Фантастический цикл романов "Викинг". Компиляция. Книги 1-9" (СИ) - Мазин Александр Владимирович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/588
- Следующая
О, как я ошибался!
Глава третья,
в которой герой встречает аборигенов и пытается выстроить диалог
Первым делом я обнаружил вырубку. Кто-то прошелся с топором по молодому березняку. Причем сделал это довольно неряшливо: сучья, ветки и даже целые березки помельче в беспорядке валялись на земле.
Тропка обогнула вырубку (роскошные чистые подберезовики украшали ее «обочины») и вывела на поле. То есть полем этот засаженный каким-то злаком лужок можно было назвать с большой натяжкой. Площадь его была – соток десять, не больше. Вокруг имелись деревья с обожженными стволами и в углу – куча обгоревших пней.
Тут меня озарило. Да вы, батюшка Николай свет Григорьевич, никак в прошлое провалились! Подсечно-огневое земледелие – вот как это называется. Присуще примитивным культурам. Технология, кстати, проста: вырубаем лес, то что покрупнее – убираем, то что помельче – оставляем на годик, потом сжигаем. Еще через год (куда торопиться?) на участке слегка прибираемся, потом бороним, сеем и снимаем скудный урожай. Почему скудный? Потому что так мне помнилось из учебника истории. Это с историческим фехтованием у меня все хорошо, а вот с сельским хозяйством – так себе. По верхам. Уж извините.
Впрочем, не важно. Важнее было, что дальше, за полем открывался замечательный вид на небольшое озеро, на берегу которого сушились на палках сети и чернела рядом с мостками тушка перевернутой лодки. А повыше, на пригорке, гордо возвышался крепкий рубленый дом, окруженный не менее крепким забором. Дополняли сельскую идиллию щиплющие травку домашние животные: головастая мелкая лошадка и такая же мелкая коровенка, около которой вертелся пятнистый бычок размером с давешнюю собаку.
Ага! А вот и собака!
Кудлатая псина летела мне навстречу со знакомым грозным рыком… Неужели забыла урок?
Нет, не забыла. Притормозила на почтительном расстоянии, но яриться не перестала.
Я поразмыслил, не сделать ли набедренник из березовых веток, но представил, каким будет мой видок в этаком наряде и решил: лучше остаться голым. Кому не по нраву натурализм – может отвернуться.
Меня встречали. Приземистый, поперек себя шире, бородач, похожий на гнома-переростка, и стриженный в скобку парень, столь пышной растительностью на лице еще не обзаведшийся (по молодости), но такой же широкий и коренастый. В руках молодой держал здоровенный лук с наложенной стрелой-срезом. Вся его поза выражала готовность стрельнуть.
У старшего лука не было. Зато наличествовало копье с толстым древком и листообразным наконечником размером с клинок гладия[5]. Судя по хвату и стойке, в копейном бою бородач новичком не был.
А лапищи у него были такие, что древко (потолще моего запястья) казалось в них детской лопаткой.
Я остановился.
Некоторое время мы рассматривали друг друга под аккомпанемент собачьего лая.
Чресла старшего прикрывали кожаные, порядком поношенные штаны свободного покроя, а торс – застиранная рубаха с вышивкой. На волосатой, обширной, как теннисный стол, груди «гнома» вместо крестика наличествовала связка оберегов. Подобного добра у ролевиков-реконструкторов навалом, однако я нюхом чуял: никакие это не реконструкторы. У этих и одежда, и оружие отличались от «реконструкторских», примерно как театральная шпага – от настоящей. Парочка была насквозь достоверной, исконной и естественной, как дубок на соседнем взгорке. Что ж – еще один кирпичик в здание моей гипотезы о провале в прошлое.
– Ага, – с оргинальным выговором, но вполне по-русски наконец изрек старший. – Ты, значит, на девку мою напал. Нехорошо.
Молодой мигом вздернул лук. Я изготовился. Но сумею ли отбить стрелу, выпущенную с двадцати шагов? Бо-ольшой вопрос…
– Это еще как посмотреть – кто на кого напал, – возразил я. – А собачкой меня травить – хорошо?
– Сам из каких? – тут же сменил тему «гном».
Хмм… Сильный вопрос.
– Человек.
– Сам вижу, что не лешак, – проворчал бородач.
– А Снежок-то на него – как на волка брешет, – подал голос молодой.
Псина, угадав, что речь идет о ней, зашлась в приступе утробной ярости.
