Катастрофа в две полоски (СИ) - Коваль Алекс - Страница 70

– Мир, не слушай его! Посмотри на меня, – прошептала я торопливо, делая шаг к мужчине. – Он специально тебя злит, чтобы… – однако договорить мне не дали.

Этот самоубийца Слава совершенно перестал чувствовать “рамки дозволенного”! Взял и вальяжно положил свою лапу мне на плечи, останавливая и притягивая к себе под бок. Собственнически, будто помечая территорию.

У-у-ух, кобелина!

– Пусти! –  взвизгнула я, дернувшись.

– Руку! – двинулся в нашу сторону Мир.

– Лучше подыграй мне, птичка, а то тебе же будет дороже… – прошептал мне на ухо, обдавая своим мерзким горячим дыханием, Слава. –  Или ты уже забыла про свой длинный болтливый язык и хочешь прославиться на всю столицу, как очередная шлюха из постели моего братца? – прошибла мое сознание угроза. Мерзкая и повисшая горечью на языке угроза, от которой стало противно до мурашек.

Наверное, она и стала последней каплей моего терпения. Осознание того, в какую изощренную игру меня втянули без моего ведома, взбесило моментально! Я загорелась, как спичка, и поняла, что все. Хватит! Такого я точно больше не потерплю!

Я, улучив момент, вывернулась из захвата и ударила Славку по ребрам локтем. Двинула, зарядив со всей силы и от всей своей широкой души! Так, что не ожидавший такого выпада бывший схватился за бок и зашипел.

– Сучка!

– Иди ты к дьяволу! – рыкнула я и отскочила к Мирону. Вцепилась пальцами в рукав его пиджака и, набравшись смелости, выпалила зло, заглядывая прямо в любимые синие глаза:

– Он просто тебя провоцирует, Мир! Несет всю эту чушь, чтобы вывести из равновесия, понимаешь? Между нами ничего нет и уже с весны как не было! Помнишь, я тебе говорила про своего бывшего?! – зубы сжаты так, что челюсть сводит. – Помнишь, из-за кого я напивалась в баре в тот вечер, Мир?!

Были бы силы в ослабевших руках, я бы его встряхнула за отворот рубашки. Но все, что я могла сделать в этот момент,  это стоять и ждать. Ждать ответа или хоть какой-то реакции. Смотреть на мужчину буквально умоляя взглядом поверить мне! Хотя бы в этот  раз. Хотя бы сейчас. Не оттолкнуть, не отвернуться, а выслушать. Да, я понимаю, как, должно быть, это выглядит со стороны, но сейчас мне нужна его вера, как никогда! После всего, что было, после всего, что вместе пережили, после слов, что я услышала утром, я просто хочу, чтобы мне верили! Сжимаю кулаки от страха или бессилия –  не знаю –  и жду, затаив дыхание ответа.

– Бывшего, ты серьезно? – переспрашивает Мир, но не отталкивает и не отступает. Наоборот, я чувствую, как его рука ложится мне на талию, а сам Мирон морщится, потом вскидывает удивленно бровь, покосившись в сторону Славы, и выдыхает:

– Ты шутишь что ли, Совина?!

– Нет, к сожалению...

– Это тот, который мудак? Из-за которого ты оказалась у бара? – выгнул бровь Мир. – Слава? Ты с ним, Лера...?! – сколько неверия в этом выдохе “Лера”, даже подумать страшно.

– Была! – выпаливаю и киваю. – Да, была с ним! Но я понятия не имела, что Слава и есть твой брат, Мир! Со дня маскарада и до сегодняшнего банкета я не видела его и думать о нем забыла. Я тебе клянусь! – шепчу, взывая к разуму Троицкого, до боли сжимая пальчики на его ладони. – Я врала тебе только про работу и журнал, все! Больше я ничего не знала… слышишь меня? Я не знала, что это какой-то хитроумный план, не знала, что за всем этим стоит он, да я даже не знала, что он знаком с Эллой!

– Стерва!

Слышу рык Славы за спиной, но просто пропускаю его мимо ушей. Мне главное – увидеть, почувствовать и знать, что Мирон поверил мне. Мне, а не ему. Заигравшемуся в Бога гаденышу Славе.

Мирон же молчит. Смотрит на меня, не мигая. Будто прикидывает в уме, можно ли мне довериться или это очередной блеф?

