Особист (СИ) - Ларин Павел - Страница 47

— Вот! А я думаю, чего Вы столько времени сидите, как пыльным мешком пристукнутая. Не ругайтесь. Не кидаетесь драться. Не обливаетесь ничем. Думал, совсем уж плохо дело. Но нет. Все в порядке, смотрю. Владимир Александрович! — Я повернулся лицом к Калинину, который завис, наблюдая нашу перепалку. — Сказал же, в гостиницу.

— Не надо в гостиницу! — Комарова начала злиться.

— Ну, вообще-то, начальник тут один. И это — я. В гостиницу! — Мое настроение тоже лучше не становилось. Естественно, благодаря этой девице и ее отвратительному характеру. Что за дурацкая манера спорить? Все назло мне делает.

Калинин пожал плечами и направился в ту сторону, куда ему прикашало прямое начальство. То есть, к гостинице.

— Ну, знаете…— Александра Сергеевна выразительно хмыкнула, сложила руки на груди, а затем уставилась в окно.

Вид у нее был такой, что сразу становилось понятно, до гостиницы-то мы доедем. А вот как оно будет дальше, не берусь представить. Впрочем, интуиция меня не подвела. Комарова не была бы собой, если бы этот вечер закончился спокойно. Но даже я ее талант ставить все и всех на уши, недооценил.

Вообще, если честно, имелось огромное желание стукнуть Максима Сергеевича побольнее. За то, как нагло он себя ведет. Решает, распоряжается, всячески демонстрирует свою власть. Тем более, Саша сидела на заднем сидении, а Беляев — прямо перед ней. Коротко стриженный затылок особиста просто напрашивался на то, чтоб огреть его чем-то тяжелым. Искушение было огромным. А потом, уже по привычной схеме, сбежать из этого автомобиля и из этого города. Возможно, Саша так бы и сделала. Конечно, бить особиста по голове она бы не стала, понятное дело. Это чревато последствиями. И без того все непросто. Но вот насчет побега, точно воспользовалась бы проверенным планом действий. И с Максимом Сергеевичем они бы столь долго уже не общались. Может, даже и встреча их не состоялась бы. Просто имелось маленькое “но”, которое удержало девушку от решительных действий.

На предыдущем месте своего жительства, Саша поняла, что за ней следят. Нет, в первом городе тоже следили. Именно потому и уехала. Кто конкретно, она не знала и разбираться в этом не собиралась. Сказалось то правило, которое дед крепко вбил ей в голову.

— Слушай сюда, Санёк. И запомни очень хорошо. От этого может зависит твоя жизнь. Человек — животное. В нем очень сильны животные инстинкты. Несмотря на то, что мы давно ходим на двух ногах и считаем себя пупом земли. Ты думаешь, почему я жив до сих пор? Почему в войну не отдал богу душу? Или чёрту... Уж это более верно. Потому что всегда слушал свое нутро. Всегда. Оно ни разу меня не подвело. Тебе, скорее всего, придется скрываться. Никто никогда не оставит тебя в покое. По крайней мере, пока не получат нужную информацию. А когда получат, имей в виду, ты станешь ненужна. Даже не так. Ты станешь помехой. Тебе будут говорить, мол, расскажи. Расскажи и все закончится. Так вот… Это правда. Все закончится. А в первую очередь, закончится твоя жизнь. Девчонку, которая знает такое, разумно ликвидировать. Запомни. Не верь никому. Если однажды ты почувствуешь чужой взгляд на затылке, значит, так оно и есть. Не думай, не сомневайся, не пытайся убедиться или проверить. Просто собирай пожитки и уезжай. Я постарался тебя подготовить к тому, что предстоит. И ты не думай, Санёк, что у нас был другой вариант. Не было. Меня один черт держат под колпаком. Просто пока не знают, как лучше поступить. Когда сообразят, даже сомневаться не будут. А твоя судьба — тоже вполне очевидна. Да и мать с отцом… Сама понимаешь.

Саша над этими словами тогда мысленно посмеялась. Не про родителей, конечно. В этом как раз ничего смешного. Про инстинкты. Про то, что надо верить своей интуиции. Так можно с ума сойти от паранойи. Мало ли, что и кому мерещится. Но Виктора Николаевича она слушалась беспрекословно. Поэтому запоминала все, что он говорил.

