Маневры 3 (СИ) - "АЗК" - Страница 22

Тут его бесцеремонно перебил делегат, не смотря на то, что был ниже званием. Но Едрихин не был бы Едрихиным, если бы спустил такое.

— Вас капитан, где такой субординации учили? А? — Майор сделал ударение на его звании, тонко намекая на несоблюдение им приличествующей случаю субординации, по отношению к старшим по возрасту и званию.

Капитан решил отмолчаться, но это у него не вышло. Очевидно, понятие армейской субординации на территории военной части у него либо отсутствовало вообще, либо не имело значения в эти минуты.

— Капитан, старший по званию вам задал вопрос!

— Это все нервная обстановка, товарищ майор...

Скривив лицо, Едрихин продолжил: — Так вот, в настоящий момент, по данным наших разведгрупп, немецкая пехота атакует позиции сто двадцать четвертой дивизии, приблизительно в километре от восточной окраины населенного пункта Тартаков.

— Данные ваших разведчиков надежные, им можно доверять?

«Этот гаденыш, решил измором отплатить… вот сученышь!» — пролетела в голове мысль, но вслух я решил ее озвучивать.

— На сто процентов,капитан! — и снова развернувшись к карте продолжил: — Одновременно, южнее, по дороге от Тартакова к Переспе двигается смешанная колонна немецких танков, бронетранспортеров и машин с пехотой, тягачи с артиллерией, зенитные установки и командно-штабные машины.

— Как, как Вы сказали? Командно-штабные машины? Я правильно сказал? — опять удивился делегат.

«Черт! У них же совершенно другая сейчас терминология! Тут майор мой маху дал..» — подумал я.

Александр Сергеевич, между тем, не сколько не смутившись, ответил: — Военная техника противника обозначается так же, как это принято самим противником! Так вот… Исходя из этих данных, мной сделан вывод о том, что в наш тыл прорвался передовой отряд противника в составе примерно танкового батальона, это приблизительно шестьдесят танков, двух артиллерийских дивизионов полевых орудий, это около двадцати четырех орудий...

— Товарищ майор, как понимать "около двадцати четырех орудий"? Что может быть двадцать три с половиной?

«Су#ка! Ну и въедливый же этот делегат!» — с крайним неудовольствием подумал я, рассматривая этого мужика. Едрихин, между тем продолжал…

— Из-за пыли, поднятой во время движения колонной противника, невозможно было подсчитать точно, но по косвенным признакам, таким как интервал движения между техникой, запасные тягачи, машины подвоза боеприпасов, с высокой степенью вероятности установлено именно двадцать четыре орудия калибра не более сто миллиметров, а также батарея из четырех тяжелых орудий, калибра не менее двухсот миллиметров, плюс еще дивизион противотанковых пушек калибра тридцать семь миллиметров, и смешанный зенитный дивизион из батареи крупного калибра где-то, как наши восьмидесятипяти миллиметровки и около десятка спаренных зенитных автоматов, установленных в кузова полугусеничных транспортеров. По данным Ледогорова, в этом районе постоянно находятся один-два ближних авиаразведчика, но приданные генералом Лакеевым истребители постоянно срывают ведение разведки...

— Что значит срывают, они что уже разучились сбивать? Это же тихоходные машины!

— Нет, сбивать не разучились, немцы поменяли тактику ведения воздушной разведки, они сейчас посылают в разведку два разведчика, и прикрывают их дежурной парой истребителей, которые барражируют над ними, мгновенно атакуют наши самолеты, если наших больше связывают их воздушным боем или, если наших столько же или меньше навязывают бой на вертикалях.

— Да, час от часу не легче! Но все равно это не правильно, пускай наши летчики тоже меняют свою тактику и сбивают!

— Все равно, справляются, товарищ капитан! Кроме того наши группы через Ледогорова наводят нашу штурмовую авиацию на эту колонну и значительно замедляют темп движения.

— Какие успехи от налетов?

— Выведено из строя несколько танков и до двух взводов пехоты. Видно пилоты ориентированы, в первую очередь на танки и бронетранспортеры.