Я не знаю, не представляю, сколько длится заминка, но нарушает ее звук приближающихся торопливых шагов и издевательский смешок злющего, как тысяча чертей, Славы:

– Надо же, какая драма… – и издевательские аплодисменты. – Браво, Совина. Ты только что себя потопила окончательно. Как была дурой, так ею ты и осталась!

Клянусь, если бы я умела убивать взглядом, я бы его уже убила!

Мир поджимает губы и оборачивается. Рука на моей талии сжимается сильнее, а в тоне, которым он задал следующий вопрос, спокойствия столько, что совершенно понятно: Мир не просто зол, он взбешен. Холодная ярость в тысячи раз страшнее громкой истерики.

– Значит, это тот идиот, который посмел тебя обидеть, да, Лера? –  взглядом Троицкого океаны можно было замораживать. – Это благодаря Славе ты оказалась у меня на фирме, и с его же подачи тебя выставили виноватой в слитой коллекции. Я правильно все понял?

Я растерялась. От такого резкого перехода и оглушающей тишины в холле. Даже шаги, что я слышала за спиной –  стихли.

–  Лера?

– Д...да… –  пропищала я и сначала захлопала ресницами, а потом неуверенно кивнула головой. Мир этот кивок заметил и отстранился от меня. Резко, быстро и дергано. Ну, вот и все. Конец сказочке. Сейчас Мир обвинит меня во всех своих проблемах и уйдет. Молча. Не оборачиваясь. Вот и…

– Подержишь? – последовало неожиданное, пока я витала в своих горьких мыслях.

Оказывается, Мирон уже снял пиджак и сейчас протянул его мне, уставившись в упор на посеревшего, побледневшего и слившегося со стеной Славу.

– Ч...что? Зачем? – залепетала невнятное, но пиджак взяла, наблюдая, как Мир начинает закатывать рукава рубашки. – Что ты собрался…? –  но спросить не успела, потому что в следующую же секунду взвизгнула, вздрогнув, когда Мирон с ехидной улыбкой, сказал:

– Слав, ты даже не представляешь, как давно я мечтал это сделать!

А потом сделал шаг и со всей дури врезал братцу в нос. Вышибая из того дух и с хрустом сломанного носа сшибая с ног. Но явно не собираясь на этом останавливаться, Мир, уже нависая над окровавленным лицом Славы, как скала, схватил того за грудки, встряхивая и замахиваясь вновь.

– Мирон! Мирон, стой! –  собственный голос не узнала бы даже я сама, и, уже откинув пиджак Мира, я бросилась вперед, чтобы схватить его за рубашку и попытаться оттащить, когда мне резко снова поплохело. Одномоментно на голову словно опустился непроницаемый пузырь. В ушах вата, а голова отяжелела. Перед глазами все снова поплыло, и я пошатнулась, с трудом устояв на месте, хватаясь дрожащей ладошкой за лоб.

За спиной послышались шаги. Снова. Быстрые, торопливые, приближающиеся. А меня повело. Перед глазами потемнело, и в ту же секунду я начала оседать на пол, скатываясь по холодной мраморной стеночке, когда на мою талию легли чьи-то руки и подхватили, отрывая ноги от пола.

Потом как будто издалека послышался знакомый голос, кажется, Кости. Его громкое, ударившее по ушам:

–  Троицкий, стой, черт возьми! Хватит!

И голос отца Мира, совсем рядом с моим лицом:

– Вызывайте скорую, немедленно! Лера, девочка, Лера!

И все, дальше меня поглотила блаженная темнота, и я потеряла сознание.

Лера

В себя я приходила тяжело. Сил не было никаких, и даже глаза не желали открываться. Веки будто свинцом налиты, а в ушах противный монотонный шум. Все тело как каменное, пригвожденное к кровати собственным весом. Ни вздохнуть, ни пошевелиться не представляется возможным. Видимо, усталость и переживания, пережитые за последние пару недель, накрыли окончательно, и организм не выдержал, отправил меня в нокаут. Отключилась. Свалилась в обморок. Теперь уже настоящий.

Приходя в себя, я вполне осознала, где нахожусь. Провалами в памяти точно не страдала, и события благотворительного вечера тут же всплыли в голове яркими картинками. Вот только потеря во времени была ощутимая. Я даже примерно не могла представить, сколько часов я провалялась в беспамятстве. Час? Два? Пять?

Открыв глаза, увидела, что меня окружает дорогая больничная палата. Наверняка частная клиника. Приглушенный свет от ночника, светлые кремовые стены, пиликающие новенькие приборы: датчики и прочие “прелести” – и, естественно, стерильная чистота вокруг.