Ты мне никто (СИ) - Блио Элен - Страница 28

Ярослава Глеб подтянул по дружбе. Ну а меня… Ярик сразу сказал, что я ему нравлюсь. Я сразу объяснила, что у меня парень.

- И где?

- В смысле? Сейчас он с мамой уехал.

- Уехал? Далеко? Надолго?

- На Бали. На неделю… наверное. – на самом деле я не знаю надолго ли, надеюсь, что к первому сентября точно вернется.

- Ах, Сказочное Бали! И почему тебя не взял? Если любовь?

Тут я смотрю на Ярика как на умалишенного. А ничего, что я несовершеннолетняя? И вообще? Как он себе это представляет?

Но Ярик заявляет безапелляционно:

- Я бы без тебя не уехал.

- Как это мило. Извини, а я бы с тобой.

- Что со мной?

- Не уехала!

Нет, он, в общем, довольно приятный, и с Глебом дружит, и веселый, интересный, столько всего рассказывает.

Но мне иногда не хочется, чтобы он был рядом, а он липнет.

Увязывается за мной, когда я иду в кафе. Просто иду, сама. Хочу побыть там, где была с Коршуном, выпить свой лавандовый раф.

В кофейне меня и Ярика конечно же видят Тор и Да Винчи. Я представляю его как друга моего брата, а этот говнюк берет и приобнимает меня за талию. И я совершенно дико краснею, смущаюсь, словно я виновата.

Мне стыдно просить ребят ничего не рассказывать Стасу, я сама могу ему признаться и собираюсь это сделать, но получаю удар на опережение.

Оправдываюсь. Понимаю, что ему не очень приятно узнать, что я ту хожу с каким-то. Я ведь верю, что он там ни с кем?

Верю.

Да нет, вообще даже не думаю об этом! Мне не до того.

У меня дома полный трэш и угар.

Мама, кажется, всерьёз собралась замуж за Коршуна старшего.

- Мама! Что ты делаешь?

- Я его люблю, понимаешь? Люблю. Всегда любила.

- А как же папа? – чувствую, как глаза наливаются слезами. Папа! Он её боготворил, а она!

- Папу любила, конечно. Очень. Если бы он был с нами, я бы никогда. Но его нет.

Я не знаю, что сказать. Какая-то дикость. Ужас просто. Получается мы со Стасом теперь что, будем как сводные? Будем жить в одном доме?

Нет, нет! Я не хочу вот так! Вернее… я хотела бы в одном доме, но не на таких условиях. Я же понимаю, что Стас совсем не обрадуется, когда…

- Мама, мамочка, пожалуйста, не надо! Ради меня…

- Ради тебя? Почему? В чем дело?

- Ты понимаешь, мам. Я… Стас…

- Я понимаю. И ты меня пойми. У вас со Стасом впереди вся жизнь. И… я уверена, даже если он сейчас будет против, то потом…

- Мама, пожалуйста…

Прошу, и сама понимаю, как это эгоистично. Мамочка заслужила счастье, раз уж она его любит.

И он, отец Стаса, он… не такой уж плохой. Он пытается найти общий язык с Глебом, помочь ему. Хотя Глеб, конечно, ведет себя еще хуже, чем я.

Противостояние. Агрессия даже. Виктор Сергеевич терпит. Мама пытается объяснить.

А потом…

- Дети, мы с Виктором решили пожениться. И скорее всего мы переедем к нему. Все вместе.

Мама специально это говорит, знает, что Глеб хочет остаться. Да и я…

- Ма, мы уже большие, справимся, можно ты останемся тут?

Звук разбитого стекла. Очередная чашка, которую нарочно роняет Глеб.

- На счастье, - мрачно заявляет Коршун.

Пытается убедить нас, что у него в доме лучше. Потом пытается убедить маму, что нас можно и тут оставить.

Но мама говорит твердо.

- Мы переезжаем. Возражений не принимаю. Глеб, ты пока еще на моем обеспечении, так что, извини. Селена – и ты тоже.

Пакуем чемоданы, да?

Очень весело.

Еще веселее получить от Коршуна эту «эсэмэску» и понять, что ответить не получается. Никак.

Пишу Тору, прошу помочь. Он отвечает сухо – абонент не абонент.

Скрепя сердце через пару дней прошу помощи у Виктора Сергеевича.

- Понимаете, Стас недоступен. Вторые сутки. Мне… мне страшно.

- Он жив, здоров, точно. Его мать звонила и писала. Ну, я попробую.

Он набирает номер.

- Алла, привет. Как там Стас? – она видно начинает агрессировать, Коршун-старший чуть отодвигает трубку от уха. – Алла, брейк. Я только хотел услышать сына. Дай ему трубку. Дай быстро, если не хочешь лишиться денег.

Она что-то верещит противно, а потом я слышу такой родной голос.

- Что тебе надо?

- Станислав, уймись, с отцом разговариваешь пока еще.

- Ключевые слова «пока» и «еще», да пап? Как новая семейка? Калека еще не исцелился?

Я в шоке. Он говорит про Глеба? Как… как он может? Он же… ему нравился Глеб! Я знаю! И тогда, ночью в парке под дождем, перед ночевкой у Богини Стас говорил, что Глеб отличный парень!

- Стас, со мной рядом стоит Селена.

- И что? Она теперь всё время будет с тобой рядом. Флаг ей в руки. Что-то еще?

Виктор Сергеевич смотрит на меня виновато. Но я всё-таки прошу его дать мне телефон.

- Стас, зачем ты так? Ты же… пожалеешь о своих словах? Я…

- Надо было тебя чпокнуть, вдруг бы залетела? Вот было бы весело…

Господи, да что с ним творится?

- Стас, я… я люблю тебя, я хочу, чтобы ты вернулся, хочу поговорить.

- О чём? О любви?

- Стас, я… я правда тебя люблю…

- Да? А зачем тогда оправдываешься?

- Я не оправдываюсь, - говорю тихо-тихо, перехожу на шепот, хотя отец Стаса вышел из комнаты, дав мне возможность поговорить наедине. – я просто… просто люблю тебя. Очень сильно.

Он молчит. Молчит! А потом…

- Не стоит. Я, видимо, не заслуживаю твоей любви.

Гудки.

Разбитое сердце.

И песня, которую мы слушали вместе на репите.

Элвис Пресли. «Can’t Help Falling in Love»

Take my hand, take my whole life too

For I can't help falling in love with you

Возьми мою руку, возьми и всю мою жизнь,

Потому что я не могу не любить тебя…

«Не стоит. Я, видимо, не заслуживаю твоей любви».

Фраза на репите. Уход в бесконечность.

Я не заслужил любовь – утекаю в вечность.

Ты не заслужила тоже.

Ничего нам не поможет.

Просто, потому что её нет. Любви. Нет.

Тор сочинил, и мы записываем новый трек. Ноет в груди. Хреново мне.

Где-то в глубине сознания свербит – облажался, Коршун. Как же дико ты облажался.

Хочется отмотать назад. Туда, в это гребанное счастливое лето. Где мы лежали на песке, и я рисовал на ее теле узоры, и смотрел и не мог насмотреться. И растворялся в ней. Заныривал в неё как в омут, растворялся в ней. Летал с ней вместе.

- Стас, надо поговорить. – отец, караулит меня у дома.

- Тебе надо? Мне нет.

- Стас, погоди.

- Если тебя волнуют мои дела – у меня все прекрасно пап. Учусь, работаю. Получил небольшую травму на гонке, но это так, мелочи. Деньги у меня есть, что-то еще?

- Стас, остановись ты…

- Я в школку опаздываю, сорян.

- Стой, я сказал! Почему ты травишь Селену?

Так. Нажаловалась? Ябеда… Чёрт… Да я не травил же? Так только, слегка потроллил.

Потому что…

Потому что какого хрена?

- Я был уверен, что воспитывал тебя правильно. Ты понимаешь, что мужчина так себе не ведет?

- А как себя ведет мужчина? – взрываюсь моментом. – Бросает жену и сына ради… ради какой-то…

- Рот закрой! – он совсем близко. Стальные молнии в глазах.

Батя, батя… Слабак… Повёлся на юбку? На рассказы о трудной жизни? На то, что родила от него несчастного инвалида?

Да, я сам себе противен. Но я в полном дерьме. Именно так ощущаю. С того момента как мы вернулись и я…

Я увидел в своем доме мать Селены, Глеба… Сэл…

Она тоже стояла там. С таким невинным виноватым видом!

А мне хотелось ей под нос сунуть фото, где она с тем ушлепком обжималась!

Это уже не Тор, и не Да Винчи. Это Мироныч постаралась. Одноклассница, Маринка Миронова. Мы как-то пару раз пересекались с ней на пляже. Я был с Сэл, она со своей вечной шестёркой Дуней. Мы же с Сэл ни от кого не прятались и я открыто говорил – моя девушка…

«Коршун, это не твоя девушка тут с каким-то недомачо?»