Неудача в наследство (СИ) - Романюк Светлана - Страница 49

Всё это было давно, а сейчас Михаил писал. На листах появлялись строчка за строчкой, и приходило понимание, что в последние дни, даже месяцы о формулировках он думал меньше всего. Да, за это его Ромадановский вряд ли похвалит, если, вернее, когда письмо прочтёт.

Плавились свечи, разгоняя тьму трепещущим неровным светом. Кто-то из слуг озаботился зажечь их, когда за окном сгустился вечер.

Последовательность событий, приведших к аресту друга, удалось описать не сразу. Понадобилось сделать-таки над собою усилие и обратить внимание на точность слов и однозначность построения фраз. Спустя несколько часов и десяток черновиков у Михаила получилось полтора листа, на которых сухим языком описывалось всё случившееся. Выглядело письмо при этом, нужно признать, не слишком солидно. И пара приложенных схем внушительности не добавляли. В очередной раз вспомнился Фёдор Николаевич и его ехидное напоминание об официальном заключении.

«Да, заключение видящего к письму приложить явно было бы не лишним, но где его взять, видящего этого?» — подумал Михаил и в то же мгновение с шипением затряс рукой. Притихший в последнее время знак вновь разошёлся. Кожу будто огнём опалило. Михаил посмотрел на руку. Треугольников осталось всего одиннадцать. Михаил разглядывал ладонь и из последних сил пытался удержать себя от того, чтобы этой ладонью себе в лоб не припечатать. Так необходимый видящий был совсем рядом.

Михаил сидел напротив Архипа в маленькой кухоньке в пришкольной квартирке. Молчали. Архип не отводил подозрительного взгляда, Михаил терпеливо ждал. Неугомонная Кречетова-старшая за стеной в девятину с утра пораньше вела урок у взрослых крестьянских мужиков.

И чего ей неймётся, дома не сидится?

Михаил подкатил к Бельканто едва ли не на рассвете. Иван Петрович, зевая в кулак, сообщил, что Аннушка уже учительствует в своём храме просвещения, и радушно пригласил скоротать время ожидания в кабинете, за занимательной беседой и трубочкой забористого табаку. Потребовалось собрать в кулак все свои дипломатические способности, всю свою тактичность, чтобы вежливо отказаться и сбежать.

За занавеской, за которую юркнула сестра Архипа, как только в комнате появился гость, зашептались, завозились и снова затихли.

Михаил поёрзал, пытаясь умоститься поудобнее. Получалось это плохо. Лавка, на которой он сидел, была узковата и низковата.

— Скоро уже, — тихо сказал Архип в четвёртый или пятый раз за последние полчаса.

Михаил смирился и затих. Однако опасения, что ждать придётся долго, не оправдались. За стеной послышался гул голосов. В окне показались два мужских головных убора: тёмная поярковая шляпа и серый картуз. Уборы отдалились, и стали видны вначале головы, на которых они покоились, затем спины, а после и два мужских силуэта целиком. Судя по походке, одинаково сутулым полным плечам, одинаковому орнаменту на праздничных рубашках, удаляющиеся доводились друг другу родственниками.

Михаил проводил их взглядом и резво подскочил с опостылевшей лавки. Мальчишка его не остановил, а тоже поднялся и убежал, буркнув:

— Я Анну Ивановну предупрежу.

Михаил последовал за ним. Спустился с бокового крылечка. Воздух звенел от чистоты и свежести. Ярко зеленела листва. Вчерашняя гроза смыла пыль. В густых ветвях малины какая-то пичуга выводила замысловатую мелодию, время от времени захлёбываясь и сбиваясь от восторга.

В дверях главного входа Михаил столкнулся с крепкой хмурой бабой средних лет, затем обошёл щуплого улыбчивого мужичонку и наконец вошёл в класс.

Кречетова сидела за учительским столом и внимательно слушала что-то говорящего ей Архипа. На фоне окна чётко выделялся её профиль, неожиданно аристократичный и утончённый. Королевская осанка, забранные волосы позволяли оценить стройную шею, мягкую линию плеч. Прямой нос. Высокий лоб. Михаил даже залюбовался. Профиль хотелось увековечить на картине или, на худой конец, на монете.

