Горячая афера. том 1 и 2 (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 50

Мошенница приводила в порядок мысли, дышала свежим воздухом через открытое окно и любовалась ночным, подсвеченным фонарями и фонтанами городом. Будет жаль отсюда уезжать, но Лексия все же не была готова оставаться так близко к ри Аргосу. Он ее узнал слишком хорошо, рядом с ним ее маски ничего не стоили. Тем более ее самая лучшая – нобиле Летиция – ему известна, а ведь Лексия серьезно рассчитывала на эту роковую и безбашенную особу. Жаль. И никакой гонорар не покроет убытков. Слишком много было вложено в этот образ.

Дом уже спал, но охранник на входе ее пропустил без проблем, и это радовало. Где-то в глубине души жило опасение, что ее никто не ждет и, более того, платить за работу не собирается. Лексия вообще не очень-то верила людям. Постель, тем более под действием зелья страсти, – еще не повод относиться друг к другу уважительно и соблюдать обязательства. Хотя… доменус славился своей честностью. Но у Лексии еще не было шанса ее проверить.

Мошенница устала и планировала немного отдохнуть и прийти в себя. В холле, к счастью, не было ни Танира, ни Мака или Яшмы. Видеть сейчас никого не хотелось. Совсем хорошо было бы упасть и не просыпаться до утра, но у нее еще были планы. Дело, которое необходимо завершить сегодня. Завтра будет поздно.

Но с мечтами об отдыхе пришлось проститься. Яшма поджидала ее в комнате. Для воровки замки не были преградой, и не существовало понятия «личное пространство», если, конечно, это пространство не принадлежало ей самой. Лексии казалось, что Яшма просто не замечает запертые двери. Даже сердиться на нее было бесполезно. Мы же не злимся на дождь, который испортил прогулку в летний день.

Воровка сидела в центре кровати, скрестив ноги и нахохлившись. Кроватная спинка плотно примыкала к стене, и взобраться на нее, как на насест, видимо, не получилось. А в обычной человеческой позе воровка чувствовала себя некомфортно. Лексия не удивилась бы, если бы узнала, что она спит на потолке, свесившись вниз головой, словно летучая мышь.

– Ты ведь меня не бросишь совсем? – поинтересовалась Яшма и наклонила голову набок. В янтарных глазах блеснули слезы.

– В смысле? – Лексия не поняла ни печаль воровки, ни ее вопрос. – Как я могу тебя бросить?

– Получишь гонорар и исчезнешь. Правильно? – Яшма внимательно посмотрела на удивленное лицо мошенницы и кивнула. – Правильно, – ответила она сама себе. – И зачем я только тебя спрашиваю? Не знаю. Мы же все одиночки и все так сделаем. Разбежимся по разным углам, чтобы в следующий раз даже не поздороваться при встрече. Если этот следующий раз вообще будет.

– Действительно, зачем ты спрашиваешь? – уточнила Лексия. – Я думала, ты сама ни о ком не грустишь.

– Не грущу, – согласилась Яшма и вытерла скатившуюся по щеке слезу. – Но, кажется, по тебе буду. Ты хорошая.

– Ты знаешь… – Мошенница задумалась. – Наверное, я тоже буду по тебе скучать. Есть в тебе что-то такое, что я давно потеряла, – искренность. Ты настоящая.

– Ты тоже настоящая, – возразила Яшма. – Просто не показываешь, а они… – Воровка сделала неопределенный жест. – Они не хотят этого замечать.

Лексия вздохнула, чувствуя, что сама скоро заплачет, присела на кровать рядом с воровкой и пригладила взлохмаченные фиолетовые волосы. Яшма была искренней и трогательной, с ней было легко, не нужно притворяться и надевать маску.

– Хочешь, ты будешь приходить ко мне в гости? – спросила она, чувствуя, как замирает от волнения сердце. Ответ Яшмы был важен.

– Хочу! – обрадованно кивнула девчонка и заулыбалась.

Все тревоги испарились с ее миловидного лица, и Лексия пожалела, что сама не может жить так же. У Яшмы не было пограничных состояний. Только черное и белое, друг и враг, хорошо и плохо. Секунду назад было плохо, одно слово – и все сразу хорошо!

Лексия мысленно усмехнулась. Может быть, в мире где-то есть одно слово, от которого и ей станет сразу же хорошо, но это вряд ли.

– Только… – Лексия задумалась. Ей не хотелось снова расстраивать Яшму, но и напрасно обнадеживать – тоже. – Мне кажется, у меня нет своего лица. Да и дома нет. Кто знает, где я окажусь на следующей неделе? Ты сумеешь меня найти и узнать?

