Поехали! (СИ) - Лазарева Элеонора - Страница 19

— Я понимаю, только душа не на месте. Со мной так впервые.

— Значит, любишь, — подытожила Ивановна.

— А что, там, в самом деле, в этой тюрьме сейчас сидит живой Бог, наш Иисус Христос? — спросила тихо Ивановна.

— Не знаю, — пожала плечами Клара, — Трудно говорить пока. Вот вернутся наши и расскажут.

И тут она заметила, как девочки вытирают глаза.

— Что такое? А? Почему слезы? Все будет хорошо, верьте и желайте им удачи.

— Давайте расходиться по комнатам. Пойдемте, — обратилась она к Ариэлю и взяв под руку Тойбе, — Я покажу вам комнату, где вы сможете переночевать.

Когда Клара вернулась, в столовой уже никого не было, и она присела на ступеньку, обняв колени и положив на них голову.

— Только чтобы все было хорошо. Господи, помоги им!

И она почти задремала, когда услышала свист из-за ворот. Она подскочила и в это время с крыши спрыгнули Николай с Толяном. Они быстро открыли их, и вошел Герман, держа на плече тело Антона.

Клара ахнула, и бросилась к ним навстречу, но уже снимали его Николай с Толяном и понесли в дом.

— Аккуратнее там, — хрипло проговорил Герман.

Клара кинулась к нему и подхватила за талию, крепко прижавшись.

— Ты жив! Ты жив! Как я боялась! — шептала она и, обняв ладонями его лицо, целовала.

— Подожди, дорогая, я такой грязный, — шептал ей Герман, — Пойдем в мыльню, надо умыться.

Поддерживая его за талию, они прошли в помещение, и Клара зажгла свечу, посадив его на скамейку.

И тут она увидела, что он был в пыли и грязи и к тому же руки были сбиты и на скуле кровавый след от удара.

Она стянула с него всю одежду и, раздев полностью, поливала из ковша, смывая грязь и кровь. Герман намыливался и фыркал под льющимися потоками прохладной воды. Клара обтерла и надела на него чистую тогу, что висели про запас.

— Пойдем в дом, — сказала она, обнимая Германа, — Что там с Антоном?

— Думаю сотрясение. Получил удар в голову и потерял сознание. Ничего, обойдется. Девчонки подлечат.

— А как ты сам? Что случилось? — тревога сквозила в ее голосе.

— Все нормально со мной. Все расскажу, когда соберемся. Много интересного. Мой мир перевернулся! — сказал он тихо. Они вошли в дом. В столовой сидели Ивановна с Аней и смотрели на входящих.

Уже светлело за окном. Занималась заря.

В столовую спустилась Лена.

— Как там Антоша? — спросила Аня.

— Все нормально. Он спит. Я уложила его и дала успокаивающего.

Пришли Николай с Толяном и присели за стол. Клара налила Герману чашку кофе. Тот хлебнул и начал свой рассказ.

— Мы вышли из ворот и двинулись быстрым шагом в сторону Храмовой комплекса. Шли быстро. Останавливались, лишь наткнувшись на стражу или патруль римлян. Вовремя уходили, благодаря чуткому слуху Антона. Через час мы приблизились к стенам казармы.

Там был пост и стоял один римлянин. Я понял, что именно он и должен нас пропустить внутрь. Подошел и назвал пароль, тот помолчал и сказал отзыв. Потом я отдал ему кошель. Тот взвесил его на ладони, кивнул и открыл нам дверь. Мы шагнули во двор. Внешний двор Претории был небольшим, с уложенными плитами, на которые делались насечки и борозды, чтобы не поскользнулись лошади, а насечки для игры в кости. Слева были казармы, а справа размещалась тюрьма.

Мы спустились по лестнице и наткнулись на первую дверь. Я достал ключ. Он точно подходил к замковой щели. Открыв ее, зажег фонарик, и Антон первым спустился вниз. За ним шел я, закрывая за собой двери. Ступени довольно крутые и шли спирально вниз. Мы снова уперлись в дверь и вновь наш ключ ее открыл. Вскоре вошли в довольно большую камеру, выбитую в скале. В дальнем углу, прикованный к столбу цепями, сидел мужчина с изможденным лицом в набедренной повязке, весь исполосованный, с кровавыми подтеками. Я направил на него луч фонарика, и он прикрыл глаза, тяжело поднимая руку к лицу.

— Убери свет, — пронеслась мысль в моей голове. Я опешил.

— Кто здесь? — спросил я на автомате, — Ты, Антон?

— Это я говорю с тобой, чужестранец, — вновь пронеслось в моей голове.

— Антон ты слышал это? — тихо спросил я Антона.

— Да, — тревожным голосом ответил он, — А разве не ты говоришь?

— Идите сюда, люди, что пришли ко мне, и уберите свет, — опять послышалось в голове.

— Это телепатия? — спросил вслух Антон.

— Можно и так сказать, — вновь послышался голос в наших головах.

Я отвел свет фонаря в сторону. Мы подошли ближе, и присели перед этим мужчиной.

— Это Вы с нами разговариваете? — спросил его.

— Да, я, — ответил он и поднял голову.

Передо мной сидел мужчина среднего телосложения, выше среднего роста, примерно, как и я, с темно-русыми волосами и зелеными глазами. У него был европейский склад лица с темной бородкой и усами. Волосы едва доставали плеч и были все в крови. Крутой широкий лоб и глубокие глазницы.

— Кто вы и зачем здесь? — вновь раздался голос в наших головах.

— Вы Иисус? — спросил я.

— Да.

— Вы знаете, что вас завтра казнят?

— Знаю. Зачем вы здесь?

— Мы из другого мира. Из параллельного. И у нас тоже был такой же человек, как и вы, который дал народу новую религию и новую жизнь.

— Я знаю. Что вам надо от меня?

— Вами написана книга, в которой есть способ изготовления смертельного оружия и порталов, дверей, в другие миры. Некоторые враждебные секты пытаются ее найти для войн. Мы их не хотим ни в нашем мире, ни в других мирах. Скажите, где она и мы спрячем так, что никто и никогда ее не найдет. Пусть она послужит только мирным целям.

Он молчал и только смотрел на нас.

— Хорошо, я скажу вам, где ее искать. Но вы еще не готовы, даже в вашем мире.

— Мы ее спрячем. Я даю вам свое честное слово. Мой товарищ тоже.

Антон кивнул.

— Я спрятал ее в долине Иосафата, на перекрестке дорог, где одна ведет в Иерихон, другая в Вифанию. Повернуть надо на дорогу, что ведет на Иерихон. Путь в то место составляет около 35 ваших километров и на этом отрезке происходит спуск на тысячу метров. Там бесплодные скалы и по той и другой стороне многочисленные пещерки на возвышенностях. В одной из них я и спрятал свою книгу. Со стороны невозможно ее заметить, но если спуститься по отвесной стене на уровень пяти метров и заглянуть за левый выступ, то можно увидеть римскую цифру. Ею помечена пещерка, где и лежит она. Начало счета надо вести слева и вниз по диагонали. Это пергамент, скрученный в рулон и запаянный в металлический цилиндр. Его можно вскрыть лишь тем, кто уже освоил данную технику литья. В другое время это бесполезно. Только высокотехнологичный мир с высоким потенциалом и высоким интеллектом, лишенный мысли о войнах и уничтожении себе подобных, сможет воспользоваться данной информацией, как вы ее величаете. Путь неблизкий и тяжелый. Готовы ли вы преодолеть его?

— Готовы, — твердо сказал я, и Антон подтвердил, — Готовы.

— Что вы еще хотите у меня спросить?

— Кто вы? У нас о вас просто сказки рассказывают. Возвели в ранг Бога и молятся на иконы, взывая к милосердию. Их называют христианами и верующими.

— А вы? Верующий? — он внимательно посмотрел на меня и на Антона.

— Скорее нет, чем да, — ответил я, — Но всегда уважал чувства других.

— Я — Человек. Обыкновенный человек. Из плоти и крови. Я познал этот мир, изучая его с тринадцати лет и до тридцати. Семнадцать лет я провел в Тибете и Индии, изучая манускрипты древних ученых. Занимался духовными практиками, освоил возможность освобождения от земных помыслов. Научился входить в информационный поток, так вы его зовете. Мы называем его Пространством. Волновыми потоками энергии пронизано все Мироздание и там многое можно узнать. Так я узнал свое предназначение. Мне было трудно принять его. Все-таки я человек, со всеми его слабостями и желаниями. Я познал многое и опечалился за свой мир, за людей, бредущих в темноте. Злоба и жажда насилия, власти, богатства, захватили этот мир. Большая часть людей живет в нищете и болезнях, тела и духа. Они не знают путей выхода из этого болота. Я смог дать им заветы, примеры служения и жития. Но у меня мало времени.