Кривой Домишко (ЛП) - Дункан Дэйв - Страница 28

Белый дым, идущий от огня, улетал вверх. Теперь она могла разглядеть октограм, намеченный на каменных плитах. Само здание явно было оставшимся с древних времен обеденным залом для героев. Еще одно помещение с другой стороны озадачило девушку, но вскоре она поняла, что это еще одна пристройка — галерея для зрителей или музыкантов. В нескольких местах крыша провисла, а столбики, поддерживающие её, были перекошены. Из этого Изумруд заключила, что помещение больше не используется. Лестница туда начиналась прямо у двери возле неё. Если она сможет спрятаться там — будет безопаснее, да и видно лучше. Она будет находиться почти рядом с заклинанием. Даже если ей не удастся найти способ остановить зло, это хорошее место, чтобы прятаться там, пока не придут люди шерифа.

Слишком поздно! У главных дверей раздались голоса, за которыми появились и те, кому они принадлежали — два послушника в белых одеждах. Один из них нес кувалду. Вероятно, его выбрали за ширину плеч. Мужчины ворчали, словно два юнца, вынужденные заниматься работой прислуги. Достигнув центра октограма, меньший из них присел и положил то, что нес с собой. Он придержал предмет, а его спутник ударил кувалдой. Теперь, когда вещица была надежно закреплена, Плечи замахнулся всерьез. Зал содрогнулся. С крыши посыпалась пыль. Рой протестующе верещащих летучих мышей взметнулся в воздух и вылетел в окно. Двоица ушла, все еще ворча. Там, где они только что работали, виднелся блестящий металлический крюк.

Изумруд снова осталась одна. Двигаясь ничуть не медленнее перепуганных летучих мышей, она высунулась из комнаты и поднялась по лестнице на галерею. Добравшись до вершины, она услышала громкий скрип, говоривший, что девушка совершила ошибку. Доски под доисторическим слоем помета летучих мышей прогнили и были изъедены червями. Одна из них не выдержала, и правая нога Изумруд провалилась в образовавшуюся дыру. Девушка растянулась в грязи. Платформа покачалась, а затем замерла.

В элементарий, подняв горящие фонари, вошли маги и солдаты. Изумруд оказалась в ловушке на самом опасном месте.

Ночь была морозной, но безветренной. Убывающая луна плыла над утесами, словно лодка. Спеша к элементарию, Барсук заметил, что в оконных проемах виднеются устремлявшиеся вверх струйки белого дыма. Еще одно дымное облако было заметно там, где располагался костер охранников, стороживших тюрьму Варта. Несмотря на пламя, внутри элементария все еще было довольно темно. Фонари, висевшие на стенах, в дымном мареве сияли словно звезды. Барсук заметил семнадцать вооруженных людей — обучение в Айронхолле заставило его пересчитать их — троицу новичков в белых одеждах и дюжину адептов, едва различимых в их черных мантиях. Одним из них был Оуэн. Он внимательно вглядывался в лица людей, проходивших в дверной проем, одновременно отдавая приказы Эйлеру.

— ... и оставишь тут не больше шестерых, — закончил он.

— Я думал, ты защитил весь комплекс? — проворчал сержант.

— Если они приведут с собой магов — есть способы обойти защиту.

— Ты когда-нибудь переживал о волках в лесу?

— В лесах Шивиаля уже лет сто как нет никаких волков, — огрызнулся Оуэн. — Как и в Нифии.

— Никто их не видел, ты имеешь в виду. Кто может точно сказать, что они не научились прикидываться белками?

— Делай, как приказано!

— Да, Ваша Немилость, — Эйлер повысил голос, от чего он стал похож на рев. — Гриффидд, парень! Оставайся тут, вместе со своим отрядом. Остальные, вы, парни, пойдете со мной. Чтобы отморозить пуговицы на штанах, — добавил он.

Сержант шагнул вперед, и солдаты неохотно поплелись за ним. Для караулов ночь выдалась холодной.

Оуэн сердито уставился на брата.

Барсук вернул ему сердитый взгляд.

— Как долго?

— Час или больше, как только мы начнем. Это очень сложное заклинание. Может занять много времени.

Уже почти рассвело.

— Ну, я тебе не понадоблюсь. Пойду, некоторое время покормлю клопов, — Барсук отправился прочь. Он не спал две ночи. В предыдущие две недели сон тоже выдавался отвратительным. Оуэн ожидал, что брат отправится в Буран с первыми лучами солнца, и будет скакать до тех пор, пока не достигнет Грандона. Тогда ему потребуется вся сообразительность, чтобы узнать, жив король или мертв. Барсук заметил, как лицо Оуэна на мгновение омрачила тень недоверия.

— Зачем? Тебя совесть беспокоит?

— Нет, разумеется.

— Ты должен быть здесь, чтобы стать свидетелем нашего триумфа. Я хочу, чтобы ты остался.

— Как пожелаешь, — Барсук вздохнул и добавил себе под нос: — Понимаю, почему Эйлир назвал тебя Немилость.

Он зашагал через зал. Нелепое платье путалось вокруг лодыжек.

Адепты расположились под фонарями, стоя по одному или собираясь небольшими группами. Они рассматривали стопки бумаги, которые, как предположил Барсук, объясняли им заклинание. Он не видел этого зала со дня провозглашения Кери. И лишь потому он добрался до угла лестницы, ведущей на галерею, где встал прямо под тем местом, где спрятался той ночью, чтобы увидеть рождение революции. Тогда толпа была больше, шумнее и бесконечно пьянее — несколько сотен вооруженных людей сидели на скамьях и пили медовуху. Они пели патриотические песни и приветствовали каждое слово выступающих. Особенно речь Кери. Свобода! — провозгласил он. — Справедливость! Долой иностранных королей и иностранные налоги. Древние права. Свобода предков... Эхо аплодисментов разнеслось по холмам, до самого основания сотрясая старые руины.

Сумасшедший юношеский идеализм! С детской непосредственностью маленький Беван уверовал в каждое слово. Но не взрослый циничный Барсук. Он был шокирован тем, что сам Кери мог верить в подобное.

То, чему учили о Нифии в Айронхолле было пропагандой Шивиаля, но некоторые из старых рыцарей, которые сидели по углам, были обо всем осведомлены и охотно делились этим в частных беседах. И хотя ему нужно было соблюдать осторожность, задавая вопросы, он искренне насладился парочкой бесед с сиром Кловисом.

Брюзжащий старый ветеран настаивал на том, что самой серьезной ошибкой Кери была терпимость к тем, кто отказывался его поддержать.

— Надо было отрубить несколько голов, — заявил старый тигр. — Выкурить любителей посидеть за забором. Уничтожить всех за своей спиной.

Кери никогда бы так не поступил.

И Кери никогда не сделал бы того, что собирался сотворить Оуэн.

Раздумья Барсука были прерваны прибытием четырех солдат и заключенного. Варта было не видать под черной мантией, слишком большой для него. Полы одеяния тащились по земле. Он часто спотыкался, но двое напоминающих быков стражей поддерживали его за руки, почти неся мальчика по воздуху. Другой держал его на привязи, словно животное.

Оуэн проследовал за ними до октограма, где конвоиры толкнули пленника на колени и привязали поводок к крюку. Приор изучил узлы, а затем отправил охранников присоединиться к Эйлеру и его патрулю. Он окинул взглядом элементарий, чтобы узнать, кто остался.

— Адепты, займите свои места. Остальные — молчат. И не шатаются туда-сюда. Это длинное заклинание. Если хотите сесть — садитесь сейчас.

Четверо мужчин и четверо женщин заняли свои места на краях октограма. По одному на каждой точке. В руках они сжимали свои инструкции. Еще четверо адептов, три новеньких и пятеро стражей остались стоять у стены. Никто не сел.

Маленький кусочек древесины отскочил от плеча Барсука и упал у его ног. Удивленный, он посмотрел вниз и увидел кучку других, а еще несколько крупных осколков и гуано летучих мышей. Старая галерея вот-вот должна была обрушится, так что в этом не было ничего удивительного. Может быть, это работа мышей...

Очень тихий скрип?

Как велика должна быть мышь, чтобы заскрипеть?

Там кто-то был.

— Готовы? — провозгласил Оуэн и прочистил горло. — В своих заклинаниях вы должны были заметить, что слова "донор, лорд Дигби" исправлены на "донор, король Амброз". Мы думаем, что сделали это везде, но, на всякий случай, следите за этим...