Из грязи и золота (СИ) - Баюн София - Страница 46

Но это почему-то не пугало, не раздражало, и вообще Рихард мог бы сказать, что ему все равно. Мог бы, если бы не чувствовал — и сейчас, глядя на пачку чая в пустой палате он себе в этом признался — что это именно то, чего он хотел.

Пусть так. И пусть это кончится как угодно — ему хотелось прожить эту историю без вечного страха перед Аби, будущим и общественным одобрением, которого ему может не достаться.

Рихард усмехнулся и отдал команду сменить конвент.

Запись последнего интервью Колдера зеленела медленно растущими рейтингами — не ошеломляюще огромными, но, пожалуй, пугающе высокими. Рихард знал, как работают такие инфоповоды — когда-то ему делали рейтинги пьяные драки, а здесь целый теракт, да еще и есть погибшие дети. Он даже по выставленному свету видел, как старательно сервировали эту новость, и как жадно ее жрали зрители.

Кремово-бежевые стены, черное кресло, подсветка снизу — интимное освещение, подчеркивающее возраст и усталость. Колдер дает интервью сам, не прячась за аватаром, и камеры вьются над ним, словно мухи.

— … для меня это уже не имеет значения, — устало сказал он. — Куда мне это? Я все равно умру…

Рихард остановил запись и вывел на стену анализатор зрительского отклика. Как он и думал, на этих словах шкала рванула вверх. Люди ставили на паузу, всматривались в его лицо, а потом слушали эти слова снова. «Я все равно умру».

Если бы Рихард писал ему сценарий, Берхард Колдер должен был бы сказать именно эти слова.

Но анализатор убежденности на спинке кресла горел ровным зеленым светом.

А впрочем, ничего это не значило.

— Я все равно умру. Еще два месяца назад у меня был шанс, но теперь… Мне нужен был доступ к максимальной медицинской страховке. Дафна говорила, что я слишком много работаю, — усмехнулся он. — Видите, — по стенам поползли змеи графиков, лиловые и зеленые, — каждый час переработки стоил мне полутора позиций в медицинском блоке. А десять лет назад я начал принимать стимуляторы. В какой-то момент начал превышать дозу, Дафна мне на это указывала, а я молча ставил галочки в соглашениях — понимаю, принимаю, дайте еще. В профессиональном блоке значения росли, рейтинг рос, мне не на что было жаловаться. Я пять лет назад переехал в новый дом, — Колдер провел ладонью по подлокотнику, а потом закрыл глаза. — Знаете. Дом. В квартире, где я жил последние десять лет вечно заедала система кондиционирования. Я отправлял репорты, ее чинили, но потом она снова глохла. Поэтому я почти все время открывал окна ночью…

Рихард прижал кончики пальцев к щеке, словно у него заболел зуб. Под кожей вздрагивал нарастающий тик.

Окна он десять лет открывал. Надо же.

— … И вот впервые за десять лет ночью я оказался в совершенной тишине. Вентиляция не просто работала, везде были встроены очистители воздуха, ароматизаторы и блоки для насыщения воздуха недостающими элементами. Я знаю, что это полная чушь, много раз говорил, что идея, что можно надышаться кальцием совершенно абсурдна, но когда пространство вокруг настолько… дружелюбно, что пытается сделать полезнее каждый твой вдох… начинаешь верить, что все делаешь правильно. Видите, на аэробную терапию… мне хватало медицинской страховки, а когда Дафна показала…

Рихард быстро промотал момент со снимками и результатами анализов. Он не любил темных пятен чужих болезней. Не хотел думать о собственной страховке.

Только вспоминал, как сыто вздрагивали портативные капельницы под рукавами Леопольда. Будто они не лечат, а жрут.

— … я открыл окна. Все окна, и повесил обычные занавески, потому что светопоглощающие экраны оставляли неправильную степень освещения. Я выключил фильтры, чтобы в дом попадала пыль. Мне казалось, что это из-за стерильности развилось… И знаете, я только тогда смог спать спокойно. Под привычный шум. Теперь… поймите, я вовсе не пытался… я не работал для какой-то цели, я так и сплю, как будто у меня не работает вентиляция. Я не спасал Хельгу Соркин, чтобы вы сейчас брали у меня интервью. Я вообще не хотел его давать.

