Чернее чёрного. Весы Фемиды - Марш Найо - Страница 53

Вернувшийся мистер Уиплстоун нашёл свою кошку на верхней ступеньке. Та лежала на животе и держала что-то передними лапками. Посмотрев на него, Люси разинула ротик и издала одну из своих очаровательных рулад.

— Что там у тебя? — спросил он, вставил монокль и нагнулся, чтобы разглядеть получше.

Это была белая глиняная рыбка.

Медсестра мисс Кеттл с трудом дотащила свой велосипед до вершины холма Уоттс-Хилл и, переводя дух, бросила взгляд на лежавшую внизу деревушку Суивнингс. Из-за высоких зеленых деревьев выглядывали крыши домов, а из труб кое-где вился дымок, рисуя на ясном небе причудливые перья. Через луга и рощи, ловко огибая опоры двух мостов, несла свои воды извилистая и богатая форелью река Чайн. Удивительная гармония пейзажа не нарушалась ни архитектурой строений, ни участками возделанной земли.

— Ну чем не картинка! — с удовлетворением отметила сестра Кеттл и подумала о не очень удачных попытках леди Лакландер запечатлеть ее в акварели с этого самого места. С высоты холма открывшийся вид напомнил ей развешанные на станциях лондонского метро иллюстрированные карты с изображением домов, деревьев и даже крошечных человечков, занятых обычными повседневными делами. Для полного сходства она мысленно дополнила пейзаж с лугами, изгородями и рекой надписями в витиеватых рамках и дорисовала фигурки людей.

Вниз с холма круто спускалась дорога, которая вела в долину. Склон между долиной и рекой был поделен на три участка, каждый — со своим садом и старинным особняком. Они принадлежали трем главным землевладельцам Суивнингса — мистеру Данберри-Финну, капитану Сайсу и полковнику Картаретту.

Сестра Кеттл решила, что на ее иллюстрированной карте возле Джейкобс-Коттедж обязательно находилась бы фигурка мистера Данберри-Финна в окружении кошек, а у поместья Аплендс чуть выше по склону — капитана Сайса с неизменным луком и стрелами. В саду поместья Хаммер-Фарм, в котором от некогда бывшей здесь фермы осталось только название, она бы расположила миссис Картаретт в плетеном кресле и смешивающей коктейль, а рядом — ее падчерицу Роуз Картаретт, грациозно склонившуюся над цветами.

Заметив крошечную фигурку на воображаемой карте, она вгляделась повнимательней. Так и есть — по берегу своего участка реки к востоку от Нижнего моста направлялся сам полковник Картаретт, а за ним на почтительном расстоянии следовал его спаниель Скип. На плече полковника висела корзина для рыбы, а в руке он нес спиннинг.

Сообразив, что наступает вечер и полковник снова вышел на охоту за Старушкой, сестра Кеттл мысленно дорисовала на воображаемой карте огромную форель, выглядывающую из воды у Нижнего моста, и поместила рядом надпись «Старушка» в витиеватой рамке.

На другой стороне долины располагалось поместье Нанспардон, и там, на частной площадке для гольфа, сестра Кеттл, любившая посплетничать, расположила бы фигурку мистера Джорджа Лакландера, проходящего лунки в одиночестве и поглядывающего в сторону миссис Лакландер. Его сына — доктора Марка Лакландера — она бы нарисовала с черным саквояжем в руках, а над ним — пролетающего аиста. Для полноты картины, охватывающей всех представителей местной знати, не хватало только фигурок грузной старой леди Лакландер, сидящей на складном стульчике перед мольбертом, и ее мужа сэра Гарольда, прикованного к постели. Чтобы изобразить его в большой спальне, придется, как принято на таких иллюстрированных картах, сделать внушительный проем в крыше.

На карте будет отлично видно, как дорога, уходящая сначала вправо, а потом влево, географически отделяет аристократов от тех, кого сестра Кеттл называла обычными людьми. На западе лежали владения Данберри-Финнов, Сайсов, Картареттов и обширные земли Лакландеров. Вдоль восточной стороны дороги стояли пять ухоженных коттеджей, крытых соломой, и деревенская лавка, а за Монашьим мостом — церковь, дом приходского священника и гостиница «Мальчишка и осел».

