Тайна всегда со мной - Полякова Татьяна Васильевна - Страница 9

Легко представить, как жилось Людмиле с молодой матерью, которая к тому же вела не самую образцовую жизнь. Очевидно, что контакта у них особого не было. Вероника, похоже, совсем не сокрушалась о смерти дочери, да и о потере опеки над сыном, судя по всему, тоже. Желание молодой девушки выбраться из этой пучины было мне вполне понятно. Конечно, столица и карьера врача виделись ей прекрасным вариантом, тем более что способности у нее, судя по всему, к лекарскому делу были.

Добровольный уход из жизни виделся мне в этой ситуации маловероятным. У Людмилы явно были планы на дальнейшую жизнь. Не стала бы она мыть полы, чтобы накопить на проживание в Москве, если бы не имела конкретной цели. Кроме того, ни записки, ничего, что могло бы указывать на самоубийство, в предварительных документах не значилось.

«Надо попросить медицинскую карту Людмилы, если, конечно, Вероника вообще что-нибудь знает о ее существовании в квартире», – подумала я, когда в дверь позвонили. Курьер доставил азиатскую лапшу еще горячей, и я съела ее, кажется, слишком быстро. После еды меня потянуло в сон, и я не стала этому сопротивляться.

Однако уже в кровати мысли о расследовании еще какое-то время не давали мне уснуть. Что, если все-таки судьбы пропавших девушек никак не связаны? Может быть, дело в их схожей внешности: обе симпатичные темноглазые блондинки, стройные, молодые. Вдруг мы имеем дело с маньяком и вскоре пропадут другие тела с похожими внешними данными? По крайней мере, это объяснение казалось мне более здравым, чем то, что их тела понадобились для каких-то манипуляций или экспериментов.

Вскоре я уснула. Мне снилось, будто я гуляю по бесконечным коридорам морга и заглядываю в каждую дверь в надежде обнаружить там тела Аллы и Людмилы. В какой-то момент я захожу в очередную комнату, и на меня с потолка падает чья-то рука. На этом моменте я, конечно, взвизгнула и проснулась от звука собственного голоса. Взяла телефон: до звонка будильника оставалось всего пять минут. Я неспешно встала, сунув ноги в мягкие серые тапочки, и отправилась в ванную.

Включила музыку, сделала себе кофе, напевая под нос. С чашкой в руках развернулась к столу и остолбенела. Прямо посередине громоздилось то, что я сперва приняла за окровавленный кусок сырого мяса. Подойдя поближе, увидела, что это сердце. Оно не просто лежало на столе, в него был вонзен кухонный нож. Я не без усилия выдернула его: он довольно глубоко вошел в столешницу.

С ножом в руках я бросилась к входной двери, она оказалась заперта. Я и так прекрасно помнила, как поворачивала замок, провожая курьера. Но я сама могла открыть любой замок бесшумно и очень быстро, поэтому прекрасно знала, что в квартиру можно проникнуть незаметно.

– Что все это значит? – вслух задала я вопрос в пустоту и вернулась к столу.

Сердце было величиной примерно с чашку, из которой я пила кофе. Мне не хотелось даже думать о том, что оно может быть человеческим. Похоже, кто-то решил запугать меня в надежде, что я прекращу расследование. Не на ту напали. Я положила сердце в пакет, быстро оделась и направилась в контору, залпом выпив уже остывший кофе.

Селиванов с кем-то разговаривал по телефону, когда я вошла в его кабинет. Судя по всему, речь шла о предстоящей приятной встрече в футбольном баре. Решив, что пустая болтовня может подождать, я подошла к столу и вывалила окровавленное сердце прямо перед следователем.

– С ума сошла? – Он подскочил со стула, не сводя взгляда с нового объекта на своем столе. – Что это?

– Подарок.

– Лучше бы ты поужинать со мной согласилась. Погоди, или ты собралась приготовить потрошки? Я все эти субпродукты не очень, особенно в таком виде, – поморщился Селиванов и наконец вспомнил о телефоне у своего уха. – Я перезвоню.

– Так и я не очень.

– Таня, объясни наконец, что случилось? Ты обиделась, что я начальству без тебя о ходе расследования пошел докладывать? Так он меня сам вызвал. И твое занятие я бы никогда не пропустил. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

– Я нашла это у себя в кухне, – не обращая внимания на его оправдания, пояснила я.

