Фармацевт 2 (СИ) - Санфиров Александр - Страница 36

— Ох, не знаю, как тебе объяснить, — Коэн допил ликер и продолжил говорить. –Витя, ты просто по молодости не понимаешь, что твои способности это что-то невероятное, даже не знаю с чем подходящим по значимости можно сравнить. Ну, возможно, с созданием атомной бомбы.Ты должен беречь себя, не стоит по-глупому терять здоровье, или даже расстаться с жизнью. Будь осторожней. У нас в городе хватает преступности. Открыто об этом не говорят. Но из Фонтанки то и дело вылавливают криминальные трупы. Люди пропадают часто, только в газетах об этом не напишут.

Скажу откровенно, мне бы не хотелось терять такого полезного сотрудника, ну и неплохого парня вдобавок. Жаль, у меня нет внучки на выданье, — улыбнулся он.

— Хорошо, Давид Гиршевич, обещаю вести себя осторожней, — примирительно высказался я.

После чего мы отправились за стол, где нас ждала фаршированная щука и прочие произведения кулинарного таланта Иды Абрамовны.

Вечером следующего дня мы Давидом Гиршевичем вновь отправились е его младшему сыну. На этот раз разговор с тем принял более конкретную форму.

Если в прошлый раз Яков Давидович вел разговор о намерениях, то сейчас мы уже конкретно договаривались, что и как будет происходить.

Я пообещал приехать к ближе концу августа, но так, чтобы оставалось время до отъезда нашего курса на картошку. Чтобы подать заявление на прописку, вместе с согласием ответственного квартиросъемщика.

Яков в свою очередь заверил, что в конце сентября они уедут в Вену, откуда переберутся в Израиль. Ну, а если не успеют этого сделать, то на некоторое время переберутся к родителям, чтобы я мог спокойно обустраиваться в квартире. Тем более что большую часть вещей они отправят контейнером еще раньше.

Когда он говорил о мебели и прочих вещах, я вспомнил Россию, из которой попал сюда. В нёй уже никто не отправлял контейнеры с вещами на новое место жительства, не было в этом нужды. Все можно было купить по приезду.

В общем, с этой стороны вроде бы все было в порядке. Н я до сих пор не мог понять, как поступить со своей квартирой, превращенной за последние два года, в очень уютный уголок. И с этим надо было что-то решать.

-Боже мой! Витька! Ты совсем чокнулся со своей учебой! — воскликнула мама.

Мы сидели втроем у меня в квартире, куда я по приезду из Ленинграда пригласил чету Маркеловых.

Ребенка они оставили на попечение Катерине, поэтому мама сидела, как на иголках и порывалась идти домой.

Но после того, как я сообщил, что намереваюсь выписаться из квартиры, потому, что у меня есть вариант получить ленинградскую прописку, она забыла обо всем.

И сейчас я выслушивал поток слов, даже не пытаясь его остановить. В конце концов, мама должна же, выговорится.

Как ни странно, остановил её Костя. Все это время он с непонятным выражением разглядывал меня.

— Валя, хватит уж ругаться, — скомандовал он. — Давай, вначале выслушаем твоего сына, у него наверно есть причины так поступать.

Знаешь, я давно понял, что Витька себе на уме. Но даже представить себе не мог, что он не только поступит в ленинградский ВУЗ, но найдет способ получить ленинградскую прописку.

Так, что Виктор, выкладывай, чего ты от нас хочешь?

Следующие два часа мы обсуждали, как поступить, чтобы моя нынешняя квартира не ушла из семьи.

— А возьми Катьку в жены, — заявил, улыбаясь Маркелов. — И никаких проблем, тогда её без звука пропишут.

— Костя, ну, что ты глупости говоришь, — разозлилась мама. — Девке шестнадцать лет, ей десятый класс оканчивать, а ты рад её замуж сплавить.

Их в ЗАГСе без справки о беременности не распишут. — привела она еще один аргумент.

Маркелов пренебрежительно махнул рукой.

-Справка ерунда, у меня знакомых докторов хватает.

— Ну, ты и дурак, — вконец рассердилась мама. — Ты подумай о дочери, ей же еще в школе учиться. Там же все узнают, представляешь, какой скандал начнется?

