Гибель Сатурна - АНОНИМYС - Страница 6

С этими словами он повесил трубку и упал на кровать, вздрагивая от горя и разочарования…

Он безвылазно просидел в номере до самого ужина, заливая горе спиртным и, кажется, опустошил весь бар в холодильнике. Он, любивший коктейли и ликеры, теперь пил все подряд, так что, в конце концов, коктейль образовался, но уже прямо у него в желудке. Любого другого такое количество алкоголя давно бы свалило с ног, но его только раззадорило.

Ах, синьоры, невозможно передать, как ему сейчас было плохо! Надо было бы, конечно, закатить кому-то истерику, но кому и, главное, зачем? О Паоло, проклятый изменник, что ты сделал с Маттео, который так тебе верил?!

К ужину, однако, он собрался с силами, и решил, что бессмысленно сидеть в запертом номере и травить себя алкоголем. Нет, свое счастье надо ковать собственными руками и для начала – выйти к людям. Он бы и сам себе в этом не признался, но где-то на заднем плане вертелась у него сейчас нескромная мысль – пойти и хотя бы временно утешиться с симпатичным барменом.

Однако, когда он спустился в ресторан, стало ясно, что все его надежды рушатся. Вместо очаровательного бармена за стойкой хозяйничала какая-то мерзкая фурия. И то, что фурия была юна, золотоволоса и обладала сногсшибательной фигурой, только усиливало отвращение Маттео. Кто бы ни захотел его соблазнить, пусть знает – он однолюб, он всегда будет верен только мужчинам!

Тем не менее, преодолевая себя, он сел за барную стойку и заказал порцию «Изумрудного бриза». Потом подумал и поправился: «Три порции». Фурия тошнотворно улыбнулась ему и начала готовить коктейль. Ее отвратительные ручонки взлетали, как огромные загорелые бабочки, она металась от одной бутылки к другой, время от времени бросая на Маттео кокетливые взоры. Но ему было так плохо, что он даже возненавидеть ее толком не мог, просто смотрел в стойку перед собой. Когда рядом с ним кто-то уселся, Маттео даже головы не повернул, боясь, что не выдержит и плюнет в физиономию незнакомцу – так отвратителен сделался ему весь мир.

– Бо́на сэ́ра [Buona sera (ит.) – Добрый вечер], синьор, – сказал сосед с явным акцентом. – Могу я угостить вас коктейлем?

Маттео навострил уши. Не думайте о нем плохо, не угощение привлекло его. Его привлек знакомый акцент. Он поднял голову и посмотрел на незнакомца.

– Вы русский? – спросил Маттео.

Тот улыбнулся.

– Почти. Я словак.

Ах вот оно что – словак. Впрочем, кажется, это родственные народы, и словаки, судя по всему, недалеко ушли от русских. Во всяком случае по части акцента.

– Как вас зовут? – поинтересовался Маттео, оглядывая соседа.

Коротко стриженный брюнет с приятными чертами лица, в черном костюме. Ну, костюм пусть останется упреком его вкусу, все знают, что черное в их тусовке уже давно вышло из моды. Глаза выразительные, глубокие, слегка подкрашенные. Нос с небольшой горбинкой, рот полный, чувственный. Пожалуй, фигура немного подкачала – была чуть более коренастой, чем хотелось бы. А, впрочем, какая разница – все лучше, чем мыкать горе в одиночестве.

Нового знакомого звали Владислав. Типичное славянское имя, совершено непроизносимое для нормального человека. Во всяком случае, на хмельную голову.

– Я буду звать тебя Влади, – сказал Маттео. Они чокнулись бокалами и выпили за знакомство.

Тот, кто посчитает Маттео развратным и непостоянным только потому, что он после расставания тут же завел интрижку, глубоко ошибется. Просто он был почти уничтожен случившимся, ему совершенно необходимо было хоть какое-то утешение. Между нами говоря, он и сам не знал, насколько далеко он продвинется с этим Влади. Может быть, никуда и не продвинется: он, кажется, еще не готов к новым отношениям.

Тем удивительнее было, что уже через полчаса Маттео обнаружил себя входящим в свой номер вместе с Влади. Возможно, виной столь стремительному продвижению была любовь с первого взгляда, а может быть, он все-таки перебрал с коктейлями.