Кречетова повернулась лицом к вошедшему, он приблизился на пару шагов. Угол зрения изменился, очарование момента исчезло.

— Доброе утро, Анна Ивановна, — поздоровался Михаил и умолк.

До него только сейчас дошло, что за всё время ожидания он не удосужился подобрать слова и теперь не знал, как обратиться к выжидательно взирающей на него барышне со своей просьбой.

Так: «Госпожа Кречетова, мне необходимо воспользоваться вашим талантом!»?

А может: «Анна Ивановна, не будете ли вы так любезны осмотреть труп?»

Или ещё лучше: «Судьба человека в ваших руках. Будьте милосердны! Идёмте в храм»?

Бред!

Михаил цыкнул от досады.

— Здравствуйте, Михаил Николаевич. Проходите, — ответила ему Кречетова и, обращаясь к Архипу, добавила: — Спасибо. Ступай.

Архип исподлобья посмотрел на вошедшего. Тот демонстративно обошёл учительский стол по широкой дуге и уселся едва ли не за самую дальнюю парту. Мальчишка удовлетворённо кивнул и медленно вышел из класса.

С места, где устроился Михаил, Анна вновь выглядела иначе. Милее. Проще. Свет падал сбоку, отчётливо проявляя тёмные тени под глазами и некоторую бледность на лице. В то же время он золотил непослушные мелкие прядки и отдельные волоски, выбившиеся из причёски. Отчего казалось, что вокруг головы девушки сияет мягкий пушистый ореол. Михаил вспомнил, как щекотно было от этих завитков в клумбе, и едва не чихнул.

— Чем могу помочь? — спросила Кречетова, нарушая понемногу становящуюся неловкой тишину.

— Своим даром, — не стал ходить вокруг да около Михаил. — Мне требуется помощь видящего.

Анна вопросительно взмахнула ресницами, а Михаил продолжил:

— Два дня назад неподалёку произошло убийство. Убили крестьянку. Возможно, вы знали её. Она жила в деревне вашего батюшки. В Бутафории.

Михаил сделал паузу, убедился, что барышня ни истерить, ни падать в обморок от известий не собирается, и, дождавшись кивка, продолжил:

— Преступление жестокое, страшное. Найти убийцу нужно как можно скорее. Мы с Андреем Дмитриевичем начали, собрали некоторые факты, указывающие… Позволяющие… Знаки и символы… В общем, у нас сложилось впечатление, что в этом деле всё непросто. К сожалению, Фёдор Николаевич поддался искушению пойти самой короткой дорогой и обвинить наиболее безответного. Он арестовал моего друга и отказался выделять видящего для экспертизы.

— Вашего друга? — вскинула брови Анна.

Михаил усмехнулся и подумал, что, по всей видимости, наличие у него друзей послужило для неё большим источником удивления, чем весть об убийстве.

— У вас на днях останавливался кто-то из друзей? — не унималась Кречетова.

— Нет, — сухо ответил ей Михаил. — Он жил в моём доме с самого моего возвращения.

К удивлённо вскинутым бровям барышня добавила округлившиеся глаза цвета гречишного мёда, и Михаил вздохнул, осознав, что разговор предстоит долгий.

Ритуальный зал был небольшой, впрочем, как и сам храм. Аннушка огляделась. В последний раз во время обряда она была здесь года два назад, да и то на представлении, а не на прощании.

Тогда у соседей останавливались дальние родственники, семейная пара, едущая в Крыльск. Они ожидали первенца и заблаговременно отправились в город, чтобы представление малыша прошло в самом крупном храме уезда. Шестиликая решила иначе. Ребёнок появился раньше срока. Откладывать представление на несколько дней или представлять малыша богам вне храма родители отказывались и были безутешны, ровно до той поры, пока не узнали, что храм, хоть и небольшой, есть и здесь. Когда же поняли, что среди представляющих дитя богам будут и княгиня, и даже видящая, то утешились окончательно. Вместе с родителями представляющих набралось аж шесть человек, тогда как в Крыльске больше чем на троих рассчитывать не приходилось. Новоиспечённый отец сиял, как начищенный самовар, молодая мамаша хлюпала носом от счастья, ребёнок, которого представили как Стригу Поладьевича, сладко проспал всё действо.