону, довольно ухмыльнулся, пожирая глазами мою грудь.

— Зачем ты вообще его надевала? Здесь же только мы вдвоем. А мне нравится, когда на тебе ничего нет…

Скользнул руками по бедрам, щекоча и стягивая завязки теперь уже на плавках. Я даже не попыталась воспротивиться. За эти несколько дней стала совершенно бесстыжей, раскованной и жадной до таких ласк. Скрестила лодыжки за его спиной, выдыхая прямо с соленые и одновременно до безумия сладкие губы.

— Чтобы ты снял. Мне нравится, когда ты это делаешь…

— А что еще тебе нравится? — он лишь на миг оторвался от моего рта — чтобы задать этот вопрос, а потом снова стал целовать. Еще и еще, прижался лбом ко лбу, смешивая наше дыхание. Посмотрел в глаза — и будто затянул во внезапно проснувшееся, прервавшее свой нежный штиль море. В свою стихию, пылкую, обжигающую, отчаянную и такую невыносимо необходимую.

Правду говорят, когда проблемы, время тянется медленно. А когда человек счастлив, летит так, что не успеваешь замечать.

Когда я страдала, дожидаясь свиданий с Артемом, каждый новый день без него казался месяцем. А сейчас неделя пролетела как несколько часов. Волшебных, упоительно сладких — и безумно коротких.

Возвращаться не хотелось. Не только в промозглый заснеженный город — в прежнюю жизнь. Столько всего изменилось… В первую очередь, я сама. То, чем жила прежде, о чем переживала, теперь стало казаться таким незначительным.

Эксперимент по расставанию с несчастной любовью удался. Даже, наверно, прошел намного эффектнее, чем я ожидала. Как хирургическая операция: раз — и нет больного органа. И никаких фантомных болей. Меня не мучала ностальгия, не хотелось снова увидеть Артема, чтобы поразмыслить над тем, не ошиблась ли, принимая такие скоропалительные решения.

Иногда даже приходили мысли о том, что, может, и не было это настоящей любовью. Только казалось мне такой. Ведь любовь не может пройти в одночасье. Если кто-то пророс в тебе, глубоко-глубоко, до самого сердца, если впитался в кровь, разве можно его вытравить, заменив на кого-то другого?

У меня получилось, а это значило… Не хотелось думать, что именно. Я понимала, что много еще придется выслушать и от папы, и от того же Артема. Испорченные планы и сорванная свадьба — не самое большое удовольствие для мужчины, и вряд ли он собирался так просто мне это спустить.

Но, по большому счету, было все равно. Я не мучилась угрызениями совести, перестать чувствовать себя униженной и несчастной оказалось гораздо важнее. Как и понять, что можно жить без упреков и укоров. Просто радоваться. Просто пользоваться отпущенными мгновеньями.

Но сейчас они подошли к концу, и как раз вот этому радоваться было уже гораздо сложнее. Нет, меня не одолевала тоска, не душило чувство безысходности от того, что наша маленькая со Стасом сказка подходила к концу. Благодаря ему я поняла одну очень важную вещь: все на свете можно пережить. Даже кажущуюся вечной любовь. Как там сказал мудрейший из людей? «Все проходит, и это тоже пройдет». Никогда не придавала особого значения этой случайно услышанной притче, но сейчас она неожиданно ожила в моей памяти. И болезненным проблеском пульсировали в висках завершающие слова, что когда-то были выгравированы на кольце великого царя: «Но ничто не проходит бесследно».