Чужие степи 5 (СИ) - Ветров Клим - Страница 34

И мы, дождавшись когда «переговорщики» отойдут подальше, вернулись к машине.

****

— Вот такая хрень приключилась. — уже за периметром, когда тормознули возле одного из дотов, закончил я свой рассказ.

— Мда... вот что значат неточности перевода... — глубокомысленно изрёк Василич. Наблюдая за переговорами из башни, самого момента удара он не видел, поэтому сначала подумал что я, ни с того ни с сего, зачем-то сломал оппоненту руку.

— Нормально я перевёл! — возмутился Саня. — Всё как просили! Сказал чтобы валили отсюда, иначе худо будет!

Я чётко помнил что он говорил мне тогда, на горе. «Понимать, понимаю, а говорю не особо хорошо». Видимо здесь и сработало это «не особо хорошо».

— Да никто тебя не винит. Чего ты так нервничаешь? — махнул рукой Василич. — Главное понятно, девчонка представляет для них ценность, и, судя по тому что мы наблюдали, ценность немалую...

— И как теперь быть?

— В том-то и вопрос. Отдавать её нельзя, но и палку перегибать тоже. Договариваться нужно. Дипломатически решать как-то... — пригнувшись, Василич вылез со своего места, и сел напротив.

— Легко сказать...

На мой взгляд, ситуация складывалась патовая. Отдать её, значит остаться без рычага давления, надавить посильнее, рискованно, можно переборщить. Если она чья-то дочь, кого-то из их верхушки, то давление через неё, прямо пропорционально весу этого самого кого-то. Чем больше он имеет влияния на своих, тем крепче рычаг. Ну и наоборот.

— Здесь ждать будем, или до столовки доедем? Есть кто-нибудь хочет? — вмешался Антон.

— Не отказался бы... — тут же отозвался Саня, недвусмысленно потянув носом.

— Ага. Перекусить не помешает. — присоединился я к голодной братии. Есть хотелось давно, поэтому, пока пауза, почему бы не заполнить её вместе с желудком?

В итоге, пока ждали очередного вызова на переговоры, успели и поесть, и проведать нашу «заложницу».

— Ну что вы? Милая девочка! Какие проблемы? — отозвалась женщина на которую оставили ребенка.

— Мы с ней читали книжки, общались, рисовали. Сейчас вот хотели песенку разучить. Правда ведь, Леночка? — продолжал она.

Девочка, насторожившаяся при нашем появлении, несмело кивнула, и ответила по-русски, но с непривычным акцентом.

— Да, тётья Танья, корошо, тётья Танья.

Внешне выглядела она тоже нормально, недавняя бледность прошла, видимо женское общество и относительный покой пошли ей на пользу.

— Слушай... — Василич потянул меня за рукав. — А если девочке нашу спящую лётчицу показать?

— Лётчицу? — автоматически переспросил я. — Но зачем?

— Ну, мало ли... Вдруг узнает?

В принципе, так могло быть. Летчики, их вообще немного, а уж женщин, тем более. Вот только что это даст? Ну узнает она её, и даже если не смолчит, и скажет нам что это, допустим, какая-нибудь Мери Джонс. И что с того?

— Ну... Не знаю. Но ведь чем чёрт не шутит? Давай?

— Как скажешь. — согласился я, всё равно пока здесь, почему бы и не сходить?

Мы развернулись, дошли до палаты в которой оставили девочку, и объяснив приютившим её женщинам что «украдем» ребенка на некоторое время, направились в другое крыло, туда где лежала лётчица.

Никакой охраны здесь не было, только замок на двери, и чтобы попасть туда, пришлось постараться.

— Улучшений никаких... — начала оправдываться кое-как пойманная медсестра, поворачивая ключ в замочной скважине.

— Но и хуже тоже не становится. Стабильная больная...

В палате было темно, никаких приборов не видно, в углу пустая стойка для капельницы, на столе напротив кровати несколько сложенных стопкой полотенец, пара тазов и трехлитровая банка.

— Лекарств толком нету, да и непонятно от чего лечить. Ведь по сути, ели разобраться, она просто спит...

Женщина открыла пошире дверь, щёлкнула выключателем, и посторонившись, освободила проход.

— Мом! — девочка вырвалась, и опрокинув табуретку, бросилась к кровати.

