Катастрофа в две полоски (СИ) - Коваль Алекс - Страница 72

– От чего? Чего ты боялась?

– Разве это не очевидно? Что ты не поверишь. Отвернешься или вообще решишь, что я тебя пытаюсь ребенком привязать к себе.

Ну вот, сказала. Сказала, выдохнула и обиженно поджала губы, уставившись взглядом в потолок. Лежала, чувствуя себя как никогда глупо.

– Дурочка! – фыркнул наконец-то Мир. – Боже, Совина, какая же ты у меня дурочка!

– И это я тоже… знаю, – прошептала, прикусив губу, и для более убедительного раскаяния шмыгнула носом снова, обхватывая все еще лежащие у меня на щеках мужские ладошки своими ладонями.

– Ты просто себе не представляешь, – поджал губы Мир и приглушенно прорычал, – как я разрываюсь между диким желанием расцеловать тебя и в этот же момент надрать тебе задницу за то, что не рассказала мне обо всем сразу! Я ужасно зол!

– Вижу, – виновато прошептала я, и мы оба замолчали, продолжая вести немой диалог взглядами. Или, точнее сказать, ожесточенный бой, когда Мир своей глубокой синевой наступал, а я задорной зеленью своих глаз пыталась его убедить, что честно-честно не хотела довести ситуацию до подобного состояния.

Но, по крайней мере, одно могу сказать точно, хоть Мир и дует губы и смотрит на меня осуждающе, как на маленького ребенка, но на душе так хорошо. Так приятно и спокойно. Тепло и умиротворенно. А с плеч словно свалился камень, который все эти дни буквально гнул к земле. Не оттолкнул, не накричал, не наговорил глупостей и не отвернулся, поведясь на вранье и провокации. Мой. Со мной. Здесь. Рядом.

Я, не сдержав порыва, кряхтя, как старушка, подняла свое уставшее, ноющее тело с кровати и повисла у мужчины на шее, как обезьянка. Прильнув всем телом в спасительные и надежные объятия любимого мужчины, смачно чмокнула его в колючую щеку.

Даже не представлю, что он тут пережил в неизвестности после таких “новостей” от врачей, пока я валялась в отключке, но реакция и слова Мирона были для меня ценнее тысячи самых громких признаний в любви.

– И что будем теперь делать? – решаюсь я заговорить немного погодя. Уложив голову на плечо мужчины и слушая ровный бег его сердца.

Удивительно, но сон, который было схлынул, снова начал наступать. Так что я уже клевала носом и активно зевала, нежась в теплых руках Мира.

– Ты еще спрашиваешь? – фыркнул Мир.

– Ну… да, вообще-то ты можешь…

– Даже не произноси этого вслух, а то вариант с ремнем и твоей филейной частью в моей голове уже побеждает, Лера!

– Ладно, поняла, – захохотала я, – молчу, – закрыла “рот на замок” и выкинула ключик, чуть отстраняясь и заглядывая Миру в глаза, которые уже потеплели и в данный момент задорно смеялись.

– И вообще, Совиной тебе теперь ходить недолго осталось. У вас с малышом должна быть моя фамилия и точка.

– Ну, вообще-то, положено делать предложение руки и сердца, а не…

– Ну, вообще-то, много что положено. И все оно в нашем случае идет все равно через одно место. Поэтому смирись, тебе в спутники жизни достался тиран и деспот.

– У-у-уф, сбегу от тебя, – выдала я, сладко зевнув, удобней устраиваясь у мужчины на груди.

– Поймаю, – прошептал Мир мне в макушку, сильнее сжимая руки на моей талии, – поймаю и…

– Мы вернемся к варианту задница-ремень, да?

– Читаешь мои мысли, – подмигнул Мир и издевательски медленно накрыл мои губы своими в тягуче-сладком и умопомрачительно нежном поцелуе.

Если исключить из уравнения больничную палату, то это очень даже неплохое пробуждение после обморока. Можно будет, пожалуй, повторить…

Мирон

Забрать Леру из больницы врач разрешил уже утром. Строго-настрого запретив ей даже малейшие волнения и переживания, настоятельно порекомендовав мне с нее глаз не спускать.

Да я и не собирался, предложив Лере сразу, без раздумий, переехать ко мне. На что получил в ответ возмущенное:

– Не гоните лошадей, Мирон Александрович!