– Конечно сумею! – Яшму не пугали сложности. – Если ты будешь меня хотя бы иногда ждать, я тебя обязательно найду. И лицо не имеет значения. Мне все равно, как ты выглядишь. Неужели это непонятно?!

Она вскочила с кровати, чмокнула Лексию в щеку и направилась к выходу. На середине комнаты замерла, повернулась и обронила, словно между прочим:

– И да, на столе записка.

– От… – Руки похолодели. Внезапно стало страшно, что записка от Танира, и он хочет с ней попрощаться так, на бумаге, а не лично. Тогда Лексия не сможет побороть гордость. Просто уйдет и растворится в толпе, чтобы никогда больше не попасться на пути доменуса. А хотелось человеческого прощания. Нежности и медленных поцелуев. Записки чудовищно мало, чтобы показать всю глубину эмоций.

– Почему «от»? – удивилась Яшма. – Просто записка. Там информация, где и когда будут давать деньги. Завтра. Не опоздай. Хочешь, разбужу?

– Я не опоздаю. – Мошенница улыбнулась, чувствуя, как отлегло от сердца. Если записку написал не Танир, значит, ночь еще не закончилась.

У Лексии были грандиозные планы. Она понимала, что ничего с доменусом ей не светит, и по-прежнему собиралась назавтра исчезнуть навсегда из его жизни. Тем слаще должно получиться прощание, к которому стоило подготовиться с особым тщанием.

Яшма ушла, а Лексия скинула с себя пришедшее в негодность платье. Знал бы Фернандо, во что превратился его наряд всего за один вечер, ни за что бы не согласился шить для нее еще раз. Утешало лишь то, что этой информацией с модельером поделиться некому. А сама она будет молчать как рыба.

Душ смыл остатки масок, усталость и грязь. Волосы приобрели привычный медно-рыжий оттенок и упали на обнаженные плечи красивыми волнами. Огромные зеленые глаза затягивали, словно омуты, а пухлые губы сложились в довольную улыбку. Даже если доменус раскаялся, не собирается повторять ошибок, допущенных этим вечером, устоять он не сможет. Не сегодня, когда память еще так свежа. Лексия сама не могла без дрожи вспоминать минуты, проведенные с ним в одной постели. При мыслях об этом на щеках появлялся румянец, а низ живота начинал сладко ныть.

Последним штрихом было белье. Правильно подобранное, оно делает женщину неотразимой и притягивает мужчин сильнее, чем безыскусная нагота.

Лексия вышла из своих апартаментов, миновала коридор стремительно и даже не стала раздумывать, оказавшись у двери в покои доменуса. Мошенница не привыкла колебаться в своих решениях. Нажала на ручку и зашла, как к себе домой, сбросив халат в небольшой прихожей и оставшись лишь в воздушной кружевной сорочке, доходящей до середины бедра. Черный, почти прозрачный материал оттенял молочно-белую кожу. Рюши оставляли грудь практически открытой, а струящийся подол ласкал бедра. Мошеннице самой нравился наряд, и она испытывала почти физическое наслаждение при каждом движении, ощущала себя красивой и желанной, знала, что волнующе вздымается грудь и ноги кажутся длинными и стройными, а босые ступни в контрасте с агрессивным нарядом смотрятся особенно трогательно.

Лексия юркой змейкой, стараясь не шуметь, скользнула в ванную и замерла у двери. С шумом текла вода, поэтому Танир ничего не слышал, и можно было подглядывать безнаказанно. Он стоял спиной – сильные плечи, умопомрачительная ямка, идущая вдоль спины по позвоночнику, и упругие ягодицы. Лексия могла любоваться им вечно. Пепельными волосами, взъерошенными на затылке, мощным торсом и длинными мускулистыми ногами. Не мужчина – совершенство.

Ри Аргос все же почувствовал чье-то присутствие, дернулся, но она хрипло шепнула: «Не поворачивайся», – и сделала стремительный шаг вперед, словно боялась, что доменус ослушается и испортит сюрприз. Пока рано. Она еще не насмотрелась.

Танир послушно замер, словно изваяние, и мошенница расслабилась, позволив себе оглядеться. В ванне бурлила и пенилась вода. По помещению плыл упоительный аромат яблока и корицы. От него становилось тепло и уютно. Лексия сделала шаг вперед, обняла Танира за талию, вдохнула запах, очень быстро ставший родным, и прижалась щекой к сильной спине, поглаживая руками плоский живот, обрисовывая пальцами лунку пупка. Шевелиться не хотелось. Хотелось вдыхать его запах и стоять так вечность. Сердце доменуса сначала билось медленно и гулко, Лексия слышала его, прижимаясь ухом к спине, но постепенно в ответ на неторопливые ласки убыстряло ритм, заставляя мошенницу чувствовать себя практически всемогущей.