Особист (СИ) - Ларин Павел - Страница 43

А вот Калинина, наоборот, все это беспокоило. У него даже затылок, который я наблюдал, пока мы спускались, был напряжён. Собрался крупными складками, как морда шарпея.

Хотя о найденных чертежах менты уже сообщили, я так понимаю, Владимир Александрович желал увидеть их лично. Убедиться, что пропажа вернулась. Да и потом, в любом случае несколько дней секретные сведения находились неизвестно где. Теоретически, конечно, исключительно у Льва Ивановича. Для того ведь он их и забрал. Но это только теоретически.

Александра Сергеевна очевидно тоже усердно о чем-то думала. У нее уж побольше причин для волнения. Во-первых, она поняла, я знаю, кем гражданка Комарова является в реальности и ничего другого, кроме правды, слушать больше не хочу. Во-вторых, девушка опасалась, справедливо, кстати, что как только решится, наконец, вопрос с инженером, я вернусь к ее персоне.

По идее, с точки зрения самой Александры Сергеевны, меня, человека, представляющего ведомство, которое не входит в состав Комитета Государственной Безопасности, судьба внучки Ершова Виктора Николаевича не особо должна волновать. Тем более, тут даже больше затронуты интересы внешней разведки. Но по той же самой идее, я и не должен ничего знать о Комаровой. На кой черт она была бы мне нужна? Откуда у простого... ну, ладно, пусть не простого, однако, всего лишь особиста могла взяться информация подобного рода, в принципе? Этот момент, похоже, Александру Сергеевну тоже смущал. Потому что она явно не могла сложить все вместе, ибо части головоломки абсолютно друг другу не подходили. Если я — чекист, что было бы логично, и искал ее конкретно, то на кой черт мне завод с этим инженером. Я должен сосредоточено работать в направлении самой гражданки Комаровой. А Максим Сергеевич почти год катался с проверками. Он реально выполнял определенную работу, контролировал первый отдел и вообще за все это продолжительное время никак, никаким образом не соприкасался с Александрой Сергеевной. К тому же, если бы я был сотрудником Комитета, то, как минимум, должен трясти Комарову за шиворот, требуя отправиться со мной в Москву, а как максимум — пытаться выбить ответы на все интересующие Контору вопросы. А я еду сейчас в отделение милиции, чтоб разобраться со смертью Маслова.

В третьих, когда мы вышли из здания управления и уселись в машину, девушка робко попыталась напомнить о том, что вообще-то ее рабочий день подошел к концу и вообще-то она сильно хотела бы домой. В ответ получила с моей стороны заявление, что теперь у нее рабочий день ненормированный, а домой она попадет, только когда моей душе это будет угодно.

— А если откровенно, Александра Сергеевна, Вы такая прыткая особа, что предпочитаю держать Вас на виду. Удолбался, знаете ли, скакать по нашей прекрасной стране.

Девушка молча одарила меня выразительным взглядом в ответ на эти слова, которые, по сути, прямым текстом говорили, что нужна мне в первую очередь именно она. Калинин уже просто откровенно уставился сначала на меня, потом на Комарову. Все же Владимир Александрович не дурак. В некоторых вопросах он несомненно допустил очень много ошибок. Но от этого соображать не перестал. Из нашего диалога он понял, что с Александрой Сергеевной меня связывает нечто большее, чем вся история, приключившаяся на заводе. Поэтому начальник первого отдела загрустил сильнее. Ибо тоже перестал понимать, что происходит. Просто всем своим нутром чувствовал, какая бы ерунда не творилась, ему от этой ерунды точно хорошо не будет.

Мы уселись все в ту же "Волгу". Правда, в этот раз я оставил ее за пределами территории завода. На стоянке перед проходной. Пока Александра Сергеевна без сознания валялась в моем номере, отогнал автомобиль, из соображений, что он может понадобиться. Как всегда, угадал. Машина тронулась с места, направляясь в сторону ментовки, где мы уже были с Калининым.

Ехали в гробовой тишине. Каждый думал о своем. Я, например, пытался вытащить из памяти Максима Сергеевича еще какую-то информацию.

