Чужие степи 2 (СИ) - Ветров Клим - Страница 6

— Хорошо. — кивает Аня, и уже уходя в дом, останавливается,

— Ты Леонида сегодня увидишь? — неожиданно спрашивает она.

— Не знаю, возможно. — я на самом деле не знаю, в последнее время мы с ним почти не пересекаемся, но вроде он должен привезти ребят к самолету. — А что?

— Да барышня его должна была прийти к нам ещё позавчера, он забыл наверное, ты бы напомнил.

Барышней Леонида Аня называла его «подругу» — одну из отбитых в караване рабынь. Он приметил её ещё там, в степи, и когда закончился карантин, забрал к себе. Привыкшая подчиняться, она не сопротивлялась и покорно ждала своей участи. И хотя сам Леонид утверждал что между ним и его избранницей любовь, — «пробежала искра» — так он говорил, все понимали что рабыня нашла своего хозяина.

Вообще ситуация возникла тогда странная. Вроде мы их спасли, вырвали из рук работорговцев, но как сложится их судьба в дальнейшем, почему-то не задумывались. Понятно что не прогоним, не по-человечески это, — вот только что делать с кучей бестолковых женщин? Вообще, само понятие рабства для современного человека дико, а тут такое. Но решение пришло само собой; сначала Леонид забрал свою красавицу, потом другой участник «похода» изъявил желание связать жизнь с дочерью степи, за ним ещё один дядя «влюбился», и вскоре в школьной рекреации никого не осталось, разобрали всех, даже тех у кого были дети.

Естественно выглядел этот процесс пристойно, во всяком случае внешне. Кавалеры знакомились с «претендентками», потом следовал короткий период ухаживания, ну и силами сельского загса (сельсовета) между «влюбленными» заключался самый настоящий брачный союз. Так что как не посмотри, а везде одни только плюсы; лишняя сотня рабочих рук на земле, а в перспективе прирост населения станицы. Сами женщины конечно никогда не станут своими, тут без вариантов, но их дети получат такой шанс, как те что пришли с ними, так и те которые только родятся.

Ну а барышню свою Леонид водил в больницу на осмотр, девушка находилась на третьем месяце беременности, и что-то там шло не так.

— Как скажешь дорогая. — шутя поклонился я, и накинув куртку, вышел на улицу.

Машину вчера загнал во двор, поэтому сейчас просто спустился с крыльца и заведя мотор, взялся за расчистку стёкол от снега. Оно в общем-то не особо нужно, льда почти не намёрзло, снежок только рыхлый нападал, но стоять просто так в ожидании когда стрелка датчика температуры начнёт подниматься, не хотелось. А так хоть какое-то дело. Обычно не грею практически, — бензин экономлю, с минуту жду чтобы масло разошлось, и сразу еду.

Но это когда один, сегодня же за рулем Аня, поэтому хочу сделать нашу коротенькую поездку комфортной.

Машу веником, а мысленно уже там, у самолета. Первым делом перетащить батареи, для их транспортировки есть приспособленная телега, потом подкатить бочку с маслом, и закачать его обратно в двигатель.

Система очень удобная, не нужно скакать с паяльной лампой вокруг застывшего мотора. Прилетел, слил, перед взлётом залил. Даже если нужно подогреть, в бочке это сделать гораздо проще. Кстати надо ещё пустые бочки загрузить, в этот раз их было всего пять, когда летим одни, без группы, тогда грузим по полной, а с пассажирами приходится уменьшать полезную нагрузку.

Счистив весь снег и лёд — кое-где с краской, я дождался пока мотор чуть прогреется, заглушил его, и вернулся домой. Времени почти семь, ещё минут пятнадцать, и пора выдвигаться.

На столе привычный завтрак, яичница с луком и кусочками мяса. Не бекон конечно, но тоже очень вкусно и сытно.

— Куда так много? — я возмутился увидев набитый едой рюкзак. — В прошлый раз почти всё обратно привёз!

— Не гунди. — отмахнулась Аня, — лучше пусть останется, чем не хватит. Или ты не согласен?

Согласен то я согласен, но тащить с собой десять килограмм жратвы не вижу смысла, летим на пол дня, скорее всего даже обедать не будем, максимум пожуем чего-нибудь на обратном пути. Ну а если вдруг задержимся, кусок мяса всегда добудем, — я не знаю кем надо быть, чтобы имея в руках оружие остаться голодным. Но спорить не стал, по опыту знаю что бесполезно, поэтому просто молчу.

