ВоенТур (СИ) - "АЗК" - Страница 23

Андрей и Керим пожали руки.

— Где же в солнечном Узбекистане есть такие славные механики?— немного шутливо спросил Андрей.

— Я из Термеза.

Мандрыкин этим не удовлетворился, и продолжал въедливо выяснять: — А где же в Термезе учат на механиков?

Но Керим уверенно ответил: — В Термезе не учат, я техникум механизации в Ташкенте закончил перед армией.

— Да, Ташкент город хлебный. — Произнес лейтенант, и слава богу на этом свой допрос закончил.

Но неожиданно началось другое. С севера послышался рев работающего мотора, который практически перекрывал все остальные звуки. Грохот становился все сильнее, приближаясь со стороны леса, через который шла дорога к нам. Я и Андрей вдруг заметили, как между деревьями промелькнул угловатой формы какой-то непонятный силуэт, и тут же на дорогу выскочил танк, со скрытой в пыли задней частью. Что-то в нем было неправильным, и только после того как внимательно всмотрелся в приближающуюся машину понял — танк был без гусениц! Ё-пэ-рэ-сэ-т! Когда бы я еще такое увидел?

Вэтот момент яуслышал звук, непрерывный, нарастающий, как грохот камнедробилки. Это было в десять..., нет в сто раз громче, чем звук от старых «жигулей», когда приходилось ехать по старой брусчатке. Хотя по факту сейчас так и было — танк ехал по булыжной мостовой. Наклонившись к люку, бросил наводчику:

—Башню отверни, покажи звезду!

Навысокой ноте заработал привод и башня повернуласьвправо от дороги, даваявозможность хорошо разглядеть красную звездув белой окантовке и номер нанесеннй белой краской.

Бетешка тоже отвернула башню, только вдругую сторону. И мы увидили свастику на башне БТ.

— Вот что хлопчики, береженного Бог бережет! — произнес дед Нечаеви нырнул вбашню.

За ним последовал и я, а Андрей просто укрылся за танком, спрыгнувна землю. Подъехавший танк остановилсяпрактически напротивнас, почти борт,в борт.И сразу запахло металлом, маслом, гарью и почему-то землей, похожий запах я чувствовал в детстве, кода бабуля разжигала примус. Внутри БТ что-то стукнуло, заскрипело, откинулся один из башенных люков, и через него из танка выбрался по пояс танкист и замер, с удивлением глядя мимо нашей башни, в сторону кормы «сорокчетверки».

— Ротный! — с радостью на лице закричал он.

— Яшка! Товарищ Волков, я его знаю. Это ж мой друг — ЯковШохер,вместе служим.

— Ну слава Богу! — негромко признес Пал Игоревич, — Опознались!

И мы начали неспеша вылазить наружу. Крепко пожавдруг-другу руки познакомившись, я приказал: — Это все хорошо, но торчать у всех на виду не будем. Давайте-ка добры молодцы, вон туда! — показал рукой напрвление и добавил: — нас там и с воздуха и с земли не увидят!

Доехавдо места, сразу распределил сектора наблюдения и открытия огня. У Якова был небольшой запас снарядови патронов.Оставивэкипажи дежурить втанках, мы вчетвером, я, Нечаев,Андрей и Яша устроились на раскинутом на траве брезенте.

Самое интересное, после первыхвостором началось, когда заговорил Доген.

— Я вчера после обеда вплен попал, но был там меньше суток.

Как только он это сказал, все замолчали, и внимательно начали на него смотреть. Яковспокойно продолжил:

— Наш заслон перед мостом разбомбили ближе к обеду. Еще с утра командир моей роты, — тут он кивнул на Андрея, — собрал уцелевших солдат и мы, имея два Т-28 и два Т-26, заняли оборону у моста рядом с рекой Усяжа.

— Как это мост РЯДОМ с рекой?

— Авот так. Усяжа втом месте подходит слева к мосту, а справа от него болото. Незнаю почему насыпь не продолжили, а построили мост, но это факт! — Андрей несколько раз кивнул, подтверждадая словаШохера.

— С самого утра сумели расстрелять мотоциклетную разведку немцев. Правда ротного тогда ранили и мы отправил его втыл. — Продержались мы почти до полудня, Т-28 сумели расстрелять на дамбе три немецких танка, но потом пару раз прилетели немецкие самолеты и от четырех танков остался только один Т-26, мой. Он был самый крайний и может поэтому нас не нашли. Когда очнулся, понял что нас осталось вживых только двое, и мы решили уходить.

