Мятежный (ЛП) - Эванс Кэти - Страница 17

— Пригласи меня войти, — тихо говорит он, крепко сжимая дверь.

— Моя машина не нуждается в ремонте, всё в порядке, но спасибо, что проверил её, — говорю я, прилагая больше усилий, чтобы закрыть дверь.

Грейсон распахивает дверь и шагает внутрь, и я расстраиваюсь из-за своей неспособности удержать его снаружи. Теперь Грейсон стоит с неправильной стороны двери, закрывая её за собой, как будто это он хозяин моего дома.

— В этом здании есть бельевая шахта¹¹?

— Ты пришёл, чтобы спросить это?

Он пересекает комнату и задёргивает все жалюзи, затем обводит взглядом пространство с такой тщательностью, что у меня внутри начинает всё дрожать.

Похоже, Грейсон хочет убедиться, что здесь нет другого мужчины.

Он ведь не может меня ревновать?

И теперь… теперь, когда Грейсон, кажется, уверен, что здесь никого, кроме меня нет, он начинает подходить ближе и смотреть на мой рот, и я отступаю, потому что инстинкт самосохранения велит мне бежать.

— Ты здесь. Почему ты вдруг оказался здесь? Что, в последнюю минуту отменилось другое свидание? — требую я объяснений.

— У меня назначено свидание с тобой. — Его брови низко опускаются над сверкающими пронзительными, словно у ястреба, глазами. — Ты и близко не рада меня видеть, а я так надеялся.

— Может быть, ты показался мне пьяной галлюцинацией. Может, я так на это надеялась.

Снова возвращаюсь к кухонному островку, и Грейсон заключает меня в объятия, его глаза голодны, в них видно чуть ли не отчаяние. Затем он берёт моё лицо в ладони и прижимается губами к моим, как будто думает — ошибочно — что я принадлежу ему.

— Я, — мягко отвечает Грейсон и снова целует меня так глубоко, что я теряю ход мыслей, пока он снова не произносит мне в губы, — не галлюцинация. И если хочешь, я проведу с тобой всю ночь, напоминая каково это, когда мой язык и мой член глубоко погружены в тебя и как сильно тебе это нравится.

Грейсон наклоняется ко мне, чтобы снова поцеловать. Я отворачиваюсь, и говорю дрожащим голосом:

— Не надо, Грейсон.

— Мне не нравятся слова «не надо», — шепчет он в щёку. — Но доставляет удовольствие, когда ты произносишь «Грейсон».

Грейсон поворачивает мою голову кончиком пальца и смотрит на меня так, будто восхищается моим видом. Отвожу от себя его руку, Грейсон отпускает меня, а я снова отстраняюсь, освобождаясь от него, но не от его пристального взгляда. В первую ночь Грейсон смотрел только мне в глаза, не в состоянии оторвать взгляд, но теперь, теперь он видит меня всю. Я одета в шорты и лёгкую майку, но моё тело начинает гореть, когда его глаза осматривают меня сверху донизу.

— Я давала тебе шанс, но ты его упустил, — выдыхаю я.

— Дай ещё один.

Качаю головой, но не могу остановить глупые крылья огромного живого существа, бьющегося в моём животе. Вдруг в моём доме запахло кожей, лесом, и чёртов Грейсон Кинг стоит там, словно он сам это сделал, уверенный и самодостаточный, и его присутствие каким-то образом притягивает всё моё внимание.

— Зачем ты здесь?

Грейсон берёт пульт, включает телевизор, и я вижу, как на экране мой дорогой, идеальный Уэстли шепчет Лютик¹²: «Как пожелаешь», потом Грейсон смотрит на меня, но улыбается, видимо, каким-то своим мыслям.

— Ты что, смотришь кино?

— Нет, прямо сейчас я наблюдаю за тобой.

Он продолжает улыбаться этой своей весьма сексуальной, но совершенно раздражающей улыбочкой и устраивается на стуле, как какой-нибудь могущественный король. Непроизвольно хмурю брови, потому что Грейсон своим присутствием сумел сжать пространство до минимума. Чувствуя лёгкое покалывание в животе, сажусь на диван, забыв об Уэстли, забыв о Лютик, забыв обо всём на свете, кроме НЕГО. И жду.

— Как ты? — тихо спрашивает Грейсон.

— А сам как думаешь? — угрюмо интересуюсь я.

— По-моему ты чертовски хорошо выглядишь.

— Ты всегда чувствуешь себя как дома там, где тебя не ждут?

Его мягкий смех пробегает по моей коже, будто пёрышко, заставляя тонкие волоски на руках встать дыбом. Грейсон откидывается назад и скрещивает руки за головой, наблюдая за мной холодными, всё понимающими глазами.

— Я здесь, Мелани, чтобы доказать тебе, что ты меня не выдумала, нет.

Его чувственный тон в сочетании со сверкающим прищуренным взглядом говорит мне, что мы оба знаем, что я определённо хочу, чтобы он был здесь — и это заставляет поджать пальцы на ногах. Чёрт, Грейсон меня заводит.

— Из-за тебя я уже собралась было съесть сто килограмм шоколада, — обвиняю его.

Он встаёт, затем подходит и устраивает своё тело рядом со мной на диване.

— Ну вот, сто килограмм моего веса прямо здесь. Перед тобой.

— Мы больше не будем спать вместе.

— Учитывая, что я был внутри тебя, ты должна позволить, как минимум, обнять тебя, пока мы смотрим… а что мы смотрим?

— Принцесса-невеста. Мой любимый фильм на все времена.

— А-а.

Грейсон вытягивает руку вдоль спинки дивана, и моё сердце начинает бешено колотиться.

— Лютик помолвлена с принцем Хампердинком, но её настоящая любовь — Уэстли…

Его губы растягиваются в улыбке, и я замолкаю, когда замечаю, что он ухмыляется. Тихонечко хихикает… надо мной. Это так возбуждает. И, честно говоря, сильно беспокоит.

— Ты плейбой, — шепчу я. — Я знаю, что это так.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Мне известно твоё имя. Грейсон, — закатываю я глаза.

— Ты подтруниваешь над моим именем с таким дьявольским блеском в глазах, как будто тебе это нравится, и всё это заставляет меня хотеть трахать тебя, пока ты не станешь стонать. — Грейсон притягивает моё лицо к своему. — И я всегда смогу понять, что ты лжёшь, потому что меня с самого раннего детства учили определять лжецов. Это очень легко, когда твой отец всё время лжёт, — выдыхает он, его горячее дыхание на моих губах разжигает огонь внизу живота. — Я думаю о тебе, Мелани. В каждой женщине вижу твоё лицо. Я прилетел сюда только для того, чтобы тебя увидеть. Общение. Отношения. Я не слишком хорош для этих вещей. Но у меня есть кое-что намного лучше. Я вижу, что могу заставить тебя задыхаться. Вижу, что твои зрачки расширены, и ты вместо своего любимого фильма продолжаешь смотреть на мой рот, и мне требуется всё моё самообладание, чтобы прямо сейчас не дать тебе именно то, что нужно нам обоим. Прошла неделя, но что касается меня, — Грейсон обхватывает мой затылок и прикусывает мою нижнюю губу, — я ждал целую жизнь, чтобы погрузиться в тебя.

Грейсон прижимает к себе ближе, и меня охватывает такое страстное желание, что становится страшно. Из-за него, из-за всего этого, из-за жгучей потребности вцепиться в его кожу, прижаться губами к твёрдой линии челюсти, коснуться густых, шелковистых волос.

— Отпусти меня, дай посмотреть фильм, — слабо протестую я.

Грейсон фыркает, его дыхание шевелит завитки выбившихся прядей на моём виске.

— Ты говоришь, что хочешь, чтобы я тебя отпустил, но тогда перестань прижиматься своими красивыми сосками к моей груди, и, если просишь оставить тебя в покое, перестань придвигаться ближе, — урчит он, потираясь своим носом о мой. Близость Грейсона, идущий от него запах леса, тёплое дыхание, губы, оказавшиеся так близко, что я могу ощутить их вкус — всё это вызывает поток желания между бёдер и горячую, ноющую пульсацию в моём лоне.

Я задыхаюсь от его близости, и Грейсон стонет, но предоставляет мне пространство и возможность дышать. Грейсон поднимает голову, и я вижу, что он рассматривает меня как эксперт, оценивающий драгоценность или какой-нибудь раритет. Почему Грейсон так на меня смотрит? Почему именно ТАК? Как будто хочет войти в меня так же сильно, как я хочу его. Как будто хочет большего, чем просто моё тело, как будто хочет высосать из меня кровь, съесть мою душу, а потом молиться мне.

Я тихо закрываю глаза, пытаясь представить, что мы просто встречаемся, что никогда раньше не занимались сексом, а просто смотрим кино. Заставив мышцы расслабиться, смотрю телевизор и чувствую, что он тоже постепенно расслабляется. Вдруг Грейсон вытягивает своё большое тело вдоль дивана и притягивает меня к себе. О, нет. Ненавижу, когда он берёт контроль над тем, что касается меня, но все же мне это слишком нравится.