Особист (СИ) - Ларин Павел - Страница 38

После ареста Абакумова, он тоже был арестован. Однако, его отпустили. Почему? Вот тут начинается самое интересное. То, чему Максим Сергеевич посвятил чертову кучу лет.

Мало кто знал, а точнее, никто, что Виктор Николаевич готовил нелегалов. Шпионов, которые действуют в соответствии со специально разработанной для них до мельчайших деталей легендой, фактически проживая биографию другого человека. Они находится за рубежом с документами лиц, которых либо вообще не существовало, либо они уже отправился в мир иной. Прикрытие, то есть род деятельности, у нелегала может быть самый неожиданный, но сам он не связан с официальными представительствами своей страны и никогда не посещает их, чтобы не расшифровать себя перед местными спецслужбами. И если что-то пойдет не так, страна никогда не признает официально факт его существования.

Узнав об аресте нелегала, посольство родной страны не может ему помочь, разве только через надёжного посредника нанять толкового адвоката. В случае осуждения за шпионаж, а сроки за этот вид преступления самые длительные, нелегалу остаётся лишь уповать на то, что ему смогут организовать побег, или обменяют на провалившегося коллегу-разведчика из противоборствующей спецслужбы.

И вот подготовкой таких сотрудников занимался Виктор Николаевич. Одной конкретной группой. При том, что данная сфера относилась к работе внешней разведки, поручили группу именно Ершову. Логика была такой. Если он лучше, чем кто-либо , знает, как найти чужого разведчика, то именно ему удастся создать тех, кого найти точно никто не сможет. Среди расследовавших дело авиаторов, он вообще оказался чисто случайно и был там краями.

В общем, по факту, Ершов выторговал свою свободу. Добиться от него конкретных сведений не смогли, но ликвидировать столь ценный источник информации не решились. Слишком важная эта информация. Поэтому отпустили, но под зорким присмотром. Я так думаю. И Максим Сергеевич так думал. И товарищ полковник из моих видений тоже. Потому как, по стечению обстоятельств, об этой группе нелегалов знал только он. Имя, легенда, место нахождения. Данная информация имелась только в голове Виктора Николаевича.

Когда его выпустили, он благополучно вернулся домой, начал вести образ жизни честного пенсионера и никуда не лез. Тем более, еще в 1947 году у него родилась внучка, в которой он души не чаял. С родителями девочки произошла досадная неприятность. Они погибли. И на момент всех этих событий, ребёнку исполнилось только четыре года. Родни никакой. Один дед. Максим Сергеевич вместе с полковником были уверены, потому Ершов и торговался. В любой другой ситуации, скорее всего, он бы пошел до конца. Но тут не мог. Честь офицера это круто, но единственная внучка, у которой не осталось никого кроме деда... Выбор очевиден.

И все было опять же неплохо. Затихло. Но спустя тринадцать лет, опять всколыхнулось. Очень неожиданно Виктор Николаевич был найден в своей квартире безвозвратно мертвым. А внучка, которой на тот момент исполнилось почти восемнадцать, пропала. Как сквозь воду канула.

Смерть Ершова выглядела естественной. Для обычных ментов. Но не для чекистов, которые много лет за Виктором Николаевичем приглядывали. Вернее, не только приглядывали, но и пытались список агентов заполучить. Ничего себе, куча нелегалов в буржуйских странах. Это же информация на вес золота. Однако, сам Ершов справедливо полагал, пока сведения хранятся лишь в его голове, то и жить он будт долго, счастливо. Как только тело было найдено, естественно чекисты взяли все в свои крепкие руки. Ершов умер не сам. Ему помогли. Препарат, введённый Виктору Николаевичу, спровоцировал остановку сердца.

Комитет государственной безопасности встал на уши. Особенно, главное управление внешней разведки. Потому что, ни хрена б себе. Там, за границей, остались нелегалы, которые живут в чужой стране почти двадцать лет. То есть, идеальные шпионы с идеальными биографиями. Но ни одна сволочь теперь не знает, кто именно. А второй момент, явно не случайные люди вхерачили Ершову смертельную дозу препарата. И явно не ради развлечения. Выходит, кому-то с "той" стороны что-то тоже стало известно.

