Струнник (СИ) - Буторин Андрей Русланович - Страница 18

Когда трансляция закончилась, Оленька наконец пришла в себя и набрала номер Константина Петровича Шмарова. Радость душила ее, и с кем-то надо было срочно ею поделиться. Но разговор с коллегами по работе несколько остудил Ольгу. Они явно сочли ее не в своем уме. Поэтому звонить родителям Андрея она не стала, хотя сначала и собиралась. «Нет, надо срочно ехать к Сергею Ивановичу!» — решила Оля.

Грушин внимательно выслушал Ольгу и, к счастью, сумасшедшей не посчитал. Он только спросил, почему Оля так уверена, что на Марсе именно Андрей, а не Старицкий.

— Все-таки изображение было не идеальным, — высказал Сергей Иванович свои сомнения. — Да и стекло шлема давало блики. Я, например, нисколько не сомневался, что это именно Старицкий.

— Сергей Иванович! — вскочила Ольга. — Но он ведь подал мне знак!

— Знак? — удивился Грушин. — Какой же?

— Понимаете, у Андрюши есть такая смешная привычка — приветствовать меня пионерским салютом. Если вы внимательно смотрели передачу…

— В самом начале и в конце репортажа он действительно салютовал, — прервал Олю Сергей Иванович. — Думаю, что ты права, Старицкому этот жест мало подходит.

Грушин вдруг понял, что все теперь становится на свои места, все последние события выстраиваются в логическую цепь! Осведомитель был прав — Старицкого действительно убили. Днем позже исчез Андрей Камнерухов, удивительно похожий на него. Старицкого готовили к отправке на Марс, и Андрей занял его место. Поэтому при трансляции с Марса отсутствовал звук, что сначала удивило Грушина; теперь же стало понятно, что звука не было, чтобы по голосу не смогли определить подмену. Кому все это было нужно? Ответ очевиден: Брюханкову, ведь это не просто реклама — рекламища! Можно считать, что он уже губернатор. Но нет, погодите радоваться, Иван Владимирович! Очень уж много возникает разных вопросов, отвечать на которые вам вряд ли захочется, но все же придется. И самый главный из них: собираетесь ли вы возвращать на Землю Камнерухова, что маловероятно, поскольку тогда обман сразу всплывет? Ну и еще чисто технические нюансы: как удалось отправить человека на другую планету? Где эта загадочная установка и кто ее создатель? Почему человек оказался на Марсе всего через три дня после гибели «Севера»? Что-то тут определенно нечисто.

Ольге, понятное дело, Грушин свои мысли излагать не стал, сказав лишь только:

— Спасибо тебе, Оля, за информацию. Мы сделаем все, чтобы вернуть Андрея.

Через пять минут он уже сидел в машине, которая мчалась в Управление.

Ликование Брюханкова очень скоро сменилось паникой. Уже ближе к вечеру того же исторического дня, шестого августа, с ним связался человек, которого Иван Владимирович считал одним из самых ценных осведомителей. Информация, полученная от него, повергла БИВа в шок: им вплотную занялась ФСБ! Дело запахло полным крахом. «Если у них в руках есть хотя бы малюсенький кончик ниточки, — думал БИВ, — то, потянув за него, они размотают весь клубок! Но если я заставлю навсегда замолчать Короткова и Камнерухова — никто, никогда, ничего не докажет. Надо спешить, надо очень-очень спешить!»

Брюханков в любом случае собирался устроить «аварию» излучателя, при которой должен будет погибнуть Коротков и, соответственно, Камнерухов. Но БИВ не планировал делать это столь срочно. По крайней мере он рассчитывал провести еще несколько репортажей с Марса. Он даже предложил журналистам подготовить вопросы, которые он сможет передать на Марс Старицкому, с тем чтобы тот при следующей трансляции ответил на них. Но вот все неожиданно оказалось на грани провала… «Аварию» необходимо было осуществить немедленно, пока ФСБ не добралась до установки!

Взрывное устройство с часовым механизмом было давно готово. Его мощности должно было хватить, чтобы разнести лабораторию вдребезги. Погрузив «адскую машинку» в багажник «Вольво», Брюханков сел за руль и поехал в лабораторию.

Коротков весьма удивился вечернему посещению БИВа. По логике, в такой вечер он должен бы сидеть на банкете в свою честь в самом шикарном ресторане. Но еще больше удивился Юрий Петрович, увидев зажатый в руке Брюханкова направленный на него пистолет. Раздалось три выстрела. Коротков упал, так и не успев ничего спросить.