Понял, принял, но одну в этот и последующие пару дней ее оставить не решился, фактически сам переехав в ее скромную, но уютную однушку.

Жизнь вошла в новое, ранее не изведанное мною русло под названием: серьезные отношения. Мы с Лерой учились слушать и слышать друг друга. А еще привыкали к тому факту, что скоро станем счастливыми родителями...

События благотворительного вечера долго еще мелькали на страницах самых престижных журналов. Счастье, что в исключительно “положительном” ключе. Пресса мусолила наше фееричное “примирение” с Броневицким и заключение нашими фирмами выгодного контракта. Обсуждала новую коллекцию, которую мы в тот вечер презентовали, и расхваливала нашу ювелирную компанию, которая, кстати говоря, за этот месяц побила все наши рекорды по количеству продаж. И за представление которой Лера, задним числом официально оформленная как сотрудник фирмы, получила очень даже неплохой процент. А Миша, теперь уже с моего разрешения, предложил ей поучаствовать в новой съемке. На что Совина, недолго думая, согласилась.

Ну, и, конечно же, мимо журналистов не прошли суммы с приличным количеством нулей, которые мы собрали в тот вечер и которые пошли в благотворительные фонды. В общем, в прессе мы были герои. И семейные разборки прошли мимо всеобщего внимания. Для гостей вечера все осталось тихо, мирно, чинно и благородно, но вот зато “за кулисами” творился настоящий кошмар.

До сих пор, как вспомню, кулаки чешутся.

В тот вечер, пока Лера лежала без сознания в больнице, куда ее увезла скорая, у нас состоялся “содержательный”, не без мордобоя, разговор с братцем. Разговор, после которого я конкретно прозрел, а Слава конкретно сдал себя со всеми потрохами. Рассказал все: начиная с “заговора”, организованного при поддержке некоторых из самых “смелых” акционеров, которые ставили мне палки в колеса все эти месяцы, и заканчивая признанием в пылу истерики, что с их же подачи на меня ополчились все СМИ, пытаясь раздобыть какую-то “мифическую” страшную семейную тайну. Здесь, кстати, руку приложила бывшая начальница Леры.

В общем, Слава сдал всех. Дурная голова, как говорится... Братец сам себе вырыл яму, растрепав нам с Костяном все. Он даже своего сообщника, Стаса, не пожалел, буквально ткнув  пальцем в человека, которого я искренне долгие годы считал другом.

В ту ночь эмоции были просто на разрыв, одно наложилось на другое, в итоге в больницу к Лере я приехал выжатым, как лимон, еще и трясущимся за нее от страха. Просидел у ее постели, продолжая гадать: что ему было нужно? Славе. Да понимаю, что тут, скорее всего, все максимально просто: заветное место гендира и признание деда, который тоже, благодаря моему фантастическому везению, оказался вне всей этой заварушки. Информация о ссоре двух приемников до него так и не дошла. Сдавать Славу я не стал. Пока. Но настоятельно советовал не высовываться.

А вот что двигало Стасом? Хороший вопрос, над которым как мы с Костей сколько не размышляли, ответа все равно найти не смогли. Поговорить со Стасом нам так и не удалось. Да и, откровенно говоря, желания чесать языками у меня отсутствовало напрочь. За его подставу Леры я хотел только одного – хорошенько бывшему другу расквасить морду. Но ему повезло. Похоже, Стас почуял, что церемониться с ним не будут, и на следующий день после банкета креативный директор просто исчез со всех радаров. А по доходящим до меня слухам, сбежал за границу. Так что, что им двигало, когда он начал “играть у меня за спиной”, я мог только гадать. Полагаю, ему обещали хорошие деньги, а может, и место, должность, положение, в общем, это был его выбор. Мстить я точно не собираюсь, но впредь буду осторожней выбирать круг общения.

Единственным нерешенным вопросом во всей этой истории осталось участие в заварушке Эллы – бывшей начальницы Леры. Каким боком она была причастна к моей семье и какие “золотые горы” посулили ей –это  все еще оставалось загадкой. Загадкой, до ответа на которую я докопаюсь. Обязательно! Но позже. Сейчас же, пока осиный улей во главе с акционерами, дедом, Славой и Ко притих, я просто наслаждался свалившимся на мою голову счастьем в виде Леры и нашего будущего малыша.