Потрясая мой мир (ЛП) - Валентайн Мишель - Страница 17

— Рифф, дай трубку её брату. Мне нужно выяснить, где она находится. Мы с Лэйни едем к тебе, — приказывает Ноэль, и я передаю трубку Гейбу.

Опускаю голову на руки и позволяю всем эмоциям, с которыми боролся, выплеснуться наружу. Я не могу пройти через это снова. Не могу потерять еще одного человека, которого люблю.

После того как Гейб дает Ноэлю информацию о том, где мы находимся, он возвращает мне телефон, а затем похлопывает меня по спине.

— Ради нее ты должен оставаться сильным, парень. Просто дай ей знать, что ты рядом с ней, и попробуй все, что ты можешь придумать, чтобы попытаться привести ее в чувство. Может быть, если она услышит твой голос…

Я слышу надлом в голосе Гейба, прежде чем он с трудом сглатывает. Я знаю, что это тоже причиняет ему боль.

Мы поднимаемся в больничную палату в рекордно короткие сроки. Гейб идет дальше, но я останавливаюсь в дверях и делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Я должен оставаться сильным ради нее.

Мягкий гудок медицинского оборудования эхом разносится по комнате. Мой взгляд падает на красивое лицо Обри. Несколько царапин и порезов покрывают ее лицо и руки. Я снова и снова облизываю губы, чтобы сдержать слезы, пока смотрю на иглы, впивающиеся в ее кожу, они питают жидкостью ее крошечное тело.

Я стою как вкопанный, не зная, что с собой делать. Лучше бы на ее месте оказался я. Она этого не заслуживает. Мне не следовало оставлять ее одну. Я не должен был говорить тех гадких и обидных вещей, которые сказал. Те слова не могут быть последним, что мы скажем друг другу. Их просто не может быть.

Прикосновение чьей-то руки к плечу пугает меня. Я так завороженно смотрю на Обри, что больше никого в комнате не замечаю.

— Зак, милый, ты ей нужен. Иди к ней. Скажи ей, что ты здесь.

Я смотрю на миссис Дженсон сверху вниз, пока ее слова доходят до меня.

— Что мне сказать? — шепчу я, и еще больше ненавижу себя за то, что недостаточно силен, чтобы точно знать, что делать в этой ситуации.

— Расскажи ей все от чистого сердца. Мы должны вытащить ее оттуда, где бы она ни была, и дать ей понять, что у нее есть веская причина вернуться к нам. Мы все говорили ей, как сильно ее любим. — Мама Обри жестом указывает на Судью, который сидит в кресле в углу и выглядит бледным — тень человека, с которым я спорил несколько часов назад. — Но я верю, что это ты, Зак. Ты — тот, кто ей нужен.

Самовыражение никогда не было легким, и я всегда порчу именно то, что хочу сказать. Все зависит от этого момента. Я хочу, чтобы Обри проснулась и поняла, как много она для меня значит.

— Эй, Гейб. Не мог бы ты принести мою гитару? Я хочу кое-что попробовать.

Он коротко кивает мне.

— Без проблем.

Когда Гейб выбегает из комнаты, я делаю несколько шагов и падаю на колени рядом с кроватью моей Обри. Беру ее безвольную руку и подношу к губам. Несколько слезинок падают, и я зарываюсь лицом в кровать. Не знаю, как долго я так сижу, но не успеваю оглянуться, как Гейб возвращается с моей гитарой.

— Я просто поставлю её здесь для тебя, — говорит он мне, прежде чем повернуться к родителям. — Мам, пап, думаю, мы должны дать им несколько минут.

Судья сначала выказывает некоторое сопротивление, но потом долго смотрит мне в лицо и кивает, позволяя Конни вытолкать его из комнаты вслед за Гейбом.

Мы с Обри остаемся одни.

Тяжело сглатываю и убираю прядь волос с ее лица.

— Детка, ты мне нужна. Пожалуйста, проснись.

Задерживаю дыхание, ожидая, что она откроет глаза и улыбнется мне, как всегда, когда просыпается, но ничего не происходит. Крепче сжимаю ее руку и начинаю молиться:

— Боже, пожалуйста, верни ее мне. Знаю, что не заслуживаю ее, но она заслуживает того, чтобы быть здесь. Я не могу пройти через это снова. Пожалуйста. — В моем голосе безошибочно слышится отчаяние, но молитва остается без ответа.