— Кто еще уцелел? — поинтересовался Андрей.

— После того боя Коля Корзун. Оборона моста была личной инициативой нашего ротного, так что приказ мы не нарушили. Но мы тогда не знали, что немцы уже обошли нас. Похоронили кого нашли, сели в «двадцать шестой» и двинулись на восток.

—Почему не остались дальше обронять мост?

— А чем? Все отстреляли, до последней железки... В одном месте дорога круто поворачивала вправо, и только я миновал поворот, как столкнулся лоб в лоб с немецкой колонной. Немцы сначала тоже растерялись, но потом их замыкающийтяжелый танк с разгону ударил мою машину в борт, и она потерявгусенницусползла в кювет, но не перевернулась. Мы затихли. Через некоторое время слышим, они смеются и стучат чем-то железным по танку. И кричат : Рус Иванвыходи! Ну мы ивыбрались. Одновременно было и страшно и любопытно взглянуть на немцев вблизи. Обыкновенные люди, такие же, как и мы, только в другую форму одеты. Сытые, довольные, смеются. Они затащили нас вгрузовик и повезли на запад, анемецкая колонна двинулась дальше.

Приехали в небольшой городок, вЛогойск. Я здесь часто был до войны. Остановились около

двухэтажного здания местной школы. Здесь уже были немцы. Рядом находилась площадь, по которой немцы по кругу гоняли на нашем БТ-7. — тут он кивнул на бэтэшку. Замолчал, потом продолжил, — еще на площадистояли трехбашенный Т-28 и танкетка Т-27.Судя по тактическому знаку на «двадцатьвосьмом» — наш, номер не было видно — закопчен. На пинках нас подогнали к небольшой группе пленных,судя по петлицам — пехота. Потом подъехала легковая машин, из неевышел немец с каким-то тяжелымаппаратом. Потом догадался что это был немецкий кинооператор, который снимал фильм о победоносной германской армии.Он переговорил о чем-то с еще одним офицером, которыйподошелк нам и поинтересовался, кто может водить маленький танк. Так он назвал танкетку. Коля,он механик-водительвышел.Из всей роты, только мы вдвоем и остались. Немцы подвелиКолю, ктанкеткеи объяснили, что он должен ехать на ней.Он забрался в танкетку, завелся и тронулся, аза ним следом двинулся немецкий тяжелый танк, но он увеличил обороты и легко оторвалсяот танка. Кинооператору это не понравилось, оностановил съемкуи приказалКоле ехать медленней. Он вновь тронулся, но ехал уже гораздо тише и вскоре немецкий танк легко догнал его и ударил сзадив корму. Так повторилось несколько раз, покатанкетка несползла с дороги и неопрокинулась на бок.Танкеще толкнул ее, и она перевернулась, и тогда он наехал на нееи раздавил как скорлупку. Потом он в сторонеразвернулся и проехалпо уже раздавленной машине ещераз. Мы все слышали, как кричал Коля, а потом немец сдернул с плеча автомат и подбежал к танкетке.

— Ну с-с-суки! — Не выдержал Андрей.

— Так погиб Коля Корзун, лучший механик-водитель нашей роты. Теперь от нее остались ты ротный, да я…

— А дальше что было?

— Немецкий оператор, зная, что я танкист, подошел и спросил, сколько человек в экипаже стоящего на площади Т-28. Я объяснил, что шесть. Нас пленных оставалось семь человек, и немцы отобрали шестерых. Мы уже готовились к худшему, видя, что произошло с Костей, но немец пообещал нам, что сохранит наши жизни. Нас заставили забраться в танк, потом немцы облили его бензином и подожгли. Мы выскочили из него и подняли руки, а немец-кинооператор снимал нас.

После этих слов, у меня появилось понимание когда зародилась на западе традиция информационной войны. Ведь через полвека после окончания ВОВ, когда выживших ветеранов практически не останется в живых, то будущие поколения будут судить о ней, по таким вот постановочным и лживым роликам! И еще моя память извлекла из своих глубин, что в вермахте были специальные подразделения, которые и занимались главным образом такими вещами и назывались они ротами пропаганды.Вот пропагандоны! А ведь мы сейчас, как и в будущем отстаем от немцев в ведении этой самой информационной войны! Тем временем Яков продолжил свой рассказ: