Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец - Полищук Вадим Васильевич "Полищук Вадим" - Страница 6

– По-твоему выходит – везде плохо будет. А хорошая дорога у тебя есть, инженер?

– Нет, – отвечаю, – и у меня нет, и у вас нет. Это война. На войне хороших дорог не бывает, все плохие, разве что в тылу сидеть и на продовольственном складе подъедаться, но вам это не грозит, и мне тоже.

– И что же ты нам посоветуешь?

Федор серьезен и напряжен, остальные притихли, ждут ответа.

– Ничего. У вас свои головы на плечах, ими и решайте.

После паузы слово берет Федор.

– Странный ты какой-то. Начальство, оно обычно все за тебя решить норовит, все посылает куда-то, а само не идет. А ты – сами решайте. Но за гадание твое – спасибо, прояснил кое-что. Ладно, земляки, давайте спать, утром еще помаракуем. Степан – ты первым на посту стоишь, дальше Ваня, Егор, Петр. Я – последним.

Оказывается, у них и караульная служба налажена, не ожидал. И обращаются друг к другу по именам. Городские бы кличек понавешали, на них бы и реагировали, а эти деревенские – по именам, хотя в родной деревне у каждого свое прозвище есть. С этими мыслями я засыпаю и первую, за все время здесь, ночь сплю спокойно.

Утро начинается с поддержания гигиены. Выясняется, что зубная щетка есть только у меня. Пока окруженцы готовят завтрак – ту же пшеницу с салом, но уже без соли, и обсуждают свою дальнейшую судьбу, решаю разобраться со своей находкой. Выпрашиваю у Федора шомпол с ершиком и масленку. Магазин снимаю быстро, а дальше дело не идет, не могу снять крышку ствольной коробки. Минут пять пытался, не получается. Аж злоба взяла, кандидатскую защитил, а с этой железякой не справлюсь? И ведь разобрался! Вперед, вперед ее надо двигать! Вперед до упора и вверх. Дальше пошло быстрее. Возвратный механизм снял без проблем, он похож на калашниковский, но только разборный. Раму с затвором назад и вверх. Готово. Теперь ствол можно почистить. Надраиваю его до зеркального блеска, Федор неодобрительно наблюдает за сверхнормативным расходом масла, но молчит. К газовому механизму подлезть не рискую, для этого надо снимать ствольные накладки. Ударно-спусковой механизм снять тоже не смог, а сверху к нему подбираться неудобно, но смазал как смог.

Только теперь, разглядывая разложенные на тряпице детали СВТ, я смог хоть немного оценить технический гений Михаила Тимофеевича. Мы, выросшие в эпоху АК и его потомков, не очень понимаем те дифирамбы, которые поют его создателю. Мы привыкли к нему, для нас «калаш» естественен, как воздух. Он был, когда мы пришли в этот мир, и останется после нашего ухода. И только те, кто успел послужить и повоевать с изделиями Мосина, Дегтярева, Токарева, Шпагина, Судаева, могут дать настоящую оценку автомату Калашникова. Понимаю, как непросто было Токареву – сделать полуавтоматическое оружие под мощный винтовочный патрон. Намного сложнее, чем под промежуточный. Получилось оно намного тяжелее, сложнее в изготовлении и эксплуатации, менее надежным, а тут еще и возможность заряжания из обойм трехлинейки. Собираю винтовку, вроде получилось, лишних деталей не осталось. Передернул затвор – работает, теперь бы попробовать зарядить.

– Федор, а Федор, – отвлекаю старшего от обсуждения.

– Чего?

– Патронами не богат?

Федор лезет в подсумок и достает две обоймы, я понимаю, что последние. Одну он протягивает мне, вторую кладет обратно.

– Спасибо, друг.

– Да ладно.

Вырезы под обойму в крышке ствольной коробки можно не искать, но с затвором пришлось повозиться. Я-то искал затворную задержку снаружи ствольной коробки, а она оказалась внутри! И на задержку затвор становится только при вставленном в винтовку пустом магазине! После того, как затвор остался, наконец, в заднем положении, вставил обойму в пазы. Нажал на патроны сверху, тр-р-р-р-р, и патроны оказались в магазине. Лихо! Пока запасных магазинов нет, придется пользоваться таким способом, где бы еще патроны взять. Пустую обойму теперь можно выбросить. Магазин долой, чтобы первый патрон из магазина не оказался в стволе, стрелять в ближайшее время не придется. А как вернуть затвор в переднее положение? Оказалось просто, оттянуть чуть назад и отпустить. Щелчок курка, магазин на место. Готово!