Да уж, Снежок. Впрочем, если эту кучу шерсти как следует постирать…
– Нишкни! – рыкнул «гном».
Заткнулись оба. И молодой, и псина. Как отрезало.
– Кто ты есть? – сурово произнес бородач. – Людин? Иль холоп беглый?
– Людин.
Выбор, как вы сами понимаете, очевиден.
«Гном» хмыкнул. Скептически.
– Чего хочешь?
Ага, это вопрос по существу.
– Одежда, еда, покусатости полечить! – Я продемонстрировал повязки на руках.
– Виру, что ли, стребовать желаешь?
Молодой гыгыкнул, но тут же снова сделал суровое лицо.
Я шутки не понял.
– Помощи прошу, – смиренно произнес я. – Отработаю.
– Умеешь что?
Я пожал плечами:
– Многое.
– Откуда знаешь, что я врачевать могу?
– Врачевать я и сам могу. Было бы чем…
– Добро, – бородач опустил копье. – Быська!
Из ворот выглянула давешняя блондинка.
– Дай этому порты и рубаху старую. А то ходит будто в бане.
Мы еще немного поиграли в молчанку, пока блондинка бегала за одежкой.
В дом меня не звали, а сам я не напрашивался.
Блондинка вернулась и принесла заказанные порты и рубаху.
Штаны были своеобразные: ни карманов, ни пуговиц. На поясе – дырочки, сквозь которые продели веревку. Рубаха оказалась еще примитивнее: два куска грубой холстины, кроенные сразу с рукавами и сшитые вместе. Для головы оставлена дырка.
Все трое, включая блондинку, внимательно наблюдали, как я одеваюсь.
Ну и хрен с вами, дорогие хозяева! Нет, это просто удивительно, насколько наличие штанов прибавляет уверенности в себе. Еще бы обувку какую-нибудь…
Я поглядел на ноги моих благодетелей. Ага, у старшего что-то вроде кожаных сандалий, а у младшего… лапти! Из бересты!
А чего я, интересно, ждал? Это же прошлое! До «найка» с «адидасом» еще жить и жить. Хотели, уважаемый господин Переляк, попасть в эпоху меча? Вот вам! И лапти в придачу. То есть как раз лаптей-то мне и не дали. Ладно, перебьемся. Босиком по лесу ходить – я привычный. Даже нравится.
– Зовут как? – поинтересовался бородач.
– Николай.
Мужики переглянулись. С одинаковым выражением. Очень похоже. Наверняка отец и сын.
– Ни Кола? – переспросил старший.
– Нет, Николай!
Снова переглянулись.
Младший гыгыкнул:
– Ни кола ни двора, вот это в масть.
Старший спросил серьезно:
– Николай – это что значит?
Ишь ты, какие мы любопытные.
– Это значит – сильный.
Вообще-то «Николай» в переводе с греческого – «победитель народов», вариант – «победитель людей». Но я – человек скромный.
– Так ты не словенин! – воскликнул молодой. – То-то у тебя говор чужеватый!
Интересный вывод. Сам ты – чужеватый, подумал я. Но смолчал. За порты и не такое стерпеть можно.
– Меня Ковалем зови, – разрешил бородатый. – А это сын мой, Квашак. Значит, отработаешь?
– Я же сказал!
– За еду и одежу, – уточнил Коваль. – До листопада.
Я прикинул по времени. Сейчас август. Вернее, там, в том времени – август. Хотя здесь, похоже, аналогично. В крайнем случае, июнь, потому что вокруг однозначно лето. Значит, от двух до четырех месяцев получается. Нормально. Как раз разберусь, что тут к чему.
– Договорились.
Коваль перехватил копье в левую руку, вытянул правую… Я сообразил, что надо не пожать, а хлопнуть.
– Волох ряду видок! – торжественно изрек бородач. Рожа хитровато-довольная. Надо полагать, я упорол какой-то косяк. Ладно, прорвемся.
Коваль сунул копье сыну.
– Пошли, Ни Кола, раны твои врачевать будем.
Глава четвертая,
в которой герой по незнанию приступает к женской работе и получает под зад
Лечение оказалось нехитрым. Сначала промывка какой-то едкой настойкой, потом – повязка из смеси жеваного подорожника с какой-то мазью омерзительного вида и запаха. Вся процедура – весьма болезненная. Мерзкая мазь жгла, как кипяток. Я мужественно терпел истязания. Мужество мое оценено не было. Думаю, зашипи я от боли, Коваль бы удивился.
- Предыдущая
- 3/588
- Следующая