Захлопнув за собой дверь, Маттео притянул к себе Влади. Они оказались так близко, что, казалось, губы их не могут не встретиться. И, однако, новый знакомый не спешил, просто молча смотрел на Маттео с каким-то странным выражением.

– Почему ты такой бука? – капризно спросил Маттео, проводя пальцем по его щеке. – Поцелуй же меня, чего ты ждешь…

По лицу Влади пробежала странная судорога. Если бы Маттео не был уверен в своей привлекательности, он сказал бы, что это гримаса омерзения. Но Влади уже снова улыбался, и Маттео подумал, что просто не привык еще к мимике русских.

– Может быть, сначала в душ? – спросил Влади, и рука его мягко прошлась по спине Маттео и задержалась на миг в самом низу.

Маттео погрозил ему пальчиком.

– Ах ты, шалун, – сказал он, – я знаю, что значит приглашение в душ!

Влади улыбался все той же застывшей улыбкой горгоны. Лицо его вдруг показалось Маттео не симпатичным, а, наоборот, отталкивающим. «Что я в нем нашел, – ужаснулся Маттео, – зачем привел в свой номер?»

Но, кажется, идти на попятную было поздно. Коктейль делал свое черное дело. Так хотелось после всех треволнений сегодняшнего дня упасть в объятия к кому-то надежному, сильному.

– Ты такой красивый, – проворковал Маттео, кокетливо помахал пальчиками и скрылся в ванной. Только дверь прикрыл не до конца, как намек и призыв.

В ванной он быстро сбросил сорочку, джинсы и белье. Нужно было срочно помыться, ему чудилось, что он в чем-то испачкался, в чем-то отвратительном и дурно пахнущем. Он даже знал, в чем именно он испачкался – это были ревность и предательство. С наслаждением он встал под душ, запрокинул голову, открыл рот. Вода текла и пузырилась, орошая лицо и заполняя рот. Грязь не просто замазала его снаружи, она проникла и внутрь него. Маттео стоял, и вода понемногу вымывала из него все черное и страшное.

Он случайно задел кран рукой, тот сдвинулся в сторону, и на него обрушился ледяной водопад. Маттео задохнулся и судорожно закрыл кран. В ванной стало тихо. Через приоткрытую дверь до него доносились какие-то странные звуки.

Маттео выглянул из ванной и обомлел.

Включив ночник, Влади торопливо копался в его чемодане. Бледный свет от ночника падал на его угрюмое лицо и придавал ему сходство с мертвецом. И тут Маттео вспомнил, где он слышал имя нового знакомого. Кто же не знает Владислава Дракулу – самого знаменитого европейского вампира… И этот-то вампир, синьоры, сейчас копается в его вещах!

– Что ты делаешь, мерзавец? – разъяренный Маттео в гневе сверкнул глазами.

Но Влади, похоже, уже нашел, что искал. В одной руке он сжимал смартфон Маттео, другой прихватил его планшет. Он выпрямился, нехорошая улыбка гуляла на его устах. Однако выйти из номера он не мог – Маттео стоял на пути к выходу.

– С дороги! – сквозь зубы процедил Влади.

Но Маттео даже не двинулся.

– С дороги, голубок! – повторил вампир, скалясь. – Убью!

И шагнул вперед. Маттео, только что готовый драться не на жизнь, а на смерть, вдруг ощутил, как ужас заполняет все его тело, как оно становится холодным и неподатливым, словно тело мертвеца…

– Ну, и куда же мы едем? – полюбопытствовал Волин, когда Иришкин «Рено» покинул окрестности Ла-Розьер.

– В Италию, – отвечала мадемуазель Белью, сосредоточенно глядя перед собой.

Нет, это-то он понял, но куда конкретно?

– Конкретно – на ближайший итальянский курорт, – сказала Иришка. – Это небольшой городок, называется Ко́нье, или, по-итальянски, просто Конь.

– И далеко он отсюда, этот Конь?

– Если повезет, минут за сорок доберемся.

Мадемуазель Белью отвечала крайне лаконично, видимо, не настроена была на разговор. Но старшего следователя это не смутило.

– Почему именно туда? Почему в Коня?

– Не в Коня, а в Конье, – мадемуазель ажан поглядела на него сурово. – Он, во-первых, тут ближе всех. Во-вторых, это центр национального парка Гра́нде Паради́зо. Переводится как Настоящий Рай.