Решив прибегнуть к другой тактике, я тянусь за гитарой, но тут в палату входит невысокая темноволосая медсестра в сопровождении высокого жилистого доктора в очках. Медсестра обводит взглядом комнату, в то время как доктор немедленно приступает к работе, осматривая Обри. Она смотрит на меня и спрашивает:

— Её семья ушла?

Я киваю.

— Они скоро вернутся.

Доктор вздыхает и щупает Обри живот, но она никак на это не реагирует.

— Мне нужно поговорить с ними об Обри. Вы можете позвонить им и попросить их вернуться?

Гейб отвечает после первого же гудка и сообщает, что они уже в коридоре, в приемной. Я объясняю ему, что доктор в комнате и хочет поговорить с семьей, и он говорит, что они возвращаются.

— Они будут здесь с минуты на минуту, — говорю я доктору.

— Хорошо. — Он сморит на меня из-под седых кустистых бровей. — А вы родственник?

Я прочищаю горло и хочу сказать, что тоже член семьи, чтобы услышать все новости, которые они могут сообщить, но решаю быть честным.

— Я… хм… Я ее бойфренд.

Он хмурится и смотрит на медсестру, прежде чем снова переключить свое внимание на меня.

— Тогда полагаю ты захочешь остаться здесь.

Это меня удивляет. Как правило, информацию сообщают только родственникам.

Миссис Дженсон входит, цепляясь за руку судьи, а Гейб плетется следом за ними. Они все выглядят такими же опустошенными, как и я. Глубокие морщины омрачают лица обоих родителей Обри, заставляя их казаться намного старше, чем они были всего лишь день назад.

— Есть какие-нибудь новости, доктор Бартли? — с надеждой в голосе спрашивает мать Обри.

Доктор откидывается на спинку кровати и складывает руки на груди, глядя на нас всех. Медсестра продолжает работать на компьютере, а он начинает говорить:

— Есть новости. Похоже, у Обри небольшое кровоизлияние в мозг.

Ее родители ахают рядом со мной, а мать хватается за грудь.

— Насколько все плохо?

— Оно очень маленькое — всего около пяти миллиметров в диаметре. Мозг должен быть способен реабсорбировать его практически без повреждений.

— Так почему же она до сих пор не проснулась? — спрашиваю я.

Его взгляд останавливается на мне.

— Этого мы не знаем. Мы надеемся, что кома всего лишь временная, и ее тело скоро заживет и начнет само себя восстанавливать. Все ее жизненные показатели стабильны, и нет никаких других проблем, но я должен спросить — вы знали, что она беременна?

У меня отвисает челюсть, и в груди возникает покалывание.

— Беременна?

Доктор сжимает губы в тугую линию.

— Срок небольшой — около трех недель, если верить УЗИ.

Я качаю головой, и все мое тело немеет.

— Этого не может быть. Я бесплоден.

Доктор хватает стул и жестом приглашает меня сесть.

— Почему вы считаете себя бесплодным?

Я потираю затылок.

— Я попал в аварию, когда мне было шестнадцать, и это то, что врачи сказали мне и моей маме.

Он похлопывает меня по колену.

— Ты же знаешь, что мы не всегда правы. Поздравляю, сынок. Похоже, ты скоро станешь отцом.

Может ли это быть правдой? Не похоже, чтобы я когда-либо испытывал эту штуку с бесплодием с кем-то еще, кроме Обри. Она единственная девушка, с которой я когда-либо занимался незащищенным сексом, и знаю, что как только мы начали встречаться, она прекратила принимать таблетки, потому что я сказал, что нет смысла использовать их со мной. Разве это возможно? Мы ошибались?

— Я стану отцом? — робко спрашиваю я.

Он улыбается.

— Похоже на то.

Впервые в жизни я так близок к тому, чтобы обрести нечто подобное. Я перевожу взгляд на Обри, неподвижно лежащую на кровати, и смотрю на ее живот. Там внутри мой ребенок. Мы станем настоящей семьей. Это безумие знать, что в тот же день, когда я потерял своего отца, я стану им.

Тут же начинается паника. А что, если я недостаточно хорош, чтобы быть отцом? А что, если я все испорчу? Я упираюсь локтями в бедра и прижимаю сложенные ладони ко лбу. А что, если у меня ничего не получится? Я начинаю плакать от осознания того, что у меня может не быть шанса, если Обри не проснется.