Золушка для инквизитора (СИ) - Новикова Татьяна О. - Страница 28

— Но ты не согласишься?

— Вообще-то я думала подыграть этому В. Заодно и узнаем, кому ты встал поперек горла. Ты же понимаешь, что твой отравитель и В. могут быть связаны? Это ведь именно то, о чем ты просил. Стать сообщницей того, кому ты мешаешь. Чем не возможность?

Лоренсо задумчиво постучал указательным пальцем по губам.

— Это может быть опасно, — наконец, подытожил он. — У этого человека есть свои люди среди ближайшего круга прислуги, иначе бы он не смог пронести письмо в твои покои. Не знаю, на что он еще способен. Я думал, что тебя попытаются использовать как-то иначе, не так прямо. Но, видимо, он устал выжидать и захотел взять всё и сразу.

— Так даже лучше. Я готова быть двойным агентом... если потом ты вернешь меня домой.

Мой голос на секунду дрогнул. Если честно, я так устала от всей этой неразберихи. Как будто кукла в чьей-то игре, и остается только идти наугад, не понимая, чем закончится очередной день. Кто использует меня сегодня? Что еще предложит Маркус?

— Хорошо, — кивнул он словно с нежеланием. — Я попытаюсь тебя защитить, но ты же понимаешь, что для правдоподобности придется делать это очень аккуратно. Чтобы он не разглядел ничего подозрительного.

— Конечно, понимаю. А еще понимаю, что нам придется перейти из стадии ненависти к стадии жаркого перемирия, — усмехнулась я, подходя к окну и занавесив его плотными шторами. — Потому что как иначе я смогу забрать брошь Маркуса Лоренсо, если не заполучив его доверие и не предав его? Мы должны сблизиться, хотим мы того или нет...

Глаза мужчины потемнели, наполнились опасным блеском, словно сверкнуло лезвие ножа.

— Ну, если так считаешь, то раздень меня и отбери брошь, — он расставил руки в стороны и издевательски подмигнул.

— Я не шучу, Маркус.

— Я тоже, Кэти. Даже готов тебе помочь сделать первый шаг.

С этими словами Лоренсо расстегнул одну из пуговиц рубашки, оголив шею и острый кадык. Пальцы его так ловко справились с этой несчастной пуговицей, а взгляд при этом был так многообещающ, что я нервно сглотнула.

Совсем как в тот раз, в саду, когда мы целовались, и мне не хотелось прекращать этого вопиюще сладкого занятия...

Нас разделяло несколько метров, но воздух так наэлектризовался, будто — несколько жалких сантиметров. Недопустимая близость.

Граничащая с помешательством. В запертом кабинете, вдали от чужих глаз. Наедине друг с другом.

Я ведь хочу всего лишь забрать эту чертову брошь, чтобы влиться в доверие к врагу Маркуса. Не более того.

Или это самообман?..

— Ну что же ты медлишь, Кэти? — голос Маркуса был такой низкий, тягучий. — Боишься? Меня или своих эмоций?

— Ничего я не боюсь, — огрызнулась и решительно шагнула к Маркусу, намереваясь просто взять у него брошь.

Просто. Взять. Брошь. Это же так просто. Или нет?..

Маркус вальяжно развалился в широком мягком кресле, откинувшись на высокую спинку и никак не собираясь помогать мне. Мне пришлось подойти к нему вплотную, чтобы добраться до шелкового шарфика, на котором, собственно, и была приколота та самая брошь. Маркус всегда ходил с этой брошью, не помню даже, чтобы он при мне ее снимал хоть раз. Поэтому у меня даже не возникло сомнений в том, что этот некий господин В. из анонимного письма вел речь именно об этом украшении.

Пальцы меня не слушались, и я провозилась с застежкой, которая никак не желала мне поддаваться. Маркус всё это время молча буравил меня тяжелым взглядом, воздух между нами словно наэлектризовался.

Чтобы как-то сгладить затянувшуюся напряженную паузу, спросила:

— Что это за брошь вообще?

— Мой родовой медальон.

— Ну и зачем он нужен моему анонимному «доброжелателю»?

— Хороший вопрос... Но родовые медальоны хранят в себе энергетику своего хозяина, при желании и должном умении можно воспользоваться этим как в благих, так и не в очень благих целях.

