Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец - Полищук Вадим Васильевич "Полищук Вадим" - Страница 42

– И где нам этого начарта искать?

– В штабе полка проездные документы уже готовят, а нас попутный ЗиС сейчас забрать должен.

Грузовик приезжает минут через десять, наступает пора прощаться. Я жму руку Шлыкову.

– Ни пуха, ни пера тебе, лейтенант.

– К черту, сержант.

Если не сломают парню судьбу, то из него не самый плохой командир получится. Ему бы опыта побольше и уверенности в себе. А здесь я его подавляю своим авторитетом, основанным на возрасте, образовании и наличии фронтового опыта. Удачи тебе, лейтенант. Олечка рада окончанию своей фронтовой ссылки. Вон как глазки блестят, и щебечет, щебечет… Дура. Осторожно зыркнув на меня, Олечка всех целует: и наших, и разведчиков. В щечку. Но соскучившиеся по женскому полу парни и мужики в возрасте за тридцать рады и этому. Единственный, кому поцелуя не достается – это я. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Олечка запархивает в кабину ЗиСа, Шлыков устраивается в кузове на каких-то тюках. Мы машем руками вслед уезжающей машине.

Пока проездные документы не готовы, расчет нежится на солнышке, которое пригревает почти по-летнему. Сквозь старую пожухлую траву уже пробивается молодая, зеленая. Развалились мои зенитчики на южной стороне почти незаметного холмика, щурятся на солнце и байки травят на извечные солдатские темы: бабы, жратва и распрекрасная мирная жизнь. Я бы тоже с ними повалялся, но это уже форменное разложение получается. Надо приводить их в чувство.

– Вас, чудаков, сюда зачем прислали? На травке валяться или Родину защищать? А ну подъем! К бою! По самолету над двенадцатым.

Ну что за собачья должность. Расчет перевел орудие в боевое положение, сделал вид, что начал сопровождать виртуальную цель, а потом так же виртуально обстрелял ее.

– Отбой!

– Развлекаешься?

Седой лейтенант подошел со спины абсолютно бесшумно.

– Тренирую, товарищ лейтенант.

Разведчик понимающе усмехнулся.

– На вот, держи, тренер.

В ладони лейтенанта лежали наручные часы – большая ценность по нынешним временам.

– Товарищ лейтенант…

– Да бери, бери. Трофейные. Дрянь, конечно, штамповка, но других нет.

Какая мне разница: штамповка или нет? Лишь бы секундная стрелка была, интервалы между выстрелами отслеживать. Я, правда, и так уже приноровился, но по часам все же удобнее, да и в повседневной военной жизни часы вещь очень нужная. Видя мою заминку, лейтенант решил развеять мои последние сомнения.

– Да их не с трупа, с «языка» сняли, в лагере они ему все равно ни к чему.

На самом деле основным тормозом было не солдатское суеверие, а невозможность что-нибудь подарить взамен. Я лихорадочно перебрал в уме все свое нехитрое имущество, но ничего равноценного не нашел, либо самому позарез нужно, либо полное барахло, которое лейтенанту совсем ни к чему. Однако хватательный рефлекс сработал, и часы я взял.

– Спасибо, товарищ лейтенант.

– Носи на здоровье.

Мы пожали друг руки, и лейтенант ушел в направлении землянок своего взвода. Еще одна мимолетная встреча с хорошим человеком. А может еще и встретимся. Земля она, как известно, круглая, да к тому же еще и вертится. Между тем расчет переместился от орудия и расположился вокруг меня – подарок рассмотреть пришли.

– Это что такое? А кто орудие будет в походное положение переводить?

Я демонстративно взглянул на часы.

– Норматив полторы минуты, и только попробуйте не уложиться. Время пошло.

Норматив перекрыли с запасом в одиннадцать секунд. Нет, точно собачья должность, скоро уже гавкать начну.

Наконец документы оформлены, и мы трогаемся в путь. Штаб армии, оказывается, находится на удалении восемьдесят километров, а если считать все крюки и петли российских дорог, то набегает больше сотни. Далековато забралось армейское начальство – нам больше суток ползти и то, если техника не подведет. Пока едем, я рассматриваю оживающую вокруг природу: деревья, травка, птички поют. Красота. Единственное, чего я не увидел, как ни старался, так это второй полосы обороны. Допускаю, что она так хорошо замаскирована, что мой неопытный глаз ее просто не видит, но что-то мне подсказывает – дело здесь не в оптическом обмане зрения. Такое впечатление, что сорок первый год ничему не научил и мы опять наступим на старые грабли.