А тут и завтрак подоспел. Без соли невкусно, и пшеница на дне котелка подгорела, но выскребаю все до дна. Может, это вся моя еда на сегодня, а то и на завтра, привередничать не приходится. Когда я собираюсь идти мыть посуду, меня останавливает Федор.

– Оставь, я сам помою. Ты с нами или…

– Или. Я на восток. Человек я гражданский, и по возрасту в первую цепь меня уже не пошлют. А вы что решили?

– Мы тоже на восток, только до старой границы.

– В партизаны.

Он кивает.

– Тогда идем вместе.

Даже при наличии раненого в группе, скорость движения увеличивается. Теперь не надо обходить хутора и деревни, прятаться в лесу и избегать людей. И в местных деревнях, оказывается, живут нормальные люди. Точнее люди в них живут разные, есть, конечно, и всякая сволочь, но, как и везде, нормальных большинство. В одной из деревень нас кормят, всех семерых, еду приносят из трех разных домов. Приносят не под угрозой оружия, сами. Надо только знать, в какой дом обратиться. В богатом не дадут, если только не припугнуть оружием, в бедном и дали бы, но нечего. Надо обращаться к середнякам, но как определить их дома? Для меня они все достаточно убогие, но мои попутчики, выросшие в деревне, ориентируются безошибочно. В дорогу нам дают несколько караваев домашнего хлеба с изрядной примесью картофеля, а мне предлагают серую полотняную торбу. Беру с большой благодарностью, теперь не придется тащить свой скарб в узелке. Хозяин дома дарит мне деревянную ложку, невероятно ценный предмет в моем положении. Замечаю, что на шестой день пребывания здесь уже успел обрасти имуществом, эдак к Днепру на танке приеду.

Еще одно подтверждение преобладания хороших людей получаем несколько часов спустя. После полудня мы вышли на приличное шоссе, идущее с юга на север. Дорога, ведущая на восток от этого перекрестка, накатана только телегами, в одну колею. Пока обсуждаем, стоит ли попробовать свернуть на юг или на север, с севера приближается телега. В телеге две женщины, трое детей, узлы, возница идет рядом. Переговоры берет на себя Федор.

– Здорово, отец!

– Прывитанне, сынку! – отзывается возница.

По возрасту Федор вполне годится ему в сыновья.

– Скажи, куда это шоссе ведет?

– Туды, – мужик показывает в ту сторону, откуда приехал, – Слуцк будзе. Тольки вы туды не хадзице, у Старобине немцы. З учорашняга дня. Пакуль тольки курэй ловяць, на нас уваги ниякага не звяртаюць. Я вырашыв, ад граху, сямью у веску павезци.

– Спасибо, отец!

– Бывай здаровы, сынку.

Телега катит дальше, мы провожаем ее взглядом. Мало ли на Руси хороших людей, а вот встреча с ними всегда в радость. Сколько немцев в Старобине, мы даже не спросили, нам все равно. Сейчас для нас и одно отделение – много.

– Туда?

Указываю я на узкую грунтовку напротив нас, но, прежде чем Федор успевает ответить, кто-то из его земляков восклицает:

– Танки!

– Тихо! – рявкает Федор.

Все замирают. Лязг гусениц слышен уже довольно отчетливо. Нас буквально сдувает в лес на противоположную сторону шоссе.

– Стой! – останавливаюсь я. – А вдруг наши? Надо будет предупредить, удрать всегда успеем.

Прячемся в придорожных кустах. По мере приближения неведомой гусеничной техники у меня зарождаются сомнения не только в том, что это танки, но и в их множественном числе. Конечно, звук местной бронетехники мне незнаком, но уж больно напоминает обычный трактор. С той же дороги, по которой пришли мы, на перекресток действительно выезжает трактор, но не совсем обычный. Короткий, узкий и высокий, закрытая кабина сдвинута вперед до уровня радиаторной решетки, сзади прилеплен короткий кузовок, а на прицепе… Только когда глаза протер, заметил отличия. Закрытая брезентом пушка явно выше и не такая массивная, отсутствует щитовое прикрытие, а четырехколесная повозка имеет пружинную подвеску. Я такие только в Артиллерийском музее видел – полуавтоматическая зенитка восемьдесят пять мэмэ.