(не) Измена. Ребенок от бывшего мужа (СИ) - Гур Анна - Страница 21

Не все. И далеко не в порядке. Меня знобит. Штормит и в спине каждый шаг отдается болью. Словно понимая мое состояние офицер не идет быстро, наоборот, чувствую, что он мне помогает, становится чем-то на подобии костыля на который я опираюсь.

Отчего-то мне кажется, что меня усадят в фургон, ну может не в заднюю часть куда упаковали Семена, а вперед усадят.

Предполагаю, что меня повезут на дачу показаний, потребуют, чтобы все детально описала, а мне только от мысли, что придется все это рассказывать незнакомым мужчинам с каменными лицами становится неприятно, вспоминаю, что к подобным случаям еще и медицинское освидетельствование полагается и вовсе душа в пятки уходит.

Не хочу я раздеваться, а у меня вероятно уже на копчике гематома появилась снимок которой возможно будет прикреплен к делу.

Я уже готовлюсь нырнуть в фургон, но неожиданно сотрудник спец службы меняет направление и ведет меня в совершенно другом направлении. Безвольно озираюсь по сторонам, взглядом цепляюсь за фургон, вижу людей, которые явно исполняют свои должностные обязанности.

- Простите, а… куда вы меня ведете? – наконец голос прорезывается, но мне не отвечают.

Все с таким е каменным выражением лица мужчина ведет меня в глубь парковки, делает поворот в сторону закоулка. Ничем не примечательного и явно без камер, а я вдруг замираю на месте, когда передо мной открывают дверь автомобиля представительского класса.

В нашем городке таких машин возможно одна, или две. Я поднимаю взгляд на мужчину, который все еще придерживает мой локоть.

- Что… Что тут происходит?!

- Яна Владимировна, вы в безопасности. Мы спасли вас, - чеканит слова абсолютно равнодушно и немного подталкивает меня в сторону салона автомобиля, а у меня сердце в дребезги, и дыхание опять пропадает, потому что кажется, что еще до того как заглянуть внутрь, я знаю кого я там увижу…

- Отпустите меня немедленно! Вы не имеете права! – хочется кричать, но вместо крива вылетает лишь сипом, а мое сопротивление пресекается на корню мужчиной, который тактично удерживает меня на месте.

Заглядывает в мои глаза и говорит опять совершенно равнодушно:

- Садитесь, Яна Владимировна, с вами хотят поговорить.

Больше мужчина ничего не говорит, он слегка подтягивает меня за локоть и мне приходится проскользнуть внутрь салона.

Сразу же в ноздри забивается чувственный аромат ванили, цитруса и пряной вишни.

Прикрываю веки. Не хочу открывать. Не хочу видеть того, кто сидит передо мной широко расставив ноги.

Я увидела именно отполированные мужские туфли и безупречные стрелки на брюках. Успела увидеть… и вот сейчас прикрываю веки, как в детстве, когда тебе кажется, что стоит закрыть глаза и ты сама испаришься, спрячешься и никто тебя не увидит.

Глупо конечно. Но… Мне нужны эти секунды, чтобы взять себя в руки, чтобы собраться. Время течет. Я вся превращаюсь в слух, обоняние усиливается, а вместе с ним и накатывают ощущения. Давно забытые.

Наконец собираюсь и распахиваю глаза, чтобы столкнуться с такой знакомой ледяной бездной. Он смотрит слегка прищурившись, опасный, собранный и абсолютно безразличный.

Скользит взглядом по моим разбитым коленкам, в рванных колготках, по грязной юбке, и останавливает взгляд у меня на груди, на вырезе, которого еще утром не было.

Так и тянет прижать ладошки к груди. Спрятаться, но я, наоборот, выпрямляюсь.

Но рука сама тянется к подолу и я стараюсь опустить платье пониже на свои коленки. Я не стесняюсь мужчину с которым у нас было много секса в жизни, просто не хочу… не хочу, чтобы он видел меня вот такой вот беспомощной, с поцарапанными ногами.

Заставляю себя успокоиться. Оставляю свои потуги. И в этот самый момент мои длинные волосы падают на мои плечи и я понимаю, что безукоризненный пучок тоже распадается.

Помощь приходит откуда не ждали и длинные пряди становятся своего рода защитой, саваном, который укрывает меня от такого злого и острого взгляда моего бывшего мужа.