В общем, разговор ничем конкретно у нас не закончился. Тем более что мне совсем не улыбалось получить в паспорт штамп о регистрации брака в восемнадцать лет. А Костю в какой-то мере можно было понять.

Катя у него была еще тот фикус, и, похоже, вполне могла кое-кого принести родителю в подоле и без моей помощи.

Так, что, выдав её замуж, он избавлял себя от кучи возможных проблем и устраивал ее будущее. Заботливый родитель.

Интермедия.

-Владимир Петрович, у меня к вам небольшая просьба, — обратился Константин Маркелов к первому секретарю обкома партии КАССР. Черная Волга, шурша колесами, летела по шоссе, направляясь в Шуйскую Чупу, где располагались обкомовские дачи.

Сам первый секретарь сидел рядом, откинувшись на спинку кресла и, полузакрыв глаза, мурлыкал марш авиаторов.

— Ну, что ты хотел, Костя, — благодушно спросил он своего водителя.

— Понимаете, мой пасынок поступил в институт в Ленинграде, и собирается там жить.

-Ну, так в чем проблема, помочь ему там с жильем? Вряд ли у меня это получится. С Ленинградом все сложно.

-Да, нет, все проще, Владимир Петрович ему придется выписаться из квартиры в Петрозаводске, а он прописан там один, понимаете?

— Понимаю, — мужчина повернулся к водителю, подмигнул и спросил. — Хотите оставить квартиру за собой?

— В общем, да, — признался Маркелов.

— Ну, что же, особых препятствий не вижу, кого планируете прописать?

— Жену, наверно, — неуверенно сказал Маркелов. — Дочери шестнадцать лет, её пропишешь, потом греха не оберешься.

— Понятно, ты мне оставь все данные, я референту это дело поручу, он свяжется с начальником городской паспортной службы, Ты потом к Михаилу Семеновичу подойди, он тебе растолкует, куда и к кому обращаться.

Через два дня после нашего разговора ко мне вечером заехал Костя и с победным видом сообщил.

— Давай, пиши согласие на прописку к себе матери, и пошустрей, я тороплюсь.

— Получилось, что ли, — спросил я, недоверчиво.

-У меня, да не получится! — горделиво заявил Маркелов. — Я, между прочим, на неплохом счету у начальства.

Тем не менее, выкладывать, как ему удалось пробить это дело, он не стал. Ну, а меня это интересовало постольку поскольку. Главное, дело было сделано и мне можно было спокойно выписываться.

Август прошел незаметно. За две недели до отъезда я уволился из больничной аптеки. В отделе кадров, получая трудовую книжку, первым делом удостоверился, что запись в ней сформулирована правильно. То есть, уволен с работы в связи с учебой. На отвальной услышал о себе много добрых слов и пожеланий — после окончания института прийти обратно на работу уже в должности провизора.

Я естественно дал такое обещание, но все мы понимали, что данное событие маловероятно.

Жил я в своей квартире уже на птичьих правах так, как в паспорте уже стоял штамп о выписке и между страниц хранился листок убытия, в котором значился город Ленинград.

Перед отъездом, я сделал капитальную уборку, прощаясь с гарнитуром из карельской березы и прочими прибамбасами.

И хотя я понимал, что в новой квартире могу все сделать не хуже, все равно было грустно. Отнес ключи маме, но дубликаты оставил себе. После чего отправился на вокзал.

Ленинград в последних числах августа встретил меня мелким моросящим дождем и ничуть этим не удивил.

Сразу с вокзала я налегке отправился к Якову Коэну. Ему позвонил вчера вечером, так, что тот сегодня дожидался меня в полной боевой готовности, чтобы вместе отправиться в паспортный стол.

Женщина, принимавшая документы не задала ни одного лишнего вопроса, лишь сообщила дату, когда можно будет придти за паспортом с пропиской. При мне Яков ничего ей не передавал, видимо все было обговорено заранее.

У дверей паспортного стола мы с Яшей попрощались. А вот к его отцу я намеревался зайти ближе к вечеру.

Меня посетила блажь, пожить несколько дней в гостинице, а затем либо поехать на картошку вместе со всеми студентами, или, если получится, остаться в городе, на основании предусмотрительно взятой справки.