(не) Измена. Ребенок от бывшего мужа (СИ) - Гур Анна - Страница 43

Возвращаюсь в офис и поднимаю информацию. Просматриваю личные дела всех, кто числился в моей охране. Видео уже давно нет. Остается бумажная сверка. Текучка кадров. И при этом есть вариант, что тот, кто играл роль любовника Яны, не ушел, он остался в моих сотрудниках…

Кто был с Яной?!

Кто довез ее до дома?!

Не было у нее постоянного водителя – охранника.

Прикрываю веки, погружаюсь в воспоминания того дня. А я ведь себе будто барьер поставил тогда, чтобы с ума не сойти. Сначала травил себя бухлом, пойлом, вырубал мозг, потом нервная система сама сработала, поставив барьер, будто стену возвысил между тем днем и моей жизнью.

Не вспоминал. Не думал. Знать ничего не хотел. Отпустил Яну и вычеркнул ее из себя, иначе бы не выжил. Не смог просто.

А сейчас. Кирпичик за кирпичик я ломаю проклятую стену добираясь до воспоминаний того дня…

- Я хочу развод, Миша, и говорить нам больше не о чем…

- Дома поговорим, Яна. Дождись вечера.

Яна из моих воспоминаний на меня смотрит. Такая далекая. Неприступная. С жатыми губами и вздернутым подбородком.

Как мне тогда казалось, пришедшая в мой офис, чтобы заявить, что разводится со мной…

- Михаил Дмитриевич, простите тысячу раз, но у нас ЧП…

Прикрываю веки, пытаюсь вспомнить, пытаюсь понять кто. Кто та тварь, которая жену мою тронула, мужские руки на ее теле тогда меня просто уничтожили…

Я толком ту запись и смотреть не мог. Жену свою увидел под другим и все. Вырубило. Слишком мощным был удар…

- Я хочу развод, Миша, и говорить нам больше не о чем…

- Дома поговорим, Яна. Дождись вечера.

Ударяю по панели. Дальше! Пытаюсь понять что дальше было…

И опять моя Яна перед глазами, блеск горячечных глаз и меня будто молнией поражает, когда я свои же слова будто со стороны слышу:

- За руль не сядешь…

А дальше… дальше я распахиваю глаза и имя того, кто сыграл свою роль всплывает и я проговариваю ту же фразу, что и тогда Яне сказал:

- Тебя Кирилл отвезет…

Значит…

Кирилл…

Найти, пробить ублюдка и понять, что он уволился в момент моей полной неразберихи. Когда я валялся под градусом. Поэтому и проскочил. Дальше работа спецов. Спустя час информация о Кирилле Захарове ложится мне на стол. И я читаю…

Но на ознакомление с биографией ублюдка у меня не хватает времени. Просто пробиваю адрес и сажусь за руль. Еду, а в голове калейдоскопом мысли и все они сводятся к тому, как я ему голову ломаю.

Наконец останавливаюсь в обычном дворе, обычная хрущевка. Я ожидал большего. Конечно. Не думаю, что такую растасовку мужик провел без бабок, которые ему отстегнули, но дом удручает, поднимаюсь по отбитым ступенькам на этаж.

Конечно же я мог прихватить охрану, мог вообще приказать доставить Кирилла ко мне бандеролькой, но я хочу поговорить. По-мужски побазарить и в глаза посмотреть мужику, которого в свое время оформил к себе в сотрудники с весьма неплохим окладом.

Звоню в дверь. Назойливая трель. И спустя время мне открывает старушенция, с которой песок можно сказать сыпется. Вся в черном. Траурном. Глаза красные.

- Ой… а… вы, наверное, армейский друг Кирюши… Проходите… проходите…

Отходит от двери, и я в дом захожу. Запах неприятный в ноздри лезет. Здесь плесенью пахнет и одиночеством.

Проходит старушка к столу. Скромно накрытый. А я на фото смотрю с траурной каймой. Кулаки сжимаются, а бабулька стул мне придерживает.

- Я знала… знала, что сослуживцы Кирюши подойти должны, только вас мало осталось…

Выговаривает, а я прохожу и сажусь. Ответы мне на свои вопросы не с кого теперь выбивать, и я не понимаю, что именно чувствую.

- Кирюша у меня хорошим мальчиком был.