- Снова здравствуй, Яна Владимировна, - выдает спокойно.

Страшно становится представать перед очами этого жестокого мужчины в таком вот виде. Его идеальность и моя растрепанность. На контрасте. Слишком остро. Слишком ярко. Обжигающе.

Чувствую себя рядом с ним какой-то шавкой, побитой к тому же. Идеальный костюм Михаила, белоснежная сорочка даже в салоне отдает каким-то блеском и лоском.

- Здравствуй, Миша, - отвечаю ему в том же тоне.

Пусть мне сейчас страшно, пусть руки трясутся, но я все же не даю себе расклеиться окончательно. Тем более, что ему, наверное, меня совсем не жалко. Не отвечаю. На меня вообще какая-то оторопь накатывает.

Михаил же прищуривается. А я осознаю, насколько пугающие у него глаза, отталкивающие сейчас из-за голубого света от экрана ноутбука, который он защелкивает одним ударом, и я сглатываю.

Отчего-то кажется, что там, на экране компьютера Михаил наблюдал все, что происходило со мной в режиме онлайн…

Я жду, что Михаил сейчас пройдется по моему внешнему виду, ожидаю язвительных замечаний относительно моей потрепанности.

Ведь я сейчас чудом избежала насилия и выгляжу соответственно. Рядом с лощеным и идеальным Вороновым я чувствую себя какой-то ущербной. Мне бы домой. Под душ. Чтобы смыть с себя чужие прикосновение и выплакаться на коленях у мамы. Только приходит понимание что со мной могло произойти и откат слишком сильный.

- Что ты от меня хочешь, Миша?

Не выдерживаю наконец, но Ворон не отвечает. Молчание все длится и длится. Так странно, что Михаил не спешит меня оскорблять. Ведь по идее мой бывший муж должен потоптаться на моем самолюбии сейчас.

Хотя. Это во мне говорит обида. Но зная Михаила - бить слабого противника это не про моего бывшего. Когда-то я так думала, я видела его в деле, в бизнесе, в жизни, в сексе, он казался мне каким-то порядочным до зубного скрежета.

Он мог обрушать конкурентов, линчевать их, лишать всего тех, кто поднимался против него, но все же он всегда держался определенного кодекса чести.

Не знаю… Уже ничего не понимаю. Домой хочу. Под душ. И спать. А еще обнять Масечку и забыть все, что было.

-Воронов, так и будем в молчанку играть?

Нервы сдают. Опять поправляю свой пиджак и бросаю взгляд на свои наручные часы. Я хотела забрать Масечку пораньше сегодня. Время еще есть. Раньше не получится, но думаю, что к шести успею, или надо попросить маму… Как я в таком виде-то в сад заявлюсь?!

Да и хотела поговорит по поводу происшествия с дочкой, а теперь…

Опять бросаю затравленный взгляд на Мишу. Не изменился он за годы нашей разлуки, вернее изменился, но только в лучшую сторону. Заматерел он, будто в плечах раздался и энергетика стала более тяжелой, мощной.

Сейчас передо мной человек, в руках которого сконцентрирована власть и он знает, что может абсолютно все. Опять его глаза скользят по моим коленкам в рваных колготках, взгляд становится темным стальным, непроницаемым.

- Как ты? - спрашивает опять – таки каким-то глухим и непроницаемым голосом.

- Все хорошо, - отвечаю вскинув подбородок.

Прищуривается. Не нравится, что не прыгаю на задних лапках.

- Я вижу насколько у тебя “все хорошо”, - чеканит слова, затем нажимает на кнопку на подлокотнике и не мигая смотрит на меня, - в клинику.

Отдает команду. И машина трогается с места, а я в шоке распахиваю рот.

- Просто отпусти меня, я без тебя разберусь, Михаил Дмитриевич! – повышаю голос, а он лишь бровь вскидывает, пренебрежительно так.

- Я вижу, как ты без меня справляешься, бывшая женушка. Или это у тебя игрища такие с любовником на парковке происходили и мешать вам не стоило?!

Возможно, скрежет моих зубов отчетливо слышен в салоне. Не знаю каким чудом я остаюсь сидеть, а не подрываюсь и не влепляю пощечину бывшему. Возможно, всему виною шок.

Значит Михаил знает, что со мной происходило там и сейчас… он видит следы… знает, что пытался сделать со мной другой мужчина.