Тут пришлось вмешаться мне: — Да хер с ними с этими танками и пехотой! С ними как нибудь справимся, важнее выбивать у них на марше артиллерию и связь! Ладно, я свяжусь с Лакеевым, попрошу его изменить указание пилотам. Что еще?

— Между Фусовым и Торки расположился один наш гаубичный дивизион, еще один находится в районе Перевятичи, калибр сто двадцать два миллиметра.

— Это два дивизиона триста сорок первого гаубичного полка, третий дивизион стопятидесятидвух миллиметровых орудий, должен был еще вчера прийти из Павурского лагеря, со сборов. Двадцатого числа начал марш, где сейчас неизвестно. — добавил ясности майор Знаменский.

— Хорошо бы использовать эти дивизионы по танковой колонне!

— Думаю это нереально, на одну нашу дивизию наседают три немецких, уверен неполный полк и так работает на износ!

В самый разгар этого обсуждения, к нам в палатку тихой тенью зашел ЧервоИй, и отозвав от стола шепотом сообщил, что от Избаша и Куренного привезли плененный экипаж «Рамы». На допросе они сообщили много интересных данных, которые подтверждают, а в некоторых моментах дополняют сведения полученные о противнике. Из нового — есть точные координаты аэродрома базирования отряда ближней тактической разведки.

— А вот это очень хорошо капитан. Надо это осиное гнездо с корнем выжечь! Готовьте все данные по этому вопросу, а я буду договариваться с генералом Лакеевым о нанесении мощного удара.

— Есть!

— И вот что, давай-ка весь экипаж сюда, а то тут некоторые… — я кивнул головой на «приблудного» капитана, — изволят сомневаться в надежности полученных разведданных.

Через несколько минут привели пленных. Перед палаткой стоял весь экипаж, среди них один офицер.

— Давай сначала офицера, — приказал я переводчику.

Немец предстал пред ними в живописном наряде. На нем был драный комбинезон, ноги почему-то обернуты тряпками, на голове мятая пилотка.

Офицер охотно отвечал на вопросы: да, сюда подошла почти вся группа армий; да, его отряд ближней тактической разведки получил приказ утром обследовать широкую полосу вдоль шоссе Владимир-Волынский — Луцк; в каком месте планируется основной удар он не знает; где штабы дивизии, корпуса и группы армий ему неизвестно.

Уже зайдя назад в палатку, я не удержался и съязвил: — Ну что капитан, можно доверять этим данным?

— Их еще надо перепроверить, товарищ подполковник.

— Вот и займитесь этим, когда вернетесь к себе! А мы тут еще поработаем… Свободны!

Когда этот капитанишка вышел, я снял трубку и произнес: — «Черепаху» на связь, быстро!

— Товарищ генерал! Только что моими разведчиками получены точные разведданные о дислокации аэродрома третьего отряда двадцать первой эскадры ближней тактической разведки приписанного к одиннадцатой танковой дивизии вермахта.Считаю, необходимо нанести по нему удар в самое ближайшее время!

— Ясно, подполковник. Сейчас уже почти шестнадцать ноль ноль. Думаю перед самым заходом солнца, когда все птички соберутся на отдых будет в самый раз. Пусть майор Архипенко доставит имеющиеся у вас материалы мне. А я пошлю пару своих разведчиков. Пусть все там обнюхают, что бы в сумерках не оплошать. О результатах сообщу.

Вот так, меньше двух минут разговора и крайне важное дело сдвинулось с места. Поручив ЧервонИю передать материалы Архипенко, мы занялись дальнейшем планированием переброски дивизии Смехотворова.

Повернувшись к Едрихинуу, спросил: — Александр Васильевич, как идут дела у Луняченко с оборудованием позиций?

— Согласно доклада получасовой давности, он приступил к инженерному оборудованию позиций. Техника роет траншеи, инженерно— саперный взвод устанавливает минные поля. Просил подбросить личного состава для маскировки позиций и мин, так как своего запаса надолго не хватит — они же мину устанавливают с помощью прицепного заградителя, а тот работает быстро. Необходимо поторопить летчиков, пусть как можно скорее перебрасывают три саперные роты, и обязательно с запасом мин!