— А эта брошь светилась алым светом, когда ты... Когда мы... В общем, когда мы тогда в саду были, — неразборчиво произнесла я, нервно облизнув губы, потому что пристальный взгляд Маркуса и непосредственная близость с ним нервировали.

— Да? Любопытно... Я тогда не заметил этого, потому что был, хм... весьма занят, — произнес Маркус, алчно и весьма беспардонно любуясь моим декольте. — А вообще, медальон в том числе реагирует на чужую магию. Видимо, он тогда почувствовал твою, просто я этого не понял. Интересно... Наверное, медальон среагировал на твои яркие эмоции, которые активируют в тебе какие-то зачатки магии.

— Но брошь и сейчас немного светится, а я не испытываю никаких особо сильных эмоций, — заметила я, наконец-то справившись с застежкой и взяв в руки брошь, которая в самом деле пульсировала алым цветом.

— Уверена в этом? — низким глубоким голосом произнес Маркус.

Его ладони легли мне на бедра и медленно поползли выше. Неспешно, уверенно так очерчивая горячими прикосновениями контуры моего тела.

В крови мигом закипел адреналин, и я замерла, не в силах отвести взгляда от лукаво поглядывающего на меня Маркуса. Он мягко притянул меня к себе за бедра, и я сама не поняла, как оказалась сидящей у него на коленях, обхватывая его ногами. Мягкие, но настойчивые поглаживания Маркуса заставляли трепетать и изгибаться от пальцев, которые коснулись моей оголенной спины.

Мне бы возмутиться, сбежать куда подальше... Но я чувствовала себя загипнотизированной и от волнения дышала через раз.

— Что ты делаешь? — произнесла почему-то шепотом.

— Изображаю стадию жаркого примирения, — хмыкнул Маркус.

— Для этого достаточно просто зашторить окна, что я уже сделала. А потом я выйду из твоего кабинета в нарочно потрепанном виде и с распущенными волосами, и...

Слова застряли где-то в горле, потому что в этот момент губы Маркуса коснулись моих ключиц и уверенно заскользили ниже дорожкой из совсем не детских поцелуев.

Я невольно прикрыла глаза. С моих губ сорвался судорожный вздох, и брошь выпала из враз ослабевших пальцев, укатилась куда-то под стол.

Внизу живота потяжелело, меня бросило в жар... Куда-то мигом подевалась вся дерзость и решительность, осталось одно лишь смятение, неловкость и желание, которое с каждой минутой разгоралось всё ярче. Не знала, куда девать руки, неловко обняла Маркуса за шею, мягко водя ноготками по нежной коже. И сама задрожала от целой бури эмоций, когда Маркус ощутимо провел пальцами вдоль моего позвоночника, освободил мои волосы от заколки и притянул к себе за затылок, чтобы накрыть губы поцелуем.

Это был восхитительно сладкий поцелуй. Такой жаркий, крышесносный, такой волнующий, напрочь лишающий воли и желания сопротивляться. Да и как можно сопротивляться этому мужчине, который шепчет порочные слова на ухо и сводит с ума дерзкими ласками? Я не знала, да и, пожалуй, не хотела знать, потому что мне было хорошо, и хотелось полностью раствориться в этих ярких ощущениях...

Пожалуй, сегодня я действительно выйду из кабинета Маркуса в весьма потрепанном виде и с распущенными волосами. А еще — с дурной улыбкой на лице безнадежно счастливой девушки.

Я думала, что вечером на базаре будет безлюдно, и шла с опасением, хоть и знала, что люди Маркуса где-то вдалеке приглядывают за мной. Но всё равно. Они-то приглядывают, но успеют ли вовремя среагировать, если на меня нападут во-о-он за той канавой? И, собственно, в эту канаву и уволокут.

Но мои опасения оказались беспочвенны. Потому что вечером тут было даже веселее, чем днем. Территорию освещали магические огни — синие и желтые, зеленые, алые, — играла веселая музыка, и народ, захмелевший к ночи, отплясывал, подпевал, хлопал в ладоши. В палатках продавали угощения — моченые яблоки, пирожки — и напитки.

Я шла, осматриваясь, погружась в общее веселье, но оставаясь в стороне от него. Пальцы теребили брошь, лежащую в кармане. Воспоминания крутились вокруг того, как она мне досталась. Получилось... м-м-м... внезапно. Я не ожидала такого развития событий, но почему-то приняла его спокойно, без возмущения или удивления.