Выбирай (СИ) - Коваль Алекс - Страница 11

– Э-э-й, хватит сырость разводить, – отмираю, пытаясь улыбнуться в ответ на этот доверчивый взгляд. – Не останешься. – Запускаю ладонь в густые, спутанные после наших постельных безумств шелковые локоны и заставляю девушку сделать последний разделяющий нас шаг, прижимая к себе что есть сил ослабевшими от ее признаний руками. Зажимая между ног и не давая возможности опомниться, целую в тонкую шейку. Вдыхая запах, ее запах.

– Почему ты так говоришь? – шепчет Кати.

– Потому что я рядом, – отвечаю, ни капли не соврав. Не смущаясь, что возможно, эти слова она воспримет превратно. Разбираться будем потом с теми эмоциями, что кипят внутри. А сейчас… не придумываю ничего лучше, кроме как поцеловать. Прикоснуться губами к ее дрожащим в молчаливой истерике губам. Сжать в своих объятиях и, подхватив на руки, закинув ее стройные ножки себе на бедра, бессовестным образом утащить в свою спальню.

Заставляю забыться. Лаская и целуя, исследую губами миллиметр за миллиметром. Медленно сгорая от плещущихся внутри и разрывающих напополам чувств: несправедливости и чего-то нового, пока непонятного мне. Наслаждаюсь каждым ее вздохом и тихим стоном, каждым движением и прикосновением. В ней, не ней – везде.

И много позже, когда Кати засыпает, крепко прижавшись, как котенок под боком, я пялюсь в потолок и понимаю: не такая ей нужна помощь. Хоть эти жаркие часы в постели и уносят нас обоих, но не так должна она забыть своего дерьмо-бывшего. Совершенно не так. И сам пока не знаю, каким образом, но я отвлеку. Вот только член не будет главным “оружием” в этой войне с сердечной болью.

Прозвеневший в десятом часу будильник удивляет. Признаю, сразу даже не сообразила: где я и кто я. Настолько унесло в страну грез, да еще и в крепких объятиях Гая, который, кажется, даже и не спал, что напрочь забыла о своем вчерашнем смелом поступке. Чувство неловкости, просыпающиеся вместе с сознанием, боролось с невыносимым желанием накинуть обратно покрывало и проспать еще как минимум сутки, но Гаевский оказывается слишком правильным. Он заставляет меня вылезти из постели, начиная со своего любимого – «детка»:

– Поднимай свою симпатичную задницу и тащи ее на работу, – соблазнительным голосом с рычащими нотками меня практически выталкивают с кровати. – Потому что в противном случае ты меня потом загрызешь своими упреками.

Дословно. И он чертовски прав. Работу прогуливать – совсем не мой стиль. Поэтому сдаюсь и даже не думаю обижаться на попытку “избавиться” от меня.

– Зубная щетка в стакане на раковине, – слышу крик мне вслед. – Она новая.

– Ясно. Запас для любовниц?

– Язва.

– У тебя?

– У меня! – крик из соседней комнаты, – в квартире!

– Сам ты…

– Держи, – перебивает и закидывает сияющее белизной огромное полотенце мужчина в приоткрытые двери ванной комнаты. Чем вызывает мой возмущенный визг:

– Э-э-э-й! Гаевский, ничего, что я тут голая вообще-то?

– Правда? Ну-ка… – просовывается в приоткрытую дверь наглая голова и получает тем самым полотенцем по своей дьявольской ухмылке.

– Детка, выдохни, – слышу смех по ту сторону двери, которую я с грохотом захлопываю. – У меня была целая ночь, чтобы все рассмотреть!

– Не детка я! – рычу сквозь зубы и понимаю, что все же безбожно опаздываю на встречу. Дальше собираюсь чисто на рефлексах, и хочется верить, что ничего не забыла надеть, пока одним глазом старалась рассмотреть дорогие апартаменты Гаевского. Но многого увидеть так и не удалось, кроме шикарной спальни с панорамными окнами и широченной кроватью и темной – под кафель – ванной с прозрачной душевой кабинкой и сияющим санфаянсом.

Стоя на пороге, долго мялась, пытаясь попасть по нужным кнопкам на своем потихоньку умирающем гаджет-динозавре. Уже тихонько материлась и закипала, когда Макс вышел провожать. В одном чертовом полотенце, слишком низко повязанном на бедрах, мокрый после душа. Так, Кати, работа… мобилизуем все свои запасы силы воли и медленно отводим взгляд от рельефного торса!