Дед с десятилетнего возраста гонял ее так, будто девочке предстоит участие в самых настоящих боевых действиях. И вообще, будто она не девочка, а самый настоящий пацан. На протяжении всего времени учил даже приемам самообороны. Сказал, она должна, во-первых, уметь выбраться живой из ситуации, которая будет представлять опасность в моменте. Не в перспективе. А во-вторых, понимать, как скрутить взрослого мужика. Двух — вряд ли. Троих –точно нет. Но с одним, чтоб могла справиться.

Каждое лето они уезжали за город, и вот там Виктор Николаевич, конечно, устраивал ей тот еще “отдых”. Хотя, внешне все выглядело прилично. Просто пожилой человек проводит время с внучкой на природе. Часто ходят в лес. Ну, а что ж не ходить? Места красивые. Ягоды, потом и грибы — самое первое дело. Чем именно они там, в лесных дебрях, занимаются, проверить невозможно. Даже соглядатаям. Возвращались-то всегда с добычей. Ну, еще много времени проводят на реке. Девочка плавает по нескольку часов. Так это тоже понятно. В здоровом теле, так сказать, здоровый дух. Закаляется ребенок.

— Эх, Санёк, ты не парень. И знаешь, слава богу. Добиваться от тебя, чтоб ты одной левой врага могла оприходовать, смысла нет. Девка, на самом деле, имеет большое преимущество. Её всерьез никто не принимает. Да и ты, когда тебе надо, поноешь, слезу пустишь, дурочку из себя состроишь. Женщина, существо в мужском понимании, нежное. А с точки зрения многих, глупое. Знаешь, как говорят. У бабы волосы долог, а ум короткий. Вот ты этой поговорке и следуй. Поняла? Глупых да слабых никто не боится. А когда враг совсем расслабится и подойдет близко, вот тогда бей. Поняла? Бей сразу точно, наверняка. Второго шанса может не быть. Ты не солдат. И солдата мы из тебя не сделаем. Но… ты гораздо опаснее. Потому что — девка…

Саша уехала из родного города почти сразу, как ей исполнилось восемнадцать. После похорон деда. Всю ночь не спала, вздрагивая от каждого звука. Ей казалось, за ней сейчас придут.

То что Виктор Николаевич умер не своей смертью, Саша знала доподлинно. А вот как именно, если честно, знать не хотела. Удовлетворилась официальной версией о внезапной остановке сердца. Мол, возраст. Что Вы хотели, милочка? Правда, перед приездом неотложки, успела осмотреть тело. Она его и нашла, это тело. Вернулась из школы, поднялась по ступеням, а потом сразу поняла, что-то не так. Входная дверь их квартиры была открыта.

Дед лежал в спальне, поперек прохода. Первые пять минут Саша просто стояла и смотрела на Виктора Николаевича, закрыв рот рукой. Боялась, что закричит. А ей пока нельзя привлекать внимание. Потом подошла к нему, и принялась внимательно изучать каждый миллиметр тела. В душе́ все переворачивалось, в горле стоял ком, но она знала, так надо. Для понимания. Никаких признаков насилия или чего-то подобного не нашла. Кроме маленькой, крохотной, практически незаметной точки на шее. След от укола. Просто Саша знала, где искать и что именно. А еще, на тумбочке всегда стояло фото родителей. Сейчас оно лежало перевернутым. Это их с дедом условный знак. Он сто процентов перед смертью был не один. Потому и перевернул. Дал понять внучке, началось. Именно он перевернул, а не кто-то другой. Чтоб Саша догадалась, время пришло.

— Ты имей в виду, — говорил ей дед, — Я умру тихо. Незаметно. Кто это будет, вот большой и важный вопрос. Если наши, то жди доверительных бесед. Сначала. Попытаются договориться. Но ты не верь. Договор там один. Когда ласка не подействует, они перейдут к совсем другим способам. Ты не я. Тебя сломать быстро можно. И поверь, в этом нет ничего постыдного. Методы разные есть. Не только физическая боль. Если враги… Не знаю даже, что и лучше... Вторым информация поболее нужна.

—Дед, так никто не знает, что ты мне рассказал. Зачем я им? — Саша в то время хоть и делала все, как требовал Виктор Николаевич, на самом деле, думала, нагнетает он. Ну, сколько лет прошло. Да и о том, что дед заставил вызубрить список с именами, фамилиями, данными биографии, позывными, легендами, никому не известно.