Чужие степи 5 (СИ) - Ветров Клим - Страница 53

Замерев, я осмотрелся. Точнее попытался это сделать, но в полной темноте получилось не особо. Пятна только какие-то, хоть мигай, хоть не мигай. Может, когда глаза привыкнут, тогда разгляжу что-нибудь?

Дождавшись когда в темноте приступят хоть какие-то очертания: пол-потолок-стены, я сделал пару неуверенных шагов вперед.

— Осторожнее, яма тута... — неожиданно раздался чей-то голос, с характерным, казахским акцентом.

Я замер, развернувшись на звук, но ничего не увидел.

— Сторона бери, и алга, тута посуше и солома настелена... — подсказал невидимка.

Последовав его совету, я действительно почувствовал под ногами что-то мягкое.

— Садися... — с усмешкой, как мне показалось, предложил невидимый человек.

Помешкавшись несколько секунд, я всё же сел.

— Давай руку развяжу. — совсем близко заговорил невидимка. И я, пошире распахнув глаза, смог наконец его увидеть. Не чётко, силуэт только, но всё равно, это было лучше чем ничего.

Отказываться не стал, а развернувшись спиной, терпеливо ждал пока он, матерясь и чертыхаясь, возится с веревками.

Наконец путы мои ослабли, и я с наслаждением расправил затёкшие руки.

— На, — меня коснулось что-то острое, на поверку оказавшееся заточенным куском деревяшки. — Нога сам развяжешь.

Поблагодарив незнакомца, я занялся освобождением нижних конечностей, и вскоре чувствовал себя значительно лучше.

— Это в тебя вчера стрелял? — забирая деревяшку, спросил мой сокамерник.

— Вчера? — удивился я.

— Вроде... — неуверенно подтвердил он, но тут же добавил, — хотя не знаю, тут время не особенно... Кормят редко, сплю часто, так что, может, и не вчера.

— Понятно. — кивнул я.

— Ну так тебя? — повторил вопрос незнакомец.

— Наверное. — ответил я.

— Понятно... — протянул он, и чуть помолчав, добавил,

— Алибек меня зовут.

— Василий. — ответил я.

— Не мусульман значит? — хмыкнул он.

— Нет. — удивился я. — А есть разница?

— Да нет. Нету. — вздохнул он, и добавил, — тута вообще ничего нету...

— Тут, это где? — Мне очень хотелось понять куда я попал, и что это за люди.

Пока вели сюда, особо не думалось, в голове звон до сих пор стоит, и мысли как-то теряются. Так, только насущное что-то.

— Тута, это тута. — так же, со вздохом, ответил Алибек.

— То есть ты не знаешь?

— Степь большой... — снова со вздохом.

Ну да. Степь большой. Я где-то читал что в тюрских наречиях нет мужского и женского рода, поэтому они частенько путают, называя либо вообще без рода, либо наоборот. Вот как тут — «степь большой», или «заяц маленькая.» Те казахи что родились, или долго живут в России, так не говорят, во всяком случае я не слышал, хотя знаю очень многих. А значит Алибек, скорее всего, не местный.

А вообще, ответ по существу. И не соврал ведь.

— А что это за люди? — я решил не отчаиваться и продолжить расспросы.

— Бандиты... — так же «чётко» ответил Алибек, и чем-то зашуршал.

— Давно здесь?

— Давно...

Я бы еще поспрашивал, может и вызнал чего, но тут снаружи завозились, дверь открылась, и поскакав по стенам, луч фонаря упёрся мне прямо в лицо. Инстинктивно прикрыв глаза, я выдал свою «развязанность», что вызвало гнев посетителей, а их было двое, и пока один выпихивал меня наружу, второй от души пинал бедного Алибека. На что тот болезненно охал, и бормотал что-то не по-нашему.

Вот так и помогай людям. — с сожалением подумал я, выходя на улицу.

— Дёрнешься, пристрелю! — рыкнули сзади, а я поймал дежавю. Не так давно меня брали в плен, и тоже гоняли с приставленным к спине автоматом. Вот только теперь так не повезёт, Раиля здесь навряд ли увижу.

— Вперед иди! Только без фокусов! — снова злой окрик. Но я и не собирался сопротивляться, молча перебирая ногами.

Пара поворотов, ещё кусок траншеи, и вот она, ещё одна дверь, родная сестра первой.

— Стой! — в спину упёрся автомат. — Мордой к стене, руки за голову!

Я послушно повернулся, и поднял руки, сцепив их в замок.

— Дёрнешься, пристрелю! — вновь повторил конвоир, и замолчал до прихода второго.

— Стучал? — спросил он.

— Нет. Тебя жду. Мало ли, может рыпнется... — судя по всему первый был человеком боязливым, но ответственным, соблюдавшим все положенные инструкции.

— Стучу? — спросил первый.

— Давай! — согласился второй, и тут же раздался негромкий «деревянный» стук.

Ничего не происходило.

Стук повторился, уже чуть громче.

— Не заперто! — крикнули изнутри, а только сейчас подумал что совсем недавно рассуждал как, следуя совету деда, буду искать бандитов. А оно, оказывается, совсем просто. Ещё бы знать что с Гагариным. Жив — не жив, ранен — не ранен. Я вообще плохо запомнил момент нашего приземления, тире падения. Саня развернул аппарат, заходя на снижение, потом вдруг выстрелы, или взрывы. Удар, темнота, и вот я здесь.

Если логически подумать, то это больше всего похоже на потерю управления. Планер, он на то и планер, что может лететь даже без двигателя, а тут закрутило. Значит, как это не прискорбно, Саня либо убит, либо ранен. Третьего не дано.

Подвешенная под потолок керосинка света давала не много, но вполне достаточно чтобы осмотреться.

С ходу — обычный блиндаж. Ничем не прикрытые земляные стены, бревенчатый потолок, напротив двери, нары в два яруса, сбоку широкий стол и лавка. В углу перегородка-ширмочка, и рядом массивная буржуйка.

Возле стола, спиной ко мне, стоит человек в военной гимнастерке и в обычных кирзовых сапогах.

Один рукав гимнастерки, пустой, заправлен в брюки, вторая рука, вроде, на месте.

Замечаю лежащий на столе пистолет, одновременно со стуком закрывающейся за спиной двери. В помещении, кроме меня и однорукого, никого нет, конвоир вышел, но рождающийся в голове план по захвату заложника, меркнет, не успев родиться.

— Он не заряжен. — глухо говорит хозяин землянки, заставляя меня отшатнуться.

Я хорошо помню этот голос, и его обладателя. Это Клаус, ошибки быть не может.

— Ну здравствуй... — поворачивается он, «впиваясь» в меня единственным глазом.

Второй, как у Нельсона, скрыт за чёрной повязкой.

На приветствие, от неожиданности, не отвечаю, пытаясь справиться с эмоциями.

Пауза затягивается, и Клаус снова отворачивается.

— Вижу не рад ты мне... — так же бесстрастно произносит он.

Я молчу.

— Твой друг жив. Расшибся малость, но ничего, кости срастутся, мясо нарастёт...

Наверное новость, сама по себе, хорошая, только в данном контексте весьма спорная. Как это не цинично, но в настоящий момент меня больше волнует своя собственная судьба. Гагарин то что, подлечится, и точно так же будет служить охотникам. А вот со мной так, скорее всего, не будет. Да я и сам не соглашусь, даже если предложат.

— Чайку? Или чего покрепче? — повернулся Клаус.

Пить я не хотел, вполне хватило умывания, но кивнул, соглашаясь.

На стол из-за ширмы перекочевали высокие рюмки, поднос со снедью — картошка в мундире, зелень, нарезанное кусками мясо, маринованные огурцы в баночке, и отдельно, с особым почтением, бутылка водки со знакомой этикеткой.

— Столичная! Оригинал! — ловко управляясь одной рукой, похвалился хозяин.

— Настоящая? Или опять галюны? — оснований для скепсиса у меня было предостаточно, и хоть Клаус тут же поклялся мамой и папой, уверенности мне это не прибавило.

— Да какая, в принципе, разница? — понимая что его заверения меня не убедили, махнул он рукой.

— Присаживайся!

Я сел, дождался когда он наполнит рюмки, и безо всяких тостов тут же опрокинул свою.

На вкус — обычная. Не слабая и не крепкая. В последнее время если чего и пили — самогон. Так вот, по сравнению с ним, — нейтрально.

Неопределенно хмыкнув, Клаус налил ещё. Я выпил.

С вызовом зыркнув своим одним глазом, он подтянул гранёный стакан, и наполняя его «с горочкой», многозначительно посмотрел.