Турнир четырех (СИ) - Ло Оливер - Страница 34

«Возможно слишком быстрая заморозка не дает телу погибнуть, а лишь вводит его во что–то похожее на сон. В следующий раз я не буду так опрометчив и снижу скорость заморозки… ах навья мать!»

Рука предательски кольнула острой болью.

«Нужно обработать, пока я действительно не лишился ударной руки».

…

В столичном дворце обычно очень много слуг, но сейчас почти все они занимались организацией турнира. При князе Огневеде и его семье оставалось лишь несколько личных, доверенных людей.

Комната Лилии Огневедской отличалась очень большими размерами и невероятно роскошным убранством. Эта комната совсем не была похожа на ту, где живет шестнадцатилетняя девушка.

Лилия сидела на широкой кровати и медленно расчесывала свои рыжие, словно языки пламени, волосы. Ее красное платье с золотой вышивкой, расстегнутое у шеи, обнажало изящные выступающие ключицы, на которых красовалось изумрудное ожерелье, подходящее в тон ее изумительно зеленым глазам.

Раздался короткий стук в дверь.

— Моя пламенная княжна.

Светловолосый юноша медленно зашел в комнату и опустился на одно колено. Такое поведение, казалось, было весьма неприемлемым для родных брата и сестры, учитывая, что Лучезар — старший сын семьи Огневедских.

Девушка встала, и обошла юношу, запустив руку в его волосы. Пройдя круг, она опустилась на колени рядом с ним и нежно провела ладонью по щеке.

— Докладывай, княжич!

— Я не могу выполнить твою просьбу, при всем желании и неуемной любви, слово отца более весомо. Турнир завершится, и тогда ты сможешь делать то, что хочешь, но пока что участники должны быть неприкосновенны людьми извне, только участники турнира могут…

Лилия замахнулась и ударила пощечину Лучезару.

— Думаешь я совсем тупая!? Ты ведь участник! Я лишь просила привести его сюда, чтобы я могла удостовериться, что моя новая игрушка не сломается к концу турнира! А что ты?

— Лилия, я не понимаю твоего интереса. — Лучезар никак не отреагировал на пощечину.

Девушка положила обе ладони на щеки юноши и нежно поцеловала в лоб.

— Мой милый Лучезар. Ты клялся мне в вечной любви несмотря на то, что мы брат и сестра. Это не первая игрушка, что ты ко мне приведешь, так скажи, почему именно сейчас ты испытываешь ревность?

— Я… я не…

Она положила ладонь на его губы и поцеловала через нее в место, где должны быть губы юноши.

— Не скрою, в этот раз мне немного интереснее. Но то все еще игрушка. А брат всегда будет важнее игрушек. А теперь иди. Я подчинюсь слову отца, но запомни, после турнира, приведи его ко мне. Ах и да. Если так случится, что вы встретитесь на арене. Не смей сломать его, понял?

Лучезар послушно кивнул и неспешно покинул комнату сестры, незаметно по пути наслаждаясь запахом, который будоражил его ум всю осознанную жизнь.

Дверь закрылась. Девушка поспешно взяла со стала тканевую салфетку с вышитой на ней росписью и тщательно вытерла свои губы, после чего снова села на кровать и занялась расчесыванием волос.

После четырех часов прогрева, питья отваров и нанесения мазей рука наконец перестала болеть и начала приобретать здоровый оттенок кожи. Пальцы слушались и сгибались. Ивор, предполагая, что элемент может его ранить, а также вспоминая буйство сферы заготовил множество мазей и трав, заживляющих раны и останавливающих обморожение.

Сейчас он сидел в своей комнате гостевой резиденции, закрыв глаза, и вытягивал энергию из окружения, при этом занимался чем–то определенно важным.

Легкое жжение в груди медленно переросло в обжигающий пожар, заставивший Ивора скривиться и коснуться руками пола. Юноша открыл глаза. Откашлявшись, он выплюнул сгусток крови и улыбнулся.

— Зараза.

Он стукнул себя в грудь, успокаивая дыхание и сердцебиение. Вдохнул поглубже и снова пустил энергию по жилам.

Медленно коснувшись сердца, он ощупал восприятием огненный узел. Тот пульсировал так, будто вот–вот хочет взорваться.