А села здесь богатые. Каждое село дворов на триста-четыреста. В центре села стоит новая или почти новая школа. Дома высокие, просторные с большими окнами, дворы широкие, с большим количеством хозяйственных построек. По сравнению с российским Нечерноземьем – небо и земля. Даже люди выглядят по-другому – в среднем здесь народ выше, крепче, лучше и чище одет. Это не удивительно – метровой глубины чернозем, обширные поля, богатейшие урожаи. Отсюда и лучшие условия жизни. Где-нибудь в Псковской области, то есть округе, крестьянин едва растягивает урожай до весны, а скотину держит практически в доме.

Ночуем в одном из сел. К моему удивлению, дом, в который нас определили на постой, оказывается кирпичным, причем явно дореволюционной постройки с выложенными кирпичом арками и фальшивыми колоннами. Но на господский дом он не тянет, скорее на кулацкий. Мои подозрения подтверждают нынешние хозяева – дед лет семидесяти и бабка того же возраста. Раньше дом принадлежал «крепкому хозяину», большая семья жила. В тридцатом году всех их выселили куда-то в Сибирь, скотину и хозяйственный инвентарь отдали в колхоз, а дом достался нынешним хозяевам, как сельской бедноте. Если бы дом стоял в центре села, то была бы в нем колхозная контора, а на окраине его сочли неподходящим.

– Дед, а дети твои где?

Я удивлен малолюдностью большого дома.

– Дочки замуж повыходили, в мужниных домах живут, а сынок единственный в город на заработки подался, еще до войны. Сейчас воюет, если жив еще.

Дед тяжело вздохнул.

– Вот мы со старухой вдвоем свой век и доживаем.

Прямо как в сказке, только синего моря не хватает.

Техника не подвела, и на следующий день, после двух проверок документов, я предстал перед начартом армии. Моего возраста полковник, красавец мужчина, высокий, статный, бабы перед таким должны штабелями лежать. Выслушав мой доклад, он дает оценку нашим предыдущим действиям:

– Что, руки коротки? Паршивую «колбасу» достать не смогли, так бумажкой прикрылись.

Подчиненные полковника облажались не меньше нашего, но я эту тему благоразумно поднимать не стал. Между тем начарт перешел к новому заданию.

– У меня в дивизионах ничего крупнее тридцати семи миллиметров нет. Фрицы обнаглели, разведчики их буквально по головам ходят. Заберутся на три тысячи метров, и ничем их не достанешь, даже пугнуть нечем. С помощью твоего орудия попробуем организовать зенитную засаду. Вот здесь.

Остро отточенный карандаш уперся в карту.

– Здесь проходит рокадная дорога, почти каждый день ее проверяет немецкий разведчик. Ты обстреливаешь его, он засекает место, откуда стреляли, и ставит на своей карте значок «зенитная батарея среднего калибра». А чтобы она их разведчикам не мешала, они попробуют ее подавить. Тут-то их встретит целый дивизион эмзэа. Ну что кривишься? Сам знаю, что немцы не дураки и на такую примитивную уловку могут не клюнуть. Можешь предложить что-нибудь получше? Не можешь? Батарею надо? Да кто же мне целую батарею даст? Вас мне дали только на неделю и только потому, что вы уже здесь. Еще вопросы есть? Тогда выполняй.

– Есть, товарищ полковник! Только у нас снарядов мало.

– Будут тебе снаряды. Послезавтра придет машина со снарядами из вашего полка.

И опять дорога на запад. Сколько же мы керосина спалили, катаясь туда-сюда. Жуть. Но это для одного человека, а для государства – капля. Та же тридцатьчетверка спалила бы дизтоплива намного больше, а про КВ я вообще молчу. К вечеру добираемся до указанного полковником места, там нас встречает капитан – командир отдельного зенитного дивизиона армейского подчинения. Его автоматические зенитки уже замаскированы, а нам только предстоит выкопать огневую позицию для своего орудия. С утра приступаем.