– Ну так и оставила бы там, сварила бы солянку, или куда там это добавляют? Не вижу повода тащить сюда и вываливать на мои бумаги. Кстати, протокол важного допроса! – Селиванов с печалью смотрел, как все больше слоев бумаги пропитываются и становятся розовыми.

– Ты не понял. Я, так же как и ты, ни печень, ни сердце, ни куриные желудочки не жалую. Хотя говорят, что вкусно. Я не покупала никакого сердца и уж тем более не приносила его в свою кухню. Вечером его там не было, а утром появилось.

– Так, – сказал Антон совсем другим тоном и медленно опустился на стул. Придвинулся поближе и стал разглядывать сердце. – Что это может значить?

– Вряд ли что-то хорошее, потому что кто-то со всей силы пригвоздил его к моему столу кухонным ножом.

– Бред какой-то, – изрек Селиванов.

– Кому-то очень хочется, чтобы мы не искали трупы, и он решил запугать меня таким образом.

– Вырезали сердце у одной из пропавших, пробрались ночью к тебе в квартиру и подкинули орган? А если бы ты проснулась?

– Смогла бы постоять за себя, не переживай.

– Как-то очень уж замороченно, ты не находишь?

– Ну да, проще сразу убить, – сострила я.

– Вообще выглядит свежим, – задумчиво произнес Селиванов, продолжая подробно изучать мою находку.

– Сегодня из морга блондинки не пропадали?

– Сейчас позвоню ребятам, – кивнул он и потянулся к телефону, восприняв мои слова вполне серьезно.

Пока он разговаривал, я сбросила сердце с пачки бумаг обратно в пакет и завязала его. Селиванов посмотрел на часы, дал отбой собеседнику и обратился ко мне:

– На двенадцать тридцать я встречу назначил с Еленой, подругой убитой. Как раз закинем орган ребятам по пути к ней, пусть изучают.

– А трупы как? На месте?

– Они пошли проверять, – заверил Антон, а я в очередной раз убедилась, что порядком в бюро по-прежнему не пахнет.

– Есть какие-нибудь мысли, о лучший следователь? – съязвила я уже в машине.

– Честно говоря, думал, что вся эта история с исчезновением трупов – какая-то ерунда. Мало ли кто в пьяном угаре решил ночью пробраться в морг и пошутить. Да и вообще, на свете столько извращенцев… Теперь же я в замешательстве.

– Либо мы имеем дело с заметанием следов какого-то преступления, либо трупы понадобились каким-то серьезным ребятам для не менее серьезных дел.

– Это каких, например? – поинтересовался Селиванов.

– На свете столько извращенцев, – повторила я его слова и пожала плечами.

– Не знаю, Тань, что и думать, – он покачал головой. – На органы вроде бы живых выгоднее похищать.

– Это смотря на какие органы, да с живыми и мороки больше.

К этому моменту мы подъехали к ресторану «Акация», где работала Елена. Нас встретила хостес, которую Антон попросил позвать управляющую. Вскоре из стеклянной двери к нам вышла милая девушка с русыми кудрявыми волосами, в кожаной юбке по колено и темно-синей блузке. Мы устроились за огромным столом в отдельном зале, предназначавшемся, судя по всему, для банкетов. Елена предложила нам напитки. Я вежливо отказалась, а Селиванов попросил капучино, поправив воротник рубашки, который торчал из его заношенного джемпера.

– Второй день, как на работу вышла: сперва поверить не могла, что она… – Девушка махнула рукой, не желая продолжать, и потянулась за салфеткой, чтобы промокнуть глаза, к которым подступили слезы.

– Извините, что пришлось вас потревожить: дело в том, что от Вероники Павловны нам очень мало удалось узнать о Людмиле, – пояснил Селиванов и быстро добавил, выразительно на меня посмотрев: – Татьяне Юрьевне удалось.

– Да, отношения у них никогда не клеились. Я ведь Милу с самого детства знаю. Мы утром в школу вместе ходили, а потом домой после уроков. Пока я не выпустилась. Она младше на четыре года, и Вероника Павловна была рада возложить на меня хотя бы эту часть забот. А я и довольна была. Мила хоть и мелкая, но такая интересная девчушка была, нам с ней очень весело было. В общем, мы подружились. Столько лет душа в душу, и вот ее уже нет.