«Не нравится, да? А кто ж тебя просил вспыхивать огнем? Ты мне здесь не нужен!»

Волнами он посылал ледяную энергию в огненный узел сердца. Если бы у более–менее опытного практика спросили, чем занимается Ивор, то тот бы прямо сказал — Самоубийством.

В действительности, попытка изменить уже зажженный узел вредит практику и практически всегда приводит к смерти.

Лишь практики на поздней ступени этапа Выращивания Духовного Древа могут рассчитывать на небольшой шанс успешно закончить такое действие, но зачем? Прецеденты подобного случались раз в тысячелетие.

Ивор собрал всю свою энергию, какая только у него была и устремил ее в сердце. Очередной удар жжением разлился по его телу, заставляя жадно вдыхать воздух.

Юноша задыхался, одновременно отхаркивая кровь. Но, спустя пару минут успокоился и снова уселся на пол.

«Что такое боль, когда на кону твоя судьба? Макошь решила вести меня путем огня? Ну уж нет, лучше сдохнуть, чем стать еще одним огненным выродком. Я изрядно натерпелся, ненавидя то, что меня вечно тыкают лицом в родство с ним. Как можно наречь человека сыном божьим, если его просто нашли в лесном пожарище?»

Он снова сделал воронку, втягивая больше энергии. Использовал перчатки, чтобы создать еще и лучше контролировать ее, когда наконец она собралась в огромный мощный сгусток, он вытянул ее, создавая стрелу.

В его голове проносились воспоминания.

Вот он, пятилетний мальчишка. Ему дали имя, родители ни разу не давали усомниться в своей любви и заботе. Соседи уже наплели мальчику, что он ненастоящий сын, но ему плевать, он всю жизнь рос с Волимиром и Беляной, разве есть смысл не считать их настоящими?

Воспоминания уносили все дальше в детство, где он еще был слабым и боязливым, где каждый ждал, что он выкинет какое–то чудо и, совершенно каждый желал его проверить.

…

— Эй, это же сын Сварожий. А ты уже умеешь пользоваться огнем?

Ивор потупил взгляд.

— Нет, пока не могу.

— Ха–ха, да никакой ты не сын бога, обычный земляной червь!

Зверобой стоял позади своих дружков, которые обзывали Ивора. Уже в пять лет он выглядел так, будто с самого рождения тягал полные ведра коромыслом.

Отодвинув своих дружков, здоровяк разбежался и протаранил Ивора головой в грудь. Мальчик упал. Весь воздух из легких куда–то подевался, и он открывал рот, в попытках вдохнуть, но выходило плохо.

Зверобой схватил Ивора за шиворот и притянул к себе.

— Никакой ты не сын бога. Твой отец всем наврал. И тебе тоже.

Он бросил его со всей силы на землю, отчего Ивор снова закашлялся. Его глаза увлажнились, но он не заплакал. Стиснув зубы, мальчик встал и медленно, под смех других мальчишек пошел домой.

…

— Ивор, дружок, подойди к старику.

Дедушка совсем преклонного возраста жил в четырех домах от жилища Волхва и очень часто дергал Ивора, когда видел, что тот проходит мимо.

Мальчик вздохнул и подошел к калитке.

— Растопи мне печь, будь добр, а то руки мои уже не те.

Зайдя внутрь, он наклонился к печи, в поиске соломы или щепок для растопки, а также кресала, но ничего из этого не увидел.

— Дедушка, а где инструменты для растопки?

— А зачем тебе они, разве ты не можешь поджечь дровишки божественным пламенем оно и гореть будет всяко лучше?

— Нет, я еще не обрел элемент, мне ведь всего шесть. Отец говорит, в Полаве самый ранний случай овладения элементом был в тринадцать лет.

— Ну так–то обычные люди, а ты у нас сын Сварога! Не срами отца!

Ивор ушел под гневные ругательства старика.

…

В один из дней лил проливной дождь. Капли били о крыши домов и землю с такой силой, что казалось, будто это топот копыт огромной армии кочевников. Молния сверкала в небе, громыхал гром, многие селяне воспевали Перуну, в надежде, что тот не уничтожит урожай в этом году.

Где–то на окраине деревни, перебиваемые шумом дождя, кричали дети.

— Бей сильнее!