"Фантастика 2023-72". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Валентеева Ольга - Страница 264

Одно осознание того, что моё тело выбило в земле кратер, поражало. Как и то, что вдоль моего «тормозного пути» беспорядочно валялись вырванные с корнем деревья.

Целостность оболочки: 2 097 / 3 377

Оргмат: 1 344 / 6 000

Чёрт возьми, оргмата у меня почти не осталось. И он уменьшался, пропорционально регенерации. Статус «Тяжело ранен» сменился на «Травмирован». В общей сложности я получил 1 044 урона. Значит, к концу регенерации у меня останется…

В интерфейсе можно было выставить отображение будущего остатка оргмата после регенерации. Применив эту настройку, я огорчился.

Оргмат: 495 / 6 000

«Полежи ещё, — посоветовала Марьям. Дай время для регенерации».

— Да я и не собираюсь бежать, — ответил я, чувствуя, что руки и ноги с трудом шевелились.

Прошло минут пять, а регенерация не справилась и с четвертью повреждений тела. Она всегда так: начиналась быстро, но чем дальше, тем медленнее. Тогда как срочный ремонт уже восстановил целостность УниКома.

Марьям пояснила, что замедление регенерации вызвано увеличением количества связей оргмата.

— Получалось, что чем я круче, тем медленнее регенерирую?

«Релевантно».

— При этом субатрибут регенерации тоже растёт, компенсируя потери? То есть даже высокий уровень «Живучести» не обеспечит мгновенного излечения?

«Употребление слова мгновенно — нерелевантно. На всё нужно время».

— Феном «Регенерат» Нейли ощутимо сокращает это время?

«Да».

Засыпанный ветками и жёлтыми листьями, я лежал и глядел в серое дождливое небо. Дождь то усиливался, поливая меня холодными потоками, то затихал.

Я немного поразмышлял, почему прыжок с пятидесятиэтажного здания оказался менее опасным, чем из вакуумного поезда? С другой стороны: а почему нет?

В Адам Онлайн каждый атом игровой вселенной просчитан контрольной системой и сознанием игрока, тогда как в реальном мире никто не обладал полнотой знаний об окружающей материи. Любая веточка, любой камушек вносили в расчёты такие искажения, что расчёты теряли всякий смысл. Реальный мир плохо поддавался предсказаниям и расчётам. Можно выпасть из самолёта и выжить, а можно неудачно встать из-за стола в баре и сломать лодыжку.

Мои размышления прервала Нейля. Встав надо мной, на секунду применила прозрачность, отряхивая УниКом от грязи, как собака, вылезшая из бассейна, оттряхивается от воды. Капли дождя обтекали прозрачную фигуру, будто стеклянную статую.

Нейля присела надо мной:

— Зачем тебе сила и ловкость, если ты прыгаешь хуже мешка с картошкой?

— Я группировался, как мог.

— Как мешок картошки. Чему вас в МСБ учили?

— Нас не учили быть синтезанами, которые прыгают из гиперзвукового поезда и разламывают деревья головой.

Нейля нащупала мою ладонь и соединила коннекторы. Используя мой оргмат, значительно ускорила регенерацию.

Через несколько минут, я выполз из котлована и встал на ноги.

— Марьям? Ты с нами?

«Да. Вот метка».

Столб света вырос за лесополосой.

— Куда она ведёт?

«Я проложила маршрут до границы с Китайским Казахстаном, минуя населённые пункты».

— Хорошая идея, — согласился я.

— А туда зачем? — спросила Нейля. — У нас новый квест?

— Через Казахстан проще добраться до Омска, — ответил я. — Я так на подпольный лендинг летел.

— Разве это не лишний крюк?

— Зато никто не будет на каждом шагу просвечивать нас снэпшот-камерами. Там территория свободы, пусть и местами радиоактивная.

— Когда я была жива, у КНР не было общей границы с Казахстаном, да и Китайским его никто не называл.

— Когда ты была жива, — усмехнулся я, — ещё мамонты не вымерли.

РЕАЛЬНАЯ ОБСТАНОВКА

#

Мы не собирались бежать до границы все две сотни километров.

Собирая данные с встречных устройств или машин, Марьям корректировала маршрут так, чтобы максимально ускорить передвижение. Например, часть пути мы проделали в кузове беспилотного самосвала, который ехал на какую-то стройку. С него перепрыгнули на грузовой поезд, вёзший сосиски с комбината.