Вот и все! Никаких тебе парковок и закусочных, к которым сестра Кеттл привыкла относиться с презрением, никаких стилизаций под старину и прочих новомодных штучек, которые наверняка только бы испортили столь безукоризненную патриархальность открывавшейся взору картины. Затащив на вершину холма утомленных подъемом знакомых, сестра Кеттл неизменно указывала маленьким пальчиком на долину и с гордостью восклицала: «Здесь все радует взор!» Правда, эту цитату епископа Калькутты Реджинальда Хебера она не договаривала до конца, ведь епископ-то утверждал, что «радует все, за исключением людей, ибо человек — сосуд греха». А в Суивнингсе грешников не было.

С довольным видом она села на велосипед и покатила вниз с холма. Замелькали деревья и изгороди, но вскоре дорога выровнялась, и слева появилась живая изгородь Джейкобс-Коттедж. Издалека доносился голос мистера Октавиуса Данберри-Финна, приговаривавшего:

— Божественно! Рыбка!

В ответ раздавалось нетерпеливое мяуканье.

Сестра Кеттл свернула на тропинку и, резко затормозив, неловко сняла ногу с педали и оперлась на нее у ворот во владения мистера Данберри-Финна.

— Добрый вечер, — поздоровалась она и, продолжая сидеть, заглянула сквозь проем, проделанный в густой изгороди. В елизаветинском саду мистер Данберри-Финн, или просто мистер Финн, как он позволял себя называть близким знакомым, кормил кошек. В Суивнингсе его считали эксцентричным чудаком, но сестра Кеттл привыкла к нему и не обращала на его чудачества ни малейшего внимания. На голове мистера Финна красовалась ветхая, шитая бисером и похожая на феску шапочка для курения[1], украшенная кисточкой, на которой сидели очки в дешевой оправе. Завидев сестру Кеттл, он сорвал их и приветственно замахал.

— Вы спустились с неба подобно божеству на хитроумном аппарате, рожденном гением Иниго Джонса.[2] Добрый вечер, сестра Кеттл. Господи, что же случилось с вашим автомобилем?

— Ему делают небольшую косметическую операцию. — При таком легкомысленном ответе мистер Финн недовольно поморщился, но сестра Кеттл, не заметив его реакции, беззаботно продолжила: — А как ваши дела? Вижу, что вы кормите своих кисок.

— Мои домочадцы, как вы заметили, и в самом деле трапезничают, — согласился мистер Финн. — Фатима! — воскликнул он, тяжело опускаясь на корточки. — Роковая женщина! Мисс Мягкие Лапки! Еще кусочек рыбы? Угощайтесь, мои милые, не стесняйтесь.

Восемь кошек, поглощавших рыбу каждая из своей миски, вняли его призыву, и только девятая, недавно принесшая котят, завершила трапезу и занялась приведением себя в порядок. Благодушно посмотрев на мистера Финна, она неторопливо вытянулась на боку, предоставив себя в полное распоряжение трех толстых котят.

— Небесная молочная кухня открылась, — торжественно объявил мистер Финн, делая гостеприимный жест рукой.

Сестра Кеттл вежливо хихикнула.

— Она знает свое дело, — заметила она. — Жаль, что не все женщины могут похвастаться такой заботой о своих детях, — продолжила она с профессиональным пафосом. — Умная кошечка!

— Ее зовут Томазина Твитчетт, — недовольно поправил мистер Финн. — Томазина — это производное от имени Томас, а Твитчетт, — он стянул с головы нелепую шапочку, — это дань Божественному горшечнику. Сыновей я нарек Птолемей и Алексис, а дочь, страдающую от чрезмерной привязанности к матери, — Эда.

— Эда? — недоверчиво переспросила сестра Кеттл.

— Из-за Эдипова комплекса, разве не понятно? — пояснил мистер Финн и выжидающе на нее посмотрел.

Сестра Кеттл, знавшая, что каламбурами надлежит возмущаться, с негодованием воскликнула:

— Как вам не стыдно! В самом деле!