— Ты про Леонида главное не забудь, — не дождавшись ответа, напомнила она, — у меня времени сегодня не будет его по колхозу искать, а девочке этой обязательно показаться надо, как её звать кстати?

— Не знаю. Он как-то не упоминал, а я не спрашивал. — мне действительно было всё равно как он назвал девчонку, — Маша, Глаша, Наташа — какая разница? Счастлив человек, и слава богу. Единственное что я слышал от него на эту тему, — он сетовал что девушка не понимает по-русски, и хотя каждый день он с ней чего-нибудь учит, — успехи пока так себе. Я тогда ещё успокоил его, мол со временем научится, но сам не особо в это верил. Да, аборигенки достаточно красивы, может быть даже по своему умны. Но как ни крути, а разница в две тысячи лет это очень много, пусть даже они будут говорить по нашему, пусть оденутся в наши одежды, но они другие, они думают совершенно иначе, и своими, для нас, эти женщины не станут никогда.

— Собирайся, и рюкзак не забудь, термос я ещё тряпками обернула. — собрав со стола тарелки Аня поставила их в раковину.

Подтвердив что рюкзак не забуду, и что понял про термос, я оделся, обвешался оружием, сумками, и понёс всё это в машину.

Открыл багажник, покидал навьюченное внутрь, и снова завел двигатель, в этот раз уже включив печку.

В салоне потихоньку теплело. Наверное машины были сейчас единственным местом где люди могли почувствовать себя в цивилизации. Может я неправильно выражаюсь, но только в салоне автомобиля ничего не изменилось: всё по прежнему мигает и светится, играет музыка — пусть и без радио, всё так же шуршат шины и крутится руль. Даже запах и тот остался прежним. А вот в домах теперь пахнет дымом, вяленым мясом и порохом. Там нет водопровода, нет нормального электричества, и нет интернета. Прикроешь глаза, отвлечешься, прислушаешься к звуку мотора и тихому бубнежу динамиков, и покажется тебе что ничего этого не было, что всё это сон и ты сейчас проснешься.

Вот только не просыпаешься.

— Выезжай, я ворота открыла. — Аня постучала в окошко и махнула рукой в вязаной варежке.

Оглядевшись по зеркалам, — они остались прежними, слепыми уазовскими, я потихоньку выкатился на улицу, и освободив место супруге, пошёл закрывать ворота.

Небо светлело. Ветер почти стих, а с неба опять повалил снег.

Облака сегодня совсем низко, значит идти придется на небольшой высоте. Дед говорит что настоящему боевому летчику облака не помеха, и погодные ограничения придумали трусы, он сам взлетал по тревоге при нулевой видимости, выполнял боевую задачу — отрабатывал цель, и если сесть было невозможно, просто катапультировался.

Я конечно не спорил, может быть так оно и было, но наверное не на кукурузнике? Только на замечания о том что АН-2 самолет ни разу не боевой, и для катапультирования, не то что катапульты, — у нас и парашютов нет, дед отвечал всегда одинаково, — презрительным взглядом.

Подогнав машину к ангару, Аня заглушила мотор.

— Приехали. — зачем-то сообщила она, будто я сам этого не видел.

Я вышел, забрал оружие, повесил на плечо, и зацепив еще и рюкзак, другой рукой попытался прихватить сумку с дисками.

— Да оставь, отнеси то что взял, и вернись за остальным, не бойся, я не сбегу. — улыбнулась она в зеркало.

— Ну да, спасибо, без тебя бы не догадался. — в ответ улыбнулся я. Аня конечно права, так проще, но хочется взять всё и сразу.

Всё же оставив сумку, я подошел к двери, и кое-как изловчившись, просунул рукавицу в дверную ручку. Дверь тяжело поддалась, и впуская меня в помещение, выпустила облако пара.

— Открывай медведь, сова пришел! — громко поздоровавшись, я сложил на стол свою поклажу.

Дядя Саша спал. Дрова в печи прогорели, и в помещении было довольно прохладно.

— Я уж думал чайком побалуюсь, а ты дрыхнешь оказывается... — открыв дверку печи и заглянув внутрь, я убедился в правдивости своего предположения, — кроме кучки потухшего пепла там ничего не было.