Бывший моей соперницы (СИ) - Лари Яна - Страница 19

— Ответь уже, — кидаю сквозь зубы, направляясь в ванную.

Мне хочется хлопнуть дверью посильнее, чтобы он там оглох к чертям. Но я сдерживаюсь.

Хмуро рассматриваю бельё. На самом деле безумно красивое, жаль, что всего лишь подачка с барского плеча. Благодаря увлечённости Миланки всякими фэшн-блогами я примерно представляю, сколько это стоит. Много. Нет, не так — дофигища, как она бы сказала. И очередная попытка купить моё расположение ничуть не привлекает.

Немного успокоившись, наконец, принимаю тот факт, что со мной ничего ужасного не случится, если объяснить ему как есть. Ремизов — мужчина. Пусть упёртый и грубый, но не зверь же. Что он мне сделает в конце концов? Закошмарит взглядом своим неподъёмным? Пф-ф… Так я уже привыкать начинаю.

Но когда я осторожно выглядываю из-за двери, в номере Марка нет. Зато есть полный поднос с одуряюще пахнущей выпечкой и двумя чашками кофе. Желудок моментально напоминает, что вчера у бабушки мне кусок в горло не лез и надо бы восполнить потраченные на сеновале калории.

Опасаясь, что смету всё до его возвращения, спускаюсь на первый этаж. Не удивлюсь, если Ремизова что-то опять не устроило, и он решил скупить оставшиеся десерты.

Чего не ожидаю — это увидеть его посреди холла, крепко обнимающим Иру...

Стою посреди лестницы и чувствую, как задыхаюсь.

Вот, значит, как. Ясно солнышко явилось и надобность во мне отпала?

Вся кровь во мне будто бы закипает. Бьёт в голову горячими волнами и бедное сердце по рёбрам размазывает. Понимаю, что он-то от прошлого, как я, не отказывался. Понять бы ещё, почему мне так плохо…

Решение уладить разногласия миром сгорает в ослепляющей ярости. Молнией возвращаюсь в номер, рыскаю в раскиданной по подоконнику мелочёвке и, прихватив с подноса пиалу с джемом, залетаю в ванную.

Хотел горяченького? Кушай, не обляпайся…

Марк

Наверное, я впервые за время знакомство с Ирой слушаю её вполуха. И не могу до конца подавить идиотскую улыбку, что имеет к ней отношения ровно столько же, сколько её жалобы ко мне.

Мы остановились в холле, между лестницей и ресепшеном. Можно, конечно, подняться в номер, как изначально и собирался, но тогда получится не очень красиво, как будто я нарочно попросил Надьку раздеться, чтобы кому-то что-то доказать. Так и топчемся в проходе.

— Может, присядем за столик? — предлагаю, прерывая Иру на полуслове. — Закажу тебе кофе с ромом.

Она любит ром, а мне нравился вкус бунтарства и свободы на её языке…

По привычке соскальзываю взглядом к губам — уже не таким привлекательным, какими казались до появления Солнцева. Я знаю это тело так же хорошо, как своё, но близость теперь ощущается иначе. Мы как расколотая пополам чашка — по-прежнему из одного материала, но больше не одно целое.

— Я не за этим пришла.

Её спина каменеет под моими ладонями.

— Френдзона, — соглашаюсь, разжимая руки. Бездумный порыв обнять, чтобы дать ей ощущение покоя, опять не принёс ни тепла, ни удовольствия.

Защищать — это моя потребность. Ира в опеке никогда не нуждалась.

— Мне нужно остыть, иначе прибью его прямо перед свадьбой, — говорит прямо.

— Идея справить поминки мне нравится даже больше, — не могу скрыть кровожадной ухмылки. — Лимузин, как я понимаю, ещё не арендован? Как насчёт катафалка? И чёрный тебе к лицу, я всегда говорил.

— Продолжай в том же духе, — отрешённо кивает Ирка, начав чему-то улыбаться. — Слушаю и понимаю, какой Тим на самом деле адекватный. Он бы не стал затевать что-то плохое… Значит, так оно и было: она сама присосалась, а он всего лишь хотел как лучше…

— Охренеть у тебя выводы! Тоже слушаю и понимаю, что мужик тебе на фиг не сдался, — передёргиваю её слова, моментально вспыхивая. По этой причине наших вечных конфликтов я ни черта не успел соскучиться. — Собачку завести не пробовала? А, точно, блин, аллергия… Тогда ладно, Тимоха разумный выбор. Убедила.