Мы просто смотрели, Саня молчал, но перевода здесь и не требовалось. И так понятно.

— Вот видишь, а ты сомневался... — тихонько прокомментировал Василич.

— Мом! Мом! Комон, итс ми, Хеллен! — продолжала причитать девочка, обнимая и зацеловывая лежащую без движения летчицу.

— Вот дил ю ду ту хё? Ху дас ши вайк ап?— осознав что что-то не так, она повернулась к нам.

— Спрашивает, что мы с ней сделали. — перевёл Саня, но все молчали, и не дождавшись ответа, девочка вновь развернувшись к матери.

— Есть у кого телефон? — посмотрел я на своих спутников. Поначалу почти все ходили со смартфонами, — кто-то по привычке, кто-то по необходимости, но сейчас, спустя время, человек с телефоном встречался всё реже и реже.

— У меня нету. — развёл руками Василич.

— А зачем тебе? — удивился Антон.

— Сфотографировать хочешь? — догадался Саня. Он, несмотря на непривычную обстановку, не терялся, с интересом прислушиваясь и присматриваясь ко всему что происходило вокруг.

— Именно. — подтвердил я. Если это на самом деле мать девочки, — а сомнений в этом у меня никаких нет, значит козырь удвоился. Тут не надо быть дипломатом, математика решает — два-то, по-любому больше чем один.

— У меня телефон есть. — удивленно взирая на разыгравшуюся перед нами сцену, сообщила медсестра. — Только у него камера не очень, и он в раздевалке. Но если нужно, я принесу.

Подтвердив что телефон нужен, и качество камеры не так уж важно, лишь бы снимала, я посторонился, и выпустил девушку.

Отсутствовала она недолго, и когда вернувшись, передала мне телефон, я тоже засомневался в качестве снимков. Кнопочный, со съеденными кем-то кнопками и затёртым объективом, доверия он не внушал.

— Узнаваемо? — выбрав нужный ракурс, я сделал несколько снимков, и передал телефон мужикам.

— Я не вижу вблизи... — отмахнулся Василич, и передал телефон Сане.

— Ну-у... — скептически протянул тот, — если не придираться...

— Да нормально вроде. — заглянул Антон. — Лица видать, родственники-то, по-любому узнают.

Оставив медсестру с девочкой, мы встретили в коридоре «тётю Танью», и вкратце разъяснив ситуацию, попросили её помочь с ребёнком, а сами двинулись на выход.

— Не знаю... — тяжело вздохнул Василич, когда мы вышли из больницы, и устроились в теньке, на стволе поваленного дерева.

— Чего ты не знаешь? — усталость брала своё, и я тоже вздохнул. Сейчас бы лечь где-нибудь, хоть вон, под кустиком, и поспать, пока не надоест. А не вот это вот всё.

— Да ничего я уже не знаю... — махнул рукой он. — Бежим, бежим всё куда-то... А выхода-то, один хрен нету!..

— Если есть вход, значит должен быть и выход. — глубокомысленно, во всяком случае попытавшись чтобы это так выглядело, изрёк Антон.

Мне же говорить не хотелось. Всё это время, что пришлось провести вне станицы, я много чего передумал. — Прошлое, будущее, настоящее. Наш мир, не наш мир. Всё смешалось, замылилось... И чтобы разобраться во всей этой чехарде, надо было хорошенько перезагрузить мозг. Вот прямо так, как компьютеры перезагружают, только с поправкой на разность механизмов.

Не знаю, может оно и не поможет, но думать о будущем, находясь в настоящем, в том виде в каком оно сейчас есть, было крайне мучительно. Ведь по сути, — итог один, как бы мы не ёрзали. Боеприпасы заканчиваются, люди выбывают, а всякой гадости вокруг нас, конца и края нет. А ведь я ещё совсем недавно боялся как меня встретят безлошадного, переживал.

— Вызывают! — подскочил Саня, и что-то сказал в рацию. Там зашипело, пощелкало, и заговорило в ответ.

— Через полчаса ждут там же!

— Погодь. Скажи что через час только сможем, пусть помучаются. — Вмешался Василич.

Саня посмотрел на меня, я кивнул, и только после этого он взялся за дело.

— Они согласны. Но просят ребенка с собой привести.