Предварительно, конечно, Марьям настраивала сенсоры попутных машин на игнор нашего присутствия.

— Кстати, — сказал я, разлёгшись на ящике с халяльными колбасами. — А ведь в Уральске, куда мы чуть не уехали, живут мои родители.

— Тебе нельзя к ним.

— Я и не собираюсь. Просто переживаю. Ведь Общество решило, что мы едем в Уральск именно к ним.

Нейля сняла со стеллажа палку колбасы и понюхала:

— Так даже лучше. Будут ждать нас там, куда мы не приедем.

— Cев не на тот поезд, мы направили их по ложному следу.

«Релевантно», — поддакнула Марьям.

Её алгоритм вынудил сказать хоть что-то, ради «улучшения качества коммуникации».

— Кроме того… — я вздохнул, хотя воздуха мне хватало. — Когда мама выйдет из игры, она получит извещение от МСБ, что сын погиб при исполнении.

— Интересно, а что с моими родителями стало? И с родственниками?

С этими словами Нейля решительно разломила колбасу и откусила. Некоторое время задумчиво жевала, потом выплюнула.

— Невкусно? — спросил я.

— Безвкусно.

«Рецепторы вкуса у синтезанов не доработаны, — почти радостно сообщила Марьям. — Вкус еды вам нерелевантен».

Через час мы оставили колбасный грузовик, чтобы пересесть на автопоезд из цистерн с логотипом Лабсетэк: диссоциативный электролит везли в глубинку, чтобы обеспечить всех равным доступом в самую лучшую игру мира.

Этот нелегальный автостоп помог не тратить время на привалы для отдыха или на крюки в обход городов. Поэтому мы добрались до приграничной зоны за девять часов.

Пересечение границы стало главной проблемой: Марьям не могла вмешиваться в работу патрульных дронов — это привлекло бы внимание военных. Поэтому мы полагались на красные зоны покрытия, которые мне рисовала Марьям в интерфейсе. Мы или пробегали их, используя прозрачность, или залегали в траве и кустах, пережидая, когда дроны пролетят.

— Хорошо, что границы не оборудованы снэпшот-камерами, — сказала Нейля.

— Пока что слишком дорого, но как только технология подешевеет, так сразу.

Так мы добежали до группы заброшенных пятиэтажных домов. Несколько знаков радиационной опасности указывали, что городок опустел в ходе последней войны.

— А нам не страшна радиация? — спросил я.

«У меня нет точных данных о воздействии на оргмат высоких доз радиации. Известно, что синтезаны без риска могут находиться в некоторых очагах радиационного поражения».

Отчего-то над городком оказалось больше дронов, чем на открытой местности. Красные зоны в моём интерфейсе несколько раз наложились друг на друга и замигали.

«Объектов больше, чем я могу распознать, — сказала Марьям. — Будьте бдительны».

И сразу же после её слов один патрульный дрон засёк наше перемещение, но тревогу не поднял: объединившись в стаю с двумя другими дронами, полетел на разведку в нашу сторону.

Относительно спокойное поведение аппаратов объяснялось тем, что нас снова приняли за каких-нибудь оленей.

Мы вбежали в подъезд одной пятиэтажки, Нейля хотела спрятаться в квартире, но я потащил её в подвал:

— Сканеры дронов видят сквозь стены, в подвале больше шансов скрыться.

Дверь в подвал оказалась не только закрытой, но ещё и железной, герметичной, как в бомбоубежище. И подозрительно новой. Я бы мог выломать её, применив «Укрепление», но это подняло бы такой грохот, что слетелись бы все пограничники округи.

Пришлось создать «Лезвие» и вырезать замок. За дверью оказалась, вторая такая же, но открытая.

Преследуемые гулом двигателей беспилотников, мы закрыли её за собой и побежали в непроглядную темноту подвала, ударяясь о стены и трубы.

— Стоп, — прошептал я. — Слишком шумим.

Мы остановились.

#

Зрение синтезанов превосходило человеческое, особенно при рассматривании далёких объектов. Никакого «зума» или приближения не надо — мы просто видели много деталей на огромном расстоянии или при низкой освещённости.