— Мы это уже сто раз обсуждали. Нас тянет туда, где комфортно, а не туда, где выносят мозг и крушат мебель.

— Так и занялась бы комфортом, женщина! — выталкиваю с психом.

Это охренеть, как неправильно! Яйца в паре должны быть у кого-то одного. И этот кто-то испокон веков — мужик!

— О, а ещё Тим не шовинист, — добивает она мою логику.

Нам всегда было сложно вместе, по сути. Но раньше ссоры нас встряхивали, вытекая в моменты безбашенной близости, а теперь не пойму, какого чёрта ей что-то доказываю?

Мне лениво ругаться, и больше не хочется в ней что-то менять.

Вдруг до меня доходит, что между нами скандалы были только ради скандалов. Вся наша страсть держалась на голом адреналине.

Стою оглушённый. Вспоминаю… Вдумываюсь…

Из последнего — я разбил её телефон из-за звонка однокурсника в три часа ночи. Ира в отместку разбила мой байк. Я из вредности не пришёл домой ночевать. Наутро она притащила бедолагу к нам в гости. А потом, когда я спустил его с лестницы, мы почти сутки не вылезали из постели.

А что у нас было кроме яркого секса? Затёртая до зубного скрежета пластинка: ругань до хрипа… щепки… и усталость от постоянного ожидания, когда грянет гром. Её поставили на паузу и всё посыпалось.

— Ты меня любила когда-нибудь?

Ира вздрагивает. Неуверенно сдувает с лица кудрявую прядь.

Секунды ползут одна за другой…

В них кадрами проносятся бьющие по мозгам огни стабоскопов, коктейли самых безумных расцветок, рёв мотора, кураж… Опять по кругу… И опять… Ничего не меняется. Всё громко, напоказ, оглушающе. Ни единого островка тишины и нежности.

— А ты меня любил?

Мы просто долго смотрим друг другу в глаза.

И впервые отводим взгляд. Одновременно. — В каком-то роде... — обобщаю нашу растерянность.

— Спасибо, что выслушал, Марк. — Улыбается с грустью. — Мне нужно было кому-то выговориться, здесь у меня никого больше нет.

Я киваю. Провожаю долгим взглядом кудрявую копну. Откровенно говоря, слушатель из меня хреновый. Надо было поддержать как-то…

Может, оно, конечно, к лучшему. Пусть Солнцев сам свои косяки разгребает.

А меня наверху ждёт мой завтрак. Если повезёт — в красивой кружевной упаковке.

Направляюсь к стойке, за которой сидит тётка с недовольным оплывшим лицом. Узнаю, где можно купить цветы.

Романтик из меня так себе. Я прямой и напористый, не умею красиво ухаживать. Привык скопом брать всё и сразу, чаще женщины сами шли в руки. А тут вроде как надо сгладить углы, раз нарычал.

Позавтракали, блин…

За углом гостиницы нахожу цветочную палатку. Выбор, конечно, удручающий. Свежесть букетов тоже спорная. Присыпанные жуткими блёстками розы соседствуют с поникшими подсолнухами. Не уверен, что Надя оценит. Может снова фыркнуть. А нужно, чтобы ахнула. Я тоже рассчитываю на ответный «подарок».

Н-да…

Встряхнув один из вырвиглазных веников, вытягиваю с середины элегантную белую лилию. На «Ах!» не потянет, но ей по крайней мере должно зайти.

— Цена как за полный букет! — Зыркает раздражённо цветочница.

Рассчитываюсь. Времени на всё про всё и так убил немерено.

Возвращаюсь, открываю дверь. В номере меня встречает слабый запах гари…

В углу комнаты сваленный в кучу завтрак вперемежку с посудой. Прямо на моих белоснежных рубашках.

На кровати поднос, сервированный одинокой пиалой. В пиале горка пепла с торчащей посередине брендовой биркой…

— Приятного аппетита, — выцеживаю вслух приписку, оставленную на клочке розовой бумаги. — Фиалка… Ну звиздец тебе!

Сжимаю кулаки от ярости, ломая стебель лилии. Хрен тебе, а не цветы, дорогая!

Вызываю такси и еду забирать свою тачку. Делаю пару кругов по центру. Нет, я не буду бегать за ней как пацан, — убеждаю себя. Каким-то внутренним чутьём знаю, что Надя этого и добивается. Перебьётся, цаца неподкупная. Тут полный город красивых девчонок — выбирай любую! Но равнодушный взгляд ни на ком не задерживается дольше пары секунд.