Кто такая Комарова, вспомнил. Хорошо. Вспомнил, как впервые ее разыскал. Это был достаточно большой город одной из союзных республик. Девица благополучно поступила в местный университет и делала на этом поприще весьма заметные успехи. Сашей ее звали на самом деле. Имя не изменилось. А вот фамилия и отчество, естественно, были левые. Максим Сергеевич наблюдал за ней несколько месяцев. Девчонка, а в то время ей исполнилось двадцать, помимо учебы, устроилась в ресторан неподалеку от общежития, посудомойкой и уборщицей. Зарабатывала на хлебушек. Удивительно сознательная особа. Жила эти три года она максимально неприметно, но на курсе считалась лучшей. Чтоб найти внучку Ершова, Максим Сергеевич перевернул каждый квадратный метр нашей огромной Родины. Заодно перетряхнул жизнь Виктора Николаевича, начиная от рождения и заканчивая смертью. Искал любые концы любых веревочек, ниточек, которые указали бы путь следования девочки Саши. Нашел.

Уже на месте стал выяснять, что творится в жизни столь интересующей его особы. Такая оказалась молодец, хоть на доску почета вешай.

Все преподаватели в голос твердили, будто у Левиной, эта фамилия значилась в документах на тот момент, от рождения имеется потрясающая для женщины склонность к аналитической работе. Она великолепно управляется с цифрами. Более того, идеальная точность ее практических работ по начертательной геометрии поражала. Любимый предмет — сопромат. До кучи, имелась феноменальная память. Александра была способна любую конструкцию, хоть самолет , хоть пароход, хоть электробритву, разложить на составляющие части. А потом воспроизвести их в единое целое, без помощи первоисточника. То есть, по идее, если, например, взять сегодняшний заказ, над которым работала их спецгруппа, Комаровой достаточно было один раз увидеть весь проект целиком. Все. Дальше она разделит его на части, выполнит работу с каждой, а затем слепит обратно. По крайней мере, когда Максим Сергеевич по крупицам выуживал информацию о студентке Левиной, все преподаватели высказались именно так. Само собой, он не делал это в открытую. Не ходил и не расспрашивал по ВУЗу всех подряд. Приходилось использовать различные ухищрения и возможности, чтоб узнать необходимое. Не было такого, чтоб он явился, например, в деканат и тряс там корочкой.

О том, какую именно организацию представляет, Максим Сергеевич никому ни говорил ни слова. Даже местным коллегам. Использовать в открытую свою должность и свое натоящее место службы он мог только в очень крайнем случае. Его задание было конкретным. Найти внучку Ершова, оценить возможность контакта. Далее — действовать по обстоятельствам. Связь Максим Сергеевич держал напрямую со своим руководителем, который в то время был подполковником. Ему и отчитывался. Только ему.

Причина столь глубокой конспирации, даже среди своих, была проста и очевидна. Кто-то ведь помог Ершовой. Помог сделать новые документы. Школьный аттестат на новую фамилию. Кто? Ну, явно, человек неслучайный. Чисто из этих соображений они предположили изначально, что внучке Ершова оказывают содействие. В обход интересов Комитета. То есть, в действующих рядах есть потенциальный предатель или предатели. Потому что по-другому это не назовешь. Затем подозрение о добровольном помощнике среди сотрудников Комитета укрепилось еще больше.

Ровно через два месяца Александра исчезла. Снова. Прямо у Максима Сергеевича из-под носа. Отправилась на работу в ресторан и все. Оттуда уже не вышла. Через дверь, по-крайней мере. Остальные работники утверждали, что смену она отбыла почти до самого конца, а потом сходила в туалет и больше ее не видели.

У Максима Сергеевича приключился самый настоящий стресс. А еще имелось огромное желание кого-то прибить. Хотя, кого? Информация подавалась подполковнику напрямую. Ни с кем больше детали этого дела не обсуждались. Предупредить Александру никто не мог. Значит, слежку определила она сама. И это в тот момент, когда Максим Сергеевич планировал уже организовать им знакомство.