– Это что такое? – подходит ко мне мужчина, словно издеваясь, и морщится так, будто лимон проглотил. Я же просто не знаю, куда спрятать свои глаза, что Гая только еще больше веселит. – Оно еще и звонить может? – выхватывает из рук старенький телефон, – у меня такой в старших классах школы был.

– В то время разве не высекали огонь из камня и не ходили в набедренных повязках с копьями наперевес? – ухмыляюсь, вскидывая взгляд, да только до глаз он так и не дошел, “зависая” на идеальном торсе, по которому потекла капелька…

И еще одна…

А вот еще…

В общем, надо побыстрее уносить ноги.

– Кхм… я опаздываю, мне нужно вызвать такси, – тяну руку, да вот только Гаевский отводит свою в сторону.

– Ну, уж нет, с этого звонить нельзя.

– Почему это?

– Да кто знает… вдруг случайно в прошлое наберешь, подгонят карету с кучером к моей элитной высотке… соседи не поймут. Воу! – морщится Гай, хватаясь за бок, в который только что получил тычок моим острым локотком.

– Давай, джентльмен, закажи даме такси…

В общем, наша перепалка затянулась дольше, чем я бы того хотела. Слишком близкий контакт с Максом влиял на меня крайне странно. Но когда время поджимало уже не на шутку, надо мной сжалились, сообщив, что его личный водитель уже час как ждет на парковке. За что получили еще один тычок в плечо, после которого я стремительно убежала, даже забыв сказать “пока”.

Пока ехала в лифте с двадцать пятого этажа, нервно стукала каблучком и материла себя за слабость. Все. Лимит безумство исчерпан, на это раз точно. Надеюсь.

Однако нельзя не признать, что моя цель, поставленная вчера, была с успехом достигнута. Я забылась. Так забылась, что умудрилась за одну ночь и душу раскрыть, и тело, и порыдать на плече у Гаевского, к которому все три года старалась и близко не подходить. Ирония судьбы: человек, которого я сторонилась, когда рядом были другие, стал единственным, кого я хочу видеть, когда не осталось никого. Странная штука – жизнь.

Когда выхожу из подъезда элитной столичной многоэтажки, щеки горят, а в теле полная невесомость. Вокруг движение и суета, а мне спать хочется ужасно после всех ночных “развлечений”, но времени нет, даже чтобы заехать домой и переодеться. Запрыгиваю в черный BMW, который явно где-то видела и называю адрес. Хотя могла и не говорить это водителю, чье лицо тоже показалось знакомым. Хотя ничего необычного. Ведь бизнес-центры наши “соседствуют”.

Пока трясусь в машине по пробкам, в которых стоит весь центр города, в голове то и дело прокручиваю вчерашний разговор и то, каким Макс открылся для меня в этот вечер. Такое его поведение снова возвращает меня к тем вопросам, которые роились в голове три года назад, когда каждое утро меня встречала на работе доставка цветов. Что? Зачем и почему я? Вопросов много – ответов нет.

День на работе проходит без сюрпризов, зато дома я отхватываю их с лихвой. Первым стал приезд курьера.

– Екатерина Алексеевна? – мнется на пороге молодой парнишка в джинсах, просторной футболке и непримечательной куртке.

– Да, это я.

– Это вам, – протягивает мне подарочный “пакет” и охапку белоснежных роз, которые тут же захватывают в плен мой нос своим потрясающим ароматом.

– М-м-м… – неосознанно протягиваю, улыбаясь куда-то в район пышных бутонов.

– Это да, свежие, заказ был специально для вас привезен из теплиц.

– Правда?

– Да, но это вроде как конфиденциальная информация. Распишитесь здесь и здесь, – протягивает мне планшет парень, на котором я быстро ставлю росчерк.

– А от кого, тоже конфиденциальная?

– Там есть записка, – улыбается парнишка, – хорошего вечера! – и исчезает так же быстро, как появился.

Внутренне я уже знала, кто этот благодетель. И как бы мне ни хотелось, а я на мгновение именно об этом подумала, но Ромка таких красивых жестов не делал никогда. Не умел попросту. А значит, это от Гая и, чтобы убедиться, все-таки полезла в пакет, переданный курьером, и чуть не выронила от удивления находящийся там “презент”. С той самой открыткой, в которой было всего две строчки: