Волчий интерес (СИ) - Зайцева Мария - Страница 50

Ну давай, принцесса моя кусачая, отмораживайся! Хватит уже!

Но она дергается так, как в первый раз не дергалась. И во второй. И в тот день, когдя я ее прихватил во дворце, сразу после аудиенции у Ежи. Короче говоря, удивляет опять.

И я, опять же, во все возрастающем удивлении, валюсь с нею на кровать.

У проклятой мебели, явно не приспособленной к таким нагрузкам, тут же отлетают ножки, и вся конструкция падает на пол, да с таким грохотом, что даже те из студентов, кто решил не ждать развития событий и интересоваться, а какого это, спрашивается, их всех по комнатам заперли и никуда не выпускают, и заснули, словно праведники на ладонях у Матушки, теперь сто процентов просыпаются и удивленно прислушиваются к нашей борьбе.

Этак и до свидетелей недалеко! А зачем нам свидетели? Нет, нам свидетели не нужны…

Лари затихает подо мной, подозрительно так, явно пакость какую-то готовит. Вот вообще не верю, что эта выскородная поганка чувств лишилась от ужаса. Раньше с ней такого не случалось, и вряд ли теперь произойдет… Но проверить стоит.

Аккуратно убираю руку от губ, прижимаюсь, между тем, все сильнее, чтоб не думала, что я потерял навык. Или мозги.

Но принцесса, судя по всему, именно так и думает, потому что не упускает момента и изо всех сил снова кусает меня! За ладонь! До крови! Зараза! Ядовитая, наверняка! Мне потом ее сутки зализывать!

Или…

— Залижешь сейчас, — рычу в досаде великой, становлюсь на колени, не обращая внимания на то, что голова Лари сейчас существенно ниже, чем зад, потому что при падении кровати подломились передние ножки, и моя принцесса улетела чуть вперед руками и верхней частью туловища.

Осматриваю позу, не слушая яростное шипение Лари и не обращая внимания на злобное верчение бедрами в нелепой попытке выбраться, последнее, кстати, наоборот, еще больше заводит.

Удовлетворенно шлепаю по заднице ладонями, щедро прохожусь обеими руками до талии и обратно… Какое… интересное все…

Лари, до этого пытающаяся вырваться, замирает. Поворачивается ко мне, и, клянусь, этот злобный взгляд снизу, из-за плеча, невероятно горяч.

— Послушай… — Она облизывает губы, — не знаю, что ты себе навыдумывал, но я… практически замужем…

— Это никогда не мешало, принцесса, — хриплю я, давя в себе злобу и дикий, подкатывающий к горлу страх.

Если она и сейчас утверждает, что не помнит меня, не знает… То это… Это… Это никак благопристойно не назовешь. И не благопристойно тоже. Нет таких слов у меня в голове, потому что.

Каким образом этому хлыщу, этому лордику, удалось за полчаса, пока мы искали Лари, так ее заморочить? В то, что она врала всегда, и он — реально ее жених, покинутый и найденный, не верю ни на грамм. Только волшебство. Магия. Следов которой не найдено! Никто из высоколобых умников, присутствующих в кабинете Асси, ничего не обнаружил… И это пугает…

И ее напряженное, злое лицо, в котором нет ни капли того желания, покорности, радости даже, что обычно удается прочесть во время наших безумных ночей, тоже пугает.

Последнее — невероятно.

Еще раз провожу ладонями по раздвинутым бедрам, не решаясь двигаться дальше. Почему-то приходит в голову, что если она меня не помнит и пугается, то сейчас то, что происходит… Ужас происходит. Насилие.

Каким образом мне это не мешало в нашу первую и последующие ночи, учитывая, что там тоже не все по согласию происходило, непонятно. Может, потому что там, несмотря на ее видимое сопротивление, и я, и мой Волк, ощущали отдачу? Пусть и невольную, чисто телесную, но это было! Было с первого раза! Да с того самого первого мгновения, когда она, вместе с Мэсси, переодевшись мужиками, сидели и смотрели на меня в кабаке! Не просто же так я принялся глумиться и предлагать свой вариант оплаты услуг! Раньше-то меня никогда так не распирало, хотя баб красивых вокруг полно крутилось… Она на меня смотрела, словно на животное, но горячо! И в глубине ее глаз читалась острая, чисто женская тоска… Как там было устоять? И не взять? Потому и получилось все. Потому и отдача…

А сейчас… есть она? Есть?

Медлю, прислушиваясь к себе, к притихшему Волку, к принцессе, словно смирившейся с неизбежным, уткнувшейся лбом в раскуроченную кровать… И уже решаю отступить, поменять тактику, когда…

Когда она едва заметно ведет бедрами и чуть прижимается ко мне!

Замираю, ладони так и застывают на бедрах, ни вперед, ни назад, в полном столбняке смотрю на пушистую черноволосую макушку.

Это что такое? Это она… Нарочно? Да? Нет? Или мне кажется? Совсем с ума сошел?

Не могу понять, что дальше делать, и Волк, эта пушистая жопа, просто молчит, и даже, как обычно, не царапается изнутри , неистово прося выпустить его на волю и дать хоть немного поиграть с нашей общей самочкой.

Как всегда, когда надо, не допросишься его! Животное!

Не знаю, сколько так стою, тяжко дыша и лапая неподвижную принцессу, когда она поворачивается, смотрит на меня злобно из-за рассыпавшихся из прически волос, и грозно шипит:

— Ну, чего замер, гад нахальный?

А после ощутимо толкает меня в пах бедрами…

И в этот момент я точно уверен, что ее заколдовали. Вот только как-то неправильно… Или правильно?

Глава 48

Глава 48

Женщины, которые когда-либо попадали в мою кровать, всегда оставались довольными. Ни разу не было такого, чтоб во время самых горячих постельных кувырканий, я… скажем так, опозорился…

С несносной принцессой это, похоже случится. В первый раз. Как-то слишком много у меня с ней всего в первый раз!

Эти мысли пролетают в отупевшей от шока и переизбытка возбуждения голове, вместе с роем других: продолжать? Нет? Выяснять, что она имеет в виду? Но ведь понятно, что…Но, тем не менее, а вдруг не это? И, финальный в хороводе, но не по значимости, вопрос: а не слишком ли ты много думаешь, Волк? Кажется, этот авторства моего зверя, у которого, в отличие от меня, все в порядке с внутренним и внешним миром. Полная гармония.

Перед тобой сладкая самочка, течет, виляет задницей, да еще и просит. А ты тормозишь? Дурак совсем?

Дурак, да.

Машинально придерживаю роскошные бедра, чтоб не сильно вырывалась, если что… И, резко сдернув нижнее белье, со всего размаху отвешиваю по белой-белой коже шлепок!

Принцесса, явно не ожидавшая такого, взвизгивает и пытается выдраться из моих лап, но не пускаю, наоборот, устанавливаю прочнее, любуюсь быстро краснеющим пятном на матовой ровной поверхности и рисую на второй половинке симметричный узор. А что? Люблю симметрию, это красиво.

На заднице принцессы красные следы от моих ладоней — это тоже красиво. А укусы? Как укусы будут смотреться?

Сглатываю набежавшую слюну, до того хочется попробовать. И Волку моему тоже хочется!

— Пусти! Ай, Зверь проклятый! Ненавижу-у-у… — в голосе Принцессы слезы, но мне плевать. Только сейчас приходит понимание, что все это время она, дрянь северная, высокородная, притворялась! Да я чуть с ума не сошел! Чуть не перекинулся навсегда и не загрыз этого ее смертничка-женишка! А она… Хоть бы моргнула! Хоть бы…

И тут, в комнате своей, в самом начале нашего интересного общения, тоже себя по-скотски вела! Заставила меня сомневаться!

А я не люблю сомневаться!

И Волк не любит!

И кто-то сейчас за это ответит!

Потому ничего не отвечаю на злобное виляние бедрами и ругательный скулеж ( надо же, какие слова знает, а еще благородная…), наклоняюсь и кусаю, от души, с наслаждением, чуть выше красного следа от ладони.

Принцесса визжит, дергается, но я тут же провожу широко языком по укусу, жмурясь от сладости и удовольствия.

И она замирает подо мной, дрожащая и напуганная, дышит тяжело, сопит.

А я не могу остановиться.

Надо бы ее еще раз куснуть, наказать дрянь такую, за все мои мысли панические, за шок и ужас, что пережил по ее вине… Но кожа, белая, алебастровая, настолько сладка, что захлебываюсь слюной, не в силах остановиться, облизываю все доступные мне округлости, рыча что-то предупреждающее, чтоб не дергалась.