Тоннель без света - Шарапов Валерий - Страница 2

– Сочувствую, Дмитрий Олегович, тоска в вашей Тоскане, – хмыкнул Роберт. – Зато тепло, жизнь размеренная – вы же этого хотели после завершения основной, так сказать, фазы вашей профессиональной деятельности? Опять же Средиземное море в зоне пешей доступности.

– Лигурийское, – машинально поправил «отставной» шпион.

– Не вижу разницы. Лигурийское, Ионическое, Тирренское, Адриатическое… Одна большая лужа под названием Средиземное море.

– Послушайте, я серьезно, – вспыхнул мужчина. – В конце концов, в данный момент я работаю именно на вас.

Ему не казалось. То, что за «клиентом» следят, Роберт почувствовал еще на подъезде к дому. Атмосфера – так себе. В переулке стояла машина с номерными знаками полицейского департамента. У парней из Службы военной информации и безопасности – ни ума, ни фантазии. Могли бы гражданские номера повесить – кто им запретит? В машине находился только водитель. Час сиесты, а он не спал – тоже подозрительное явление. По аллее вдоль дома прохаживался характерный тип, на работника сантехнической фирмы внимания не обратил. Подобную публику – дворников, сантехников, официантов – здесь не замечают. Похоже, трудности Дмитрия Олеговича переставали быть временными. Все шло к логическому завершению. Жалко ли его? Пока непонятно. Впрочем, в плане потери источника информации – конечно, жалко…

– Комитет за вами не следит, в этом нет смысла. Да и не настолько мы всесильные.

– Догадываюсь… Я могу попросить защиты у вашей организации? – двойной агент облизнул пересохшие губы.

– Попросить можете, Дмитрий Олегович… – Роберт задумался. – Но вы не по этой причине просили о встрече, так ведь? У вас имеется что-то важное – уверен, это не ложная информация. Вы способны отличить фальшивку от достоверных сведений. Итак, я вас слушаю. А потом мы подумаем, сможем ли для вас что-то сделать. Если информация достойная, то, по крайней мере, попытаемся – вы в курсе наших возможностей в данном регионе. Устраивает ответ? Итак, вы запросили встречу – мы здесь.

С губ уже слетала шутка про 38 фикусов на окне, но Роберт ее проглотил. Он украдкой наблюдал за собеседником. Миром правит информация, и Дмитрий Олегович это прекрасно понимал. Ради информации совершались убийства, выбрасывались крупные денежные суммы; предатели, заслужившие пулю в затылок, оставались на свободе и жили припеваючи – всего лишь во имя этой проклятой информации.

Десять лет назад Дмитрий Олегович Ветринский числился в штате заместителя министра торговли СССР, занимался внешними сношениями. В составе делегации посетил Францию, где познакомился с неким Жаком Шулье – директором фирмы, производящей электронику, а заодно тайным сотрудником французской контрразведки DST. Возможно, Ветринский и не был инициатором знакомства, это уже не важно. Вербовали французы с тем же изяществом, с каким пили вино и кадрили женщин. Но в случае с Ветринским произошла заминка. По пьяному делу Дмитрий Олегович сбил человека, страшно испугался. Разбирательств в посольстве не хотелось, обратился за помощью к новому знакомому. Инцидент, возможно, подстроили. Шулье помог своему приятелю, полиция замяла дело. Увы, командировка закончилась, Ветринский вернулся в Союз, и вербовка толком не состоялась.

Через несколько лет Шулье по «делам фирмы» прибыл в СССР и сразу поспешил к своему подзабытому другу. Ветринский к тому времени работал в Управлении «Т» 1-го Главного управления КГБ и отнюдь не обрадовался появлению дружка из прошлого. Шулье напомнил, что Ветринскому есть что скрывать. Грешок был незначительный, тюрьмой (тем более в СССР) не грозил, но Дмитрий Олегович согласился сотрудничать.

По долгу службы он занимался анализом научно-технической информации, поступающей из-за рубежа. За три года, прежде чем его взяли, агент с псевдонимом «Прощальный» передал на Запад сотни секретных документов; по его вине провалились десятки офицеров, выполняющих свой долг за рубежом. Большинство из них числились дипломатами и отделались высылкой. Но ущерб был ощутим.