Собственно говоря, именно так и появилась в жизни Максима Сергеевича, молодого еще на тот момент сотрудника КГБ, Комарова Александра Сергеевна. Правда, прежде, чем они нашли ее в первый раз, им потребовалось почти три года. Ему потребовалось. Потому что только дурак не понял бы, внучка Ершова целенаправленно сбежала в день его смерти и пропала. Вообще. Полностью уничтожив любые следы. В КГБ дураков не было. Правда, пока, Александра Сергеевна умудрялась исчезать каждый раз, как только ее находили. Но это пока. И на прямой контакт выходить тоже было рискованно. Девка явно что-то знала. А еще, после первого же раза, когда Максим Сергеевич ее разыскал, первое, о чем он отчитался, силой от нее ни черта не добиться. Надо искать компромисс.

Ясное дело, когда в мозгу взорвались эти воспоминания, я просто охренел. Потому как, особист, завод, проверки — все это лажа. Максим Сергеевич был чекистом. И это — его основная работа.

Возвращение к реальности было достаточно мучительным. Голова болела так, будто Саша неделю, не меньше, пребывала в длительном запое. Не то, чтоб она наверняка знала, как выглядит запой. Быстрее, догадывалась. Девушка осторожно открыла глаза. Свет, раздражающе активно льющийся из незашторенных окон, резко ударил по сознанию. Будто лезвием полоснуло. Саша машинально зажмурилась, однако противное солнце нахально лезло сквозь веки, стуча тысячами маленьких молоточков по вискам. Такое чувство, что голова сейчас просто лопнет.

— С добрым утром, Александра Сергеевна. Вот так хотелось бы мне сказать. Жаль, что вовсе оно не доброе. Да и время, честно говоря, уже далеко за обед. Видите, все у нас как-то не срастается.

Саша медленно повела взгляд в сторону ненавистного голоса. Максим Сергеевич сидел напротив кровати, где, пока по неизвестной причине, оказалась она сама. Мужчина вольготно расположился в кресле с деревянными ручками и деревянными же ножками. При этом в руке он держал рюмку с золотисто-карамельной жидкостью. На небольшом столике, стоявшем рядом, Саша заметила бутылку коньяка. И все. Ни закуски, ни, хотя бы, воды. Ничего.

Взгляд Максима Сергеевича пристально изучал содержимое стакана, словно где-то на дне притаилась великая тайна бытия. На девушку он не смотрел, будто её нет в этой комнате. Такое поведение напрягало изрядно. Разговаривает, как с пустым местом.

— Где я?

Максим Сергеевич оторвался, наконец, от созерцания рюмки, а затем с насмешкой поглядел в сторону Саши.

— Гостиничный номер. Такой ответ устраивает?

— Ответ — да. Местоположение — нет. Я бы с бо́льшим удовольствием оказалась в своем общежитии, в своей комнате.

— Ну, простите, Александра Сергеевна. Ковыряться в Вашей сумочке желания не возникло, а без ключей от входной двери мы бы вряд ли туда попали бы. Все же я не взломщик. Да и тащить Ваше бездыханное тело на глазах у половины общежития вообще не улыбалось. Всяко удобнее было транспортировать сюда. Мне, по крайней мере, точно. Вопросов никто не задаст. Хотя, нет…Чего же я скромничаю. Пришлось выдержать битву с целым дирижаблем. Полчаса рассказывал одной кудрявой женщине душевную историю. Шел, упал, очнулся — бездыханная дева на пороге гостиницы.

— Какая дева… Какой дирижабль. — Саша с подозрением пыталась разыскать на лице особиста следы опьянения. Потому что нес он полную околесицу.

— Да не забивайте себе голову. Битва все равно закончилась моей безоговорочной победой. Теперь я в глазах этой кудрявой женщины — герой и удивительно романтичный тип. Который подбирает на улице теряющих сознание девушек, потом тащит их к себе в номер, чтоб привести в чувства…Мандец…Только в этом времени кто-то мог поверить в подобную чушь. Удивительная наивность. Как дети, ей-богу...