Вещает бабулька, а я смотрю в ее блеклые глаза и так и тянет сказать, что видать Кирилла она совсем не знала. Хорошие мальчики так не поступают с беспомощными женщинами и пусть я знаю, что он Яну не тронул в понятном плане, но…

Женщина вещает о расчудесном мальчике, который в горячих точках воевал, родину защищал, которого эта самая родина отказалась содержать, когда неожиданно молодого мужчину инсульт ломанул.

- Знаете, Кирилл, он всегда добрым был. Еще мальчишкой, когда был соседям помогал, вечно то кота домой притащит, то собаку с улицы… Добрый мальчик был… А вас как зовут? - вдруг встрепенувшись на меня смотрит, а в глазах надежда какая-то…

Никто не вспоминал, никто не приходил… судя по всему и сейчас этой женщине необходимо для себя верить, что были и друзья, и товарищи, но, судя по всему, никого не было.

- Михаил.

Кивает. Жамкает губы, а потом спрашивает.

- А фамилия?

Скрывать мне нечего. Поэтому и отвечаю будто рапортую.

- Михаил Дмитриевич Воронов.

Старушка вдруг в меня свои блеклые глаза упирает. Смотрит так, что не по себе становится.

- Воронов… - повторяет и губу закусывает, а потом встает вдруг резко, причем настолько движение спонтанное, что чуть со стола все не падает, отбегает на мгновение и возвращается с конвертом, который в руках сжимает.

- Вот. Возьмите. Кирюша… он… его же паралич разбил, но он… он писал вам… говорить не мог, а писал…

Протягивает мне письмо, на которое я смотрю секунду. Затем забираю из старческих рук. Так и не притронувшись к выпивке, я поднимаюсь из-за стола.

- Мне пора. Простите.

Выдаю женщине. Слов соболезнования у меня нет. Мальчика из ее рассказов я не знал. Кирилл Захаров для меня преступник. Иду к дверям и слышу окрик старушки.

- Михаил… Михаил Дмитриевич… - семенит за мной, и я останавливаюсь, разворачиваюсь и смотрю в бледное лицо.

Того, кому я хотел отомстить здесь нет, а с женщинами я не воюю.

- Да.

- Он часто просил прощения… с трудом говорил, но повторял извинения…

- Бог простит, - отвечаю матери Кирилла и открываю дверь, выхожу и спускаюсь по лестницам.

Письмо жжет пальцы, хочется разорвать и выкинуть, но я все же открываю его и читаю…

Слов оправданий и сожалений, надежда на прощение и понимание, что кто-то там наверху покарал за грех…

Откладываю письмо. Конечно же у Кирилла был шанс прийти ко мне и рассказать все, возможно тогда бы все так не заварилось, но он этого не сделал.

Не смог. Не захотел. В подробности не вдаюсь.

Факт в том, что Захаров получил за то, что совершил. Не моими руками, но тем не менее…

Открываю окно и письмо вылетает наружу, его подхватывает ветер и уносит. Успокоения то, что узнал мне не приносит. Груз на плечах только усиливается.

Я потерял годы. Я потерял целую жизнь. Жену потерял и ребенка своего не видел.

Остается на очереди Алевтина. Ее причастность ко всему этому уже даже не просто не вызывает сомнения, это факт.

Только мне нужно понять ее роль во всей этой многоходовке. Надо бы пообщаться и понять кому пришла столь гениальная мысль в мозги, кто стоял и руководил.

Телефон звонит, и я отвечаю не глядя.

- Сын, - глухой голос отца, и я откидываюсь на сиденье, прикрываю веки.

- Твоя мать мне все рассказала.

Коротко. По-деловому.

- Будешь убеждать ее простить? – спрашиваю устало, понимая, что там, где раньше сердце было, сейчас обрубок один.

- Нет. Этому прощения нет, - режет словами отец.

- Так почему ты звонишь?

- Хочу, чтобы дров не наломал. У тебя одна жизнь и тебе решать, что делать. На твоей стороне власть и влияние. Я все понимаю, Миша, но все же я хочу дать тебе совет не пороть горячку.

- Некого пороть, отец. Исполнитель мертв. И это не я.

- Ну что же… сын…

Отец не знает, что сказать, да и я молчу.

- Я позвоню, - наконец выдыхаю в трубку и отключаюсь. Прикрываю веки, сжимаю руль. В принципе время, отведенное президентом, подходит к концу. Мне нужно возвращаться в край, где творятся разного рода делишки, но у меня остается одно незавершенное дело.