Ветринский также сдавал разведчиков, занимавшихся сбором технической информации. Судить и воздавать по заслугам не стали – перевербовали (в качестве аргументов использовались члены семьи). Какое-то время он работал на Комитет в Союзе, сливая данные, которые ему предоставляли. Потом разработали красивую операцию: снабдили «архиважными» материалами, имея на руках которые, Ветринский потребовал у западных кураторов вывезти его за рубеж. Кураторы клюнули и разработали план эвакуации своего «крота». Для убедительности чекисты затеяли погоню, но на финской границе вдруг ослепли, оглохли и поглупели. Перебежчик просочился сквозь пальцы.

Какое-то время двойной агент был нарасхват, даже оказался в штате британской МИ‐6. Впрочем, синекура не затянулась. Ветринский переехал в Марсель, оттуда – в городок Беруджио в Тоскане (не путать с Перуджей в Умбрии), где в качестве благодарности за труды получил домик у моря. Периодически к нему обращались специалисты из французского DST – Управления территориального наблюдения и внутренней разведки; из итальянской SISMI – Службы военной информации и безопасности. Границы сотрудничества Ветринскому обрисовывал Комитет, иногда он же подбрасывал документы – липовые или утратившие секретность. Он добывал полезную информацию у своих хозяев и переправлял ее в Москву. Выборочные проверки доказывали, что сведения не ложные. А многие из них – реально важные.

Ветринский по-прежнему имел вес и связи. Псевдоним его отныне был другим – «Листопад». Но долго веревочка виться не могла – умные люди это понимали. Рано или поздно западные кураторы должны были начать что-то подозревать. И, похоже, это случилось…

– Информация получена от представителей итальянской и французской спецслужб, – поджав губы, сообщил Ветринский, – Они ссылаются на британскую МИ‐6. Информация достоверная, я ее проверил и перепроверил. На вашем предприятии «Оникс» в уральской Кыжме, где производят биологическое оружие, серьезная утечка.

– В Советском Союзе не производят биологическое оружие, – Роберт подавил зевоту, прикрыв ладонью рот.

– Перестаньте, – поморщился Ветринский. – Вы еще скажите, что СССР подписал конвенцию 72-го года о запрете производства биологического оружия.

– Подписал, – согласился Роберт.

– А толку? Все подписали. Но это не мешает заниматься дальнейшими разработками всем противоборствующим сторонам. Советский Союз это делает, потому что США не унимаются, Запад – чтобы не отстать от СССР. И хрен это остановишь, пока у всех сторон не появится желание. Производят так, словно все земное население извести собрались. Запасы биоагентов уже складировать негде. Оспа, тиф, геморрагические лихорадки, всевозможные токсины, вирусы, возбудители инфекций. Успокоиться не могут, постоянно выдумывают что-то новое – фундаментальные исследования, прикладные… И все под видом гражданских биотехнологических исследований. Что есть, то есть, Роберт. Но я не об этом. Повторяю, у вас серьезная утечка в Кыжме. «Оникс» – лаборатория эпидемиологии и гигиены, филиал Всесоюзного научно-производственного объединения «Биопрепарат». Объект значимый, запрятали его основательно, в Уральские горы. Но шпионы уже там, поверьте моему слову. Казалось бы, не повод для паники, весь Союз наводнен агентами западных разведок, но «Оникс» стоит особняком. Там серьезная научная и производственная база, и слово «лаборатория» не должно никого сбивать с толку. Именно там теоретические изыскания находят практическое воплощение. Именно оттуда выходит продукция двойного назначения. Проще говоря, на «Ониксе» создают боевые вирусы – и аналога данного производства в мире нет. В Кыжму стекаются все разработки – там их доводят до ума, шлифуют. Материалы, продукция – под грифом «совершенно секретно». Рискну заявить, что именно там – сердце советской микробиологической промышленности. А теперь представьте, что с объекта больше года утекает секретная информация. Я бы сказал, ключевая информация, квинтэссенция всего научно-производственного процесса. Это делает бессмысленным труд, в который вложено столько усилий и средств. Бесценные разработки, все, что придумали умные головы, просто присваивается хитроумными шпионами!