БИВ перетащил тело ученого к пульту управления и посадил в кресло. Установка была включена и весело мигала разноцветными индикаторами — Коротков как раз готовил к отправке очередную посылку Андрею. «Ну что ж, — подумал Брюханков, — это даже и к лучшему. Может быть, включенная-то она сильнее рванет». Он аккуратно перенес взрывчатку из багажника машины в камеру установки. Подумал, на сколько минут выставить таймер, чтобы успеть отъехать на безопасное расстояние от лаборатории. В конце концов решил, что десяти минут для этого хватит за глаза. Взведя часовой механизм, БИВ повернулся к дверце, чтобы выйти и… застыл в ужасе.

Если бы не эта нервная, дикая спешка, Брюханков, скорее всего, произвел бы контрольный выстрел в голову Короткову. Но сегодня и трех выстрелов в грудь он посчитал достаточным, тем более что взрыв в любом случае должен был завершить начатое. Однако ни одна из трех пуль не задела сердце ученого, хотя одна и прошла всего в сантиметре от него.

Придя в сознание на залитом кровью кресле Коротков затуманенным болью взглядом увидел Брюханкова, зашедшего в «камеру возбуждения». Перед глазами все расплывалось, но он все же заметил, как именно в это мгновение вспыхнул зеленым светом на пульте управления индикатор связи с маяком приемника. Тело Короткова налилось дикой тяжестью, даже приподнять руку оказалось труднейшим занятием. Уже проваливаясь снова в бездну небытия, Юрий Петрович успел измазанными кровью пальцами щелкнуть тумблером на приборной панели.

После состоявшейся телетрансляции Андрей каждый раз с замиранием сердца ждал очередного «сеанса связи» с Землей. Хотя по программе было запланировано три трансляции — по одной каждый день, — он не без основания полагал, что это просто блеф, как и обещанная установка для возвращения. Всякий раз, включая приемник, Андрей опасался, что посылки больше не будет. Но тем не менее в течение всего дня, с обычным часовым интервалом, «струна» появлялась на марсианском небосводе, принося с собой живительный кислород, воду и пищу. Единственной надеждой Андрея оставалось то, что Оленька смотрела телепередачу, что она поняла знак, который он ей дал. Хотя… Кто поверит ей, девчонке? По крайней мере теперь, глядя по ночам на красноватую звездочку в небе, она будет знать, что это — могила ее любимого.

Посылка с ночным запасом пришла тоже. Это вселяло определенные надежды, хотя и не вытеснило из души тревоги. С тяжелым сердцем Андрей устроился на ночлег.

Утром, без десяти девять, он как всегда включил приемник, отошел на безопасное расстояние и приготовился ждать. На сей раз ни ровно в девять, ни в пять, десять минут десятого ничего не происходило. Маленькое солнце медленно катилось ввысь. «Ну вот и все», — подумал Андрей совершенно спокойно, словно его это уже больше не касалось. И вдруг в тускло-розовом небе все же возник стальной луч и уперся в раструб приемника. А через пару мгновений возле приемного аппарата, кроме обычных баллонов, Андрей увидел… Брюханкова!

Сначала он не поверил глазам. Но это был не обман зрения, не сон, не мираж — перед ним в темно-синем костюме, белой сорочке и галстуке стоял, качаясь и хватаясь руками за горло, сам Иван Владимирович Брюханков! Рот БИВа перекосило в беззвучном крике, затем у него подкосились колени. Брюханков, завалившись набок, упал затем, извиваясь в судорогах, перевернулся на спину. Андрей подбежал ближе.

Страшная метаморфоза происходила с лицом БИВа: стали раздуваться и вылезать из орбит глаза, вспучиваться кожа. Наконец глазные яблоки, раздувшись до размера теннисных мячей, лопнули, а из глазниц забурлила пена моментально вскипевшей крови. Тело Брюханкова продолжало раздуваться, как огромная резиновая кукла. Но вот и кожа его стала лопаться, рваться, разбрызгивая вокруг хлопья розовой пены, которая тут же испарялась в предельно разреженной атмосфере. Вскоре уже все тело покрылось этой красно-розовой кипящей, пенящейся массой. Эта кровавая, пузырящаяся кукла стала вдруг быстро съеживаться, сдуваться, пока на красном марсианском песке не остался лежать обтянутый лоскутами драной кожи и одетый в испачканный костюм скелет.