Проект «Око» - Якубович Александр - Страница 7

Рядом с дверью в луже собственной блевоты и мочи лежал очередной житель Гетто. За годами не стриженными бородой и волосами было сложно понять, жив ли он вообще. Оливер посмотрел на мужчину, потом оглянулся проверить, нет ли еще кого в переулке. Не заметив посторонних, он присел и тихо сказал:

— Я ищу приключений.

Один глаз бездомного открылся. Он внимательно посмотрел на Оливера, а после на удивление четко и ясно ответил:

— Два удара ногой. В левый угол.

Оливер кивнул в ответ и подошел к двери.

Старая, еще довоенная, эта дверь внушала уважение. Кое­где виднелись вмятины от пуль, а по краям старую заводскую сталь разъела ржавчина. Слой грязи и мха покрывал всю дверь, как и стены здания, в которое она вела, но, если присмотреться, можно было заметить, что поставили ее сюда уже после событий, уничтоживших привычный жизненный уклад. Грубый скол кирпича, будто кто­то молотком и зубилом расширял проем, чтобы втиснуть сюда этого стального монстра, и слегка косо стоящая дверная коробка только подтверждали эти догадки.

Но Оливер не рассматривал дверь, она была ему хорошо знакома. Ударив два раза носком ботинка в левый угол двери, он замер в ожидании. Спустя несколько секунд она бесшумно приоткрылась, впуская ночного гостя. За дверью Оливера ожидала крутая и узкая лестница, освещаемая всего одной тусклой лампой в самом ее конце. Стараясь не задеть головой бетонный потолок, он протиснулся вниз и столкнулся с огромным детиной, ожидавшим его с допотопным металлоискателем в руках.

— Оружие, колюще­режущие, кастеты и прочее запрещено, — пробасил он. — Выкладывай все сам или проваливай.

— Ничего такого, — ответил Оливер.

— Руки, — бросил охранник.

Оливер поднял руки, давая детине обшарить его металлоискателем, а после и вручную. Та же процедура была проведена и с его ногами, а в конце пришлось снять ботинки.

— Проходи.

Впереди была еще одна узкая лестница, уходящая круто вниз. Оливер старался спускаться максимально аккуратно, держась руками за стены. После лестницы его встретили тускло освещенный коридор и первые посетители заведения. Аккуратно переступая через тела тех, кто успел перебрать спиртного и наркотиков, Оливер продвигался все ближе к залу. Он понял это по ощущению давящего на уши баса и все чаще встречающимся телам лежащих без сознания людей, вышвырнутых охраной в коридор. Он старался не всматриваться в лица потасканных малолеток под ногами и местных забулдыг, сливающих последние деньги на дешевую выпивку. Чуть дальше происходила какая­то возня: двое местных завсегдатаев оприходовали дурочку из Столицы, не знающую меры в употреблении «пыли». Один из них уже стягивал с нее штаны, когда Оливер поравнялся с ними и пошел дальше, в зал. Не его проблемы, будет для малолетки уроком.

Пройдя последний поворот, он погрузился в вакханалию подпольного заведения. Хмурая и молчаливая охрана, не менее хмурые завсегдатаи, местные криминальные авторитеты, мажорные детишки из Столицы, наркоманки, готовые на все ради дозы. Музыка, наркотики, алкоголь. Все как и всегда.

Оливер подошел к барной стойке и, не найдя свободного места, просто столкнул с ближайшего стула паренька, отключившегося после очередного стакана дешевого пойла. Пока он усаживался, пара быков из охраны уже волокла тело в коридор, — отсыпаться.

— Что будешь пить? — прокричал бармен. Действия Оливера ничуть его не смутили, подобное «отвоевывание» мест давно стало нормой.

— Есть что­нибудь приличное? — Оливер пытался перекричать музыку, молотом бьющую по барабанным перепонкам.

— Бурбон! — прокричал в ответ бармен.

Оливер просто кивнул, и уже через несколько секунд перед ним стоял стакан, заполненный на треть янтарной жидкостью с двумя кубиками льда. Несколько смятых купюр из кармана, которые он положил перед собой на стойку, в мгновение ока исчезли в руках бар­мена.

Мужчина слегка пригубил янтарной жидкости. Бурбон был препаршивым, но намного лучше того пойла, которым накачивалось большинство посетителей клуба. Он покрутил в руках стакан, а после залпом осушил его и жестом попросил бармена повторить. Вечер будет долгим, и выпьет он столько, на сколько хватит денег.

Когда Оливер допивал пятую порцию бурбона, который казался уже не таким и плохим, к нему подсел Мелкий.

— Э, братишка, не угостишь старого друга, а? — Мелкий, как обычно, вел себя нагло, но дерганно, постоянно оглядываясь.

— Вали отсюда, не обломится, — угощать кого­то Оливер сегодня не планировал.

— Да ладно те, че ты начинаешь! — прокричал Мелкий на ухо Оливеру. — Поставь стакашку корешу, по­братски! Рассчитаемся.

Оливер бросил взгляд на Мелкого, а потом вернулся к своему бурбону. Понятное дело, Мелкий долгов не возвращал.

— Да ладно те, Олли, че ты ломаешься как телка! — он попытался закинуть ему руку на плечо, но Оливер ее перехватил и сбросил. — Мож, соску подгоню? — Мелкий не унимался. — Есть у меня пара на примете, свежие еще, за дозу «пыли» делай че хош.

Оливер поморщился и посмотрел на Мелкого, вздохнул, жестом попросил бармена налить еще один стакан и прокричал в ответ:

— Лучше новостями поделись.

Мелкий радостно кивнул и схватился за стакан бурбона, который поставил перед ним бармен. Осушив его, он хитро зыркнул на Оливера, давая понять, что одной порции для разговорчивости маловато. Оливер был к этому готов и опять жестом попросил бармена повторить, доставая из кармана купюры. Денег оставалось немного, но на разговор с Мелким хватит.

— Ну что? — прокричал Оливер Мелкому.

Тот уже успел пригубить второй стакан, смакуя пойло. Мелкого нельзя было назвать красавцем. Само собой, первое, что бросалось в глаза — рост не более метра пятидесяти. Круглое лицо, широко посаженные маленькие глаза, приплюснутый нос, короткие пальцы­сардельки, всегда ловко обращавшиеся с деньгами и наркотиками. Неподготовленный человек мог погибнуть уже через десять минут после попадания в Гетто, но Мелкий прожил здесь всю свою жизнь и чувствовал себя в этой изнанке мира как рыба в воде.

Теперь он не торопился. Растягивая удовольствие от недешевого по местным меркам бурбона, Мелкий молча наслаждался. В тот момент, когда терпение Оливера стало подходить к концу, он резким движением осушил стакан и заговорил:

— Слышал про большую облаву на той неделе?

— Конечно, — ответил Оливер.

Облавы были бичом Гетто. Стараясь искоренить инакомыслие и вычистить развалины от «асоциальных элементов, нарушающих покой жителей Столицы», нынешнее руководство страны периодически направляло отряды солдат в рейды по неспокойному пригороду. Понятное дело, не без жертв. Чаще всего погибали старики, дети, женщины, которые не успевали спрятаться от солдат: убежать от пули нелегко.

— Так вот, они неслабо потрепали бригаду Томми, — продолжил Мелкий. — Говорят, два схрона накрыли и половину бойцов посекли. Такая бойня была, что некоторые умом тронулись.

Оливер старался всем своим видом показать, что ничего нового или важного Мелкий ему не рассказал, но новости были шокирующие. Бригада Томми держала Гетто, и с вояками у него был негласный уговор: они не трогают его, а Томми не трогает их. В бригаде было достаточно стволов, чтобы похоронить столичный гарнизон в этих каменных джунглях, а придавать своим действиям широкую огласку власти не желали. Сейчас же случилось столкновение, которое могло привести к полномасштабной войне со Столицей. Конечно, военные всегда могут сравнять Гетто с землей, но тогда это опять приведет к восстаниям по всей стране. Но, по всей видимости, хрупкое перемирие было нарушено. Прольются реки крови.

Мелкий дал Оливеру немного времени переварить полученную информацию и продолжил:

— Но самое стремное, что бойцы бригады почти не давали этим жопоголовым солдафонам отпора! Томми обещал яйца оторвать тому, кто будет слухи распускать, но у меня есть кореш, который видел, как два быка из бригады валялись по земле и рыдали как те дети, прикинь, да?

А вот это уже было очень интересно.