Соблазн Мечтаний (СИ) - "Gromdar" - Страница 44

А затем демонопоклонники из дальней части зала с воем понеслись на Ангелов Ночи и открыли стрельбу из всего имевшегося у них оружия.

Было больно осознавать, что его так легко победили, напав из засады тогда, когда он сам подбирался к выбранной жертве, чтобы убить и получить из её плоти нужную информацию. Охотник стал добычей и даже то, что одного облаченного в грязно-алые доспехи Предателя он успел одолеть, было слабым утешением. От себя Уильям ожидал большего, как ожидал большего и от братьев, которые оказались внутри амфитеатра вместе с хаоситами, которых должны были бы убить.

Когда его тянули к громадине дредноута, он ощущал лишь стыд и гнев на себя и на них за то, что все Ангелы Ночи оказались слабы. Почему так вышло? Недостаток тренировок? Плохая подготовка? Это было уже неважно. Слова дредноута приоткрыли перед ним полог истины, о которой он, как и многие другие, догадывался сам. Для имплантации всех органов Астартес требовались годы, которые стереть или заменить гипнообучением было невозможно. Но все хотели верить магистру и капитанам, что они экспериментальная программа, лучшие из инициатов. Ложь.

— Возьми клинок, освободи меня, познай истину, — произнёс дредноут, и Уильям потянулся к пригвоздившему маслянистую массу к полу мечу, когда в него выстрелил собственный брат.

Дредноут остановил предназначавшийся десантнику снаряд тогда, когда рука сержанта сомкнулась на рукояти клинка, и перед ним раскрылся мир. Настоящий мир без прикрас и ложных истин. Он увидел всё, начиная с того момента, когда его разбудили в ночи перепуганные слуги, пытаясь увести и спрятать в криптах под домом пока остальное имение горело. Увидел облаченных в ночь мясников с кричащими белыми черепами и алыми крыльями летучей мыши на груди. Увидел, как они забрали его, убив всех остальных с невиданной жестокостью и наслаждением, перемалывая плоть и кости своими цепными клинками, которые в ордене сейчас запретили использовать. Увидел свой кровавый путь от инициата до заместителя сержанта восемнадцатого когтя, а затем погружение в стазис под присмотром главаря их осколка Легиона, принца Викара. Вот кем он был на самом деле. Мясником, убийцей, наслаждающимся резнёй. А те, кто потом захватил его вместе с другими такими же, были лжецами, пытающимися построить своё величие на их костях и крови.

Когда Уильям открыл глаза, всё вокруг него будто бы замерло. Сражающиеся ангелы смерти застыли, как на картине, в центре которой был Ноа, приказавший брату убить его и собирающийся сам убить брата Аристона. Уильям мог видеть летящие встречными курсами болты, следить за тем, как переливается сгусток плазмы, выпущенный в толпу, как едва заметно меняется жадное пламя прометия, поглощающее облаченных в багровое десантников. Рядом с ним стояла прекрасная эльдарка, облаченная в лёгкое белое платье, а её голову украшала серебристая тиара прекрасной работы. Женщина повернула голову к нему и посмотрела, казалось, в самую душу, своими тёмными миндалевидными глазами.

— Это твой выбор, — сказала она мягким спокойным тоном, а её безмятежное выражение лица, ярко контрастирующее с окружавшим их безумием замершего сражения, показалось немного грустным.

Уильям ощутил жжение в области груди и сначала подумал, что ему задали вопрос, но, когда опустил взгляд вниз, увидел раскаляющийся талисман, который пошел трещинами, как его собственные мечты и желания секундой ранее. Это было напоминание. Констатация. Но что за выбор она имела ввиду?

Талисман с треском разлетелся на мельчайшие осколки, один из которых глубоко вошел в подбородок сержанта, а затем время понеслось вперёд вновь, наполнив тишину мгновения криками, грохотом и рёвом пламени. Сознание заполонили образы будущего, где он командовал легионом облаченных в ночь. Тысячи Астартес и смертных готовы были выполнить любой его приказ, любую прихоть, ублажить любым доступным и недоступным способом его неуёмную жажду новых ощущений. Все любили его и ценили так, как он того требовал. По телу прокатились волны болезненных спазмов, одновременно вызвавших непередаваемое наслаждение, а спина едва не сломалась от того, как его изогнуло от этих ощущений.

"Я дам тебе это будущее, сын мой, и вскоре оно станет реальным", — пообещал голос в его мыслях.

Нет. Голос был частью его мыслей. Частью него самого. Но что-то пока мешало полному единению, вызывая зуд в подбородке. Осколок проклятого кристалла, слезы прощания. Прощания с чем? Неважно. Нужно убрать его. Что это такое? Преграда, помеха на нашем пути, которую нужно устранить.

Уильям согнулся вперёд и упал на одно колено, одной рукой удерживая самый драгоценный в мире меч, а второй раздирая собственный подбородок, чтобы выковырять осколок, мешающий его манящему великолепному будущему.

Никар смотрел на происходящее с непониманием и лёгким разочарованием. Он знал, конечно, что ни Савелий, ни его подчинённые, умом не отличались, но чтобы настолько, это нужно было сильно постараться. План же был до безобразия прост. Дождись пока демон вылезет и потом убей его. Всё. Никаких других действий не требовалось, но ублюдок из Десятого Когтя и тут умудрился всё испортить. Повелитель Ночи, от чьего Сорокового Когтя сейчас осталось лишь шесть десантников, включая его самого, конечно же, ухмылялся, глядя на первые секунды боя, который воспитанник Савелия устроил раньше времени, и подумывал о том, чтобы под шумок скрыться. В конце концов ведь где-то около скитальца "Непрощенный Слепец" с массой братьев на борту и уж как-нибудь со старым терранцем можно договориться.

Мастер сорокового когтя бросил в сторону выхода из амфитеатра короткий взгляд и надел шлем, похожий на скалящийся череп с багряными крыльями летучей мыши. Пора было покидать это место и кретинов, на которых он по приказу ныне мёртвого брата вынужден был работать последние годы, пока представление не закончилось. Заготовленные мельта-заряды пригодятся в другой раз, как и всё остальное, чем он собирался удивить банду Мрачной Резни.

Остановило его только состояние освободителя демона и дредноута, которые, кажется, были совершенно не в себе и не готовы воевать, а так же то, что разделившиеся вначале Ангелы Ночи (что за идиотское название), были атакованы Мрачной Резней одинаково и, хоть и потеряли уже пару бойцов, прикрывались от стрельбы телами тех, кто до них добрался, выигрывая себе лишние секунды жизни. Никар всегда считал себя умным парнем, даже когда еще рос на тёмных улицах Нострамо и убивал за кусок сладкой булочки, а умный всегда использует предоставляющиеся возможности и не обижается на идиотов. Раз демон пока не проявился, можно было хотя бы избавиться от большей части помех из Мрачной Резни.

"Ладно, малыш Ноа, тебе сегодня может повезти", — подумал он, а сам поднял свой инферно-пистолет и направил его в голову ближайшего стрелка Мрачной Резни, чья покрытая шипами лысая башка никогда ему не нравилась.

— Поехали, — вальяжно скомандовал Никар, нажимая на спуск, и в толпу стреляющих по Ангелам Ночи десантников полетели бережно заготовленные для этого момента мельта-заряды и крак-гранаты, а в голове шипоголового появилась аккуратная сквозная дырка, с которой он стал, на взгляд Повелителя Ночи, чуть симпатичнее.

Конечно же, демонопоклонники не сразу поняли что происходит, когда дюжина их просто обратилась в ничто после взрывов мельтабомб, а еще несколько получили серьёзные повреждения от гранат, но до них начало доходить, когда пару мгновений спустя остатки отделения Никара начали по ним стрелять, а мастер когтя лично бросился вперёд, чтобы добить тех, кто не умер сразу, и схватиться с теми, кого не задела первая разрушительная атака его бойцов. Следом за ним, чтобы поддержать командира, метнулись двое бойцов с цепными мечами и рёв их двигателей лишь распалил жар битвы.

Никар любил такие моменты, когда в глазах врагов, в их движениях, в их голосах он читал гнев и ненависть к себе из-за предательства, обмана или просто неожиданности, и можно сказать, что все Повелители Ночи, или их абсолютное большинство, сделали из этого искусство. Двух упавших хаоситов он убил, раздавив ногами их черепа пока двигался к третьему, что разворачивался к нему и выпучил избавленные от век глаза в его сторону. В руках подонка была плазменная винтовка и, если бы было время, Никар бы с удовольствием вогнал ему дуло от неё туда, куда мечтает каждый слаанешит, но времени не было, потому взмахом меча он просто отправил голову противника в кувыркающийся полёт, а сам продолжил двигаться дальше даже не замедлившись.