Рихард остановил запись. Ему не нравилось, какие слова выбрал Колдер. Анализаторы убежденности горели беспощадной зеленью, но если бы Рихарду нужно было, чтобы они этой зеленью горели, он бы выбрал именно такие слова.

Ты работаешь не ради дома с хорошей вентиляцией, а спасаешь пациентку, которой перед этим не даешь лекарства не ради интервью? А зачем?

Марш сказала бы, что это все потому что он хороший человек. Как же, он ведь совсем как Леопольд.

Давно стоило рассказать ей про Леопольда. Все рассказать, что знал раньше и что узнал, переехав в Средний Эддаберг. Стоило, но разве он должен был делать для Марш Арто больше, чем уже сделал?

Не слишком ли много он для нее сделал.

— … Благодарность? — усмехнулся Колдер на ожившей записи. — Нехорошо, когда человек в моем положении кого-то благодарит, я сам во всем виноват. Разве что своего патрона — Магду Леввер. Я обратился в службу поддержки пять лет назад с запросом о предоставлении специалиста для восстановления психической стабильности. Я тогда узнал о диагнозе. Магда не только помогла мне принять ситуацию, но и вместе с Дафной разработала стратегию стабилизацию блока медицинской страховки…

Рихард подался вперед. Мысль родилась пузырьком на дне сознания и устремилась вверх, петляя и набирая скорость.

— Она была рядом все эти пять лет, хоть я и привык ее не замечать, имела доступ к моему профилю и моим счетам…

Пузырек лопнул.

Вот оно.

Рихард медленно снял очки и потер переносицу, разгоняя мысли. И только потом посмотрел по сторонам.

Тамары в комнате не было, зато в соседнем кресле сидел Клавдий. Невозмутимый, гладко причесанный, поверх мятой мокрой рубашки накинут отглаженный пиджак.

И, кажется, он прямо сейчас допивал его чай.

— Я думал, вы приедете раньше. — Рихард заглянул в свою чашку. Ко дну прилипла пара чаинок.

— У меня были неотложные дела, — невозмутимо ответил Клавдий. — Поль обещал зайти через полчаса, как только стабилизирует вторую платформу.

— Она взорвала две платформы? — лениво спросил Рихард, внимательно разглядывая Клавдия.

На манжетах замытые пятна крови, руки едва заметно дрожат. Он с трудом вспомнил, что видел у причала этичные лодки с ручным управлением, то есть с жуткими палками, которыми надо грести вручную, но Рихард с трудом представлял кабинетного работника, который сможет догрести от города до платформ.

— Три. Третью стабилизировать уже бесполезно.

— Когда-то я настоял, чтобы Марш Арто поставили отметку о прохождении курса по контролю агрессии, — буднично доложил Рихард. — Хотя она нихрена не умела ее контролировать.

— Мой психолог разработал специальный комплекс дыхательных упражнений. — Клавдий попытался поднести руку к лицу, но тут же уронил ее и сжал подлокотник, чтобы унять дрожь. — Можете ей посоветовать.

Рихард усмехнулся. Судя по лицу Клавдия склонность к обморокам была семейной.

— Как же вы сюда добрались, господин Франг? — светским голосом спросил он, подливая себе чай.

Белый чайник с длинным и узким носиком был покрыт золотыми мандалами. Наверняка антиквариат. Наверняка насыщает воду какими-нибудь вредными элементами, Дафна должна была изойтись рекомендациями и предупреждениями. Но она молчала, а чай лился — ровно, бесшумно, как никогда не лился из новых чайников.

— По реке, — устало ответил Клавдий. — На весельной лодке.

Рихард бросил быстрый взгляд на анализатор убежденности. И правда греб от самого Валейна.

Сразу стало скучно и тоскливо — кругом одни идиоты. Разве что оставалось порадоваться, что он не воспользовался правом расширить семейный блок и не завел детей.

Рихард вспомнил, как мчался в экспресс-кэбе на аэробусную станцию спасать Бесси, вместо того чтобы ехать в ближайший пункт срочной помощи. Поморщился и забыл, что иногда и он бывает идиотом.

— Вы видели Волански? — вдруг спросил Клавдий. — Мы успели поговорить. Он очень расстроен, Арто утопила всех его кур, взорвала все что горело и слила какие-то данные в сеть…