На высоте в милю с вампиром (ЛП) - Сэндс Линси - Страница 14

— Эбигейл Нотте? — Глаза Куинн недоверчиво расширились, и она подалась вперед. — Она имеет какое-нибудь отношение к Санто Нотте?

«Ага. Муж и спутник жизни Эбигейл, Томаззо, приходится Санто двоюродным братом, — объяснил он.

«Боже мой!» — Куинн вздохнула, ее глаза расширились. — Тогда мы с тобой родственники через брак.

Джет удивленно моргнул. Он никогда не думал об этом в таком ключе, и сейчас ему было неудобно так думать. Боже мой, он страстно желал ее четыре года. Он не хотел никаких родственных связей, даже если только через брак. Поэтому он указал: «Ну, Эбс и я не связаны юридически».

Куинн отмахнулась. «Ты только что сказал, что вы как брат и сестра. Что делает тебя братом жены двоюродного брата мужа моей сестры.

— Что ж, это соответствует старому правилу о шести рукопожатиях (Теория «6 рукопожатий» предполагает, что каждый человек опосредованно знаком с любым другим жителем планеты через цепочку общих знакомых, в среднем состоящую из 5 человек), — пробормотал Джет.

«Да, это так», — согласилась она, а затем добавила: «Я думаю, что Паркер, должно быть, видел тебя на одном из семейных ужинов Нотте. Я помню, как он болтал о каком-то пилоте, с которым познакомился там, — задумчиво сказала она, а затем пожала плечами и тепло улыбнулась ему, протягивая руку через стол. — Что ж, приятно познакомиться, Джет.

Его брови приподнялись, и он заколебался, но затем протянул большую руку, чтобы пожать ее. Это была действительно большая рука. Ее пальцы утонули в ней, и Куинн почувствовала легкое покалывание, скользнувшее по ее пальцам и ладони вверх по руке, от контакта, когда они смотрели друг на друга. Но ни один из них на самом деле не дрожал; они просто держались за руки через стол одно мгновение, а затем оба одновременно оторвались и снова сели, глядя друг на друга с предположениями.

Куинн понятия не имела, о чем он думает, но ей было интересно, сколько ему лет и женат ли он. Вероятно, он женат, решила она. Он был чертовски красив, чтобы избегать полчищ женщин, которые преследовали бы его. Кроме того, она была почти уверена, что он более чем на пару лет моложе ее сорока лет, а она не хищница. Не то чтобы это имело значение. В любом случае, сейчас она была не в том положении, чтобы кого-то заинтересовать. Ей нужно было собраться с мыслями, прежде чем она даже задумается о свидании, и Куинн это знала. У нее был сын, о котором она должна была подумать. Сын, которого она оставила в Италии с его тетей Пэт и дядей Санто, где он ждал, пока она соберется с духом.

Губы Куинн сжались при этой мысли. Она прилетела в Италию три с половиной года назад, решив забрать с собой сына. Вместо этого она осталась у своей сестры, которая заботилась о нем, пока она отходила после обращения. В конце концов, она просто не вернулась в Америку. Она сняла коттедж и жила в Италии три с половиной года, хандря и страдая, когда не обучала сына дома. Наконец, Пэт не выдержала. Первые пару лет она пыталась уговаривать и подбадривать, но, наконец, в прошлом году она пошла по жесткому пути, говоря ей, что она тратит впустую свою жизнь и хандрит, и ее сын не заслуживает мать, которая большую часть времени не присутствует полностью умственно и эмоционально?

Ее сестра знала, что Куинн борется со всем этим бессмертным делом и своими чувствами к Патрику. Она начала уговаривать ее вернуться в Северную Америку, но не в Олбани, а в Торонто, и дала ей имя бессмертного психолога, который мог бы ей помочь. Грегори Хьюитт. Куинн чуть не рассмеялся, когда Пэт упомянула это имя. Маргарита предложила ей увидеться с мужчиной до того, как Куинн улетит в Италию, но она отказалась, заверив ее, что время, проведенное с сестрой, излечит ее.

Ей следовало бы послушать Маргариту, призналась себе Куинн. Она довольно хорошо узнала эту женщину за то время, что жила с ней и ее мужем Джулиусом, после того как проснулась от кошмара, в который превратилась ее жизнь, и довольно быстро поняла, что Маргарита была очень мудрой женщиной.

Ну что ж, подумала Куинн, лучше поздно, чем никогда. Она вернётся в Торонто и пойдёт к этому психологу, который оказался зятем Маргариты, и починет её. Тогда она наладит свою жизнь и станет достойной матерью для своего сына. У нее не было времени на мужчин до того, как все это будет сделано, и, вероятно, какое-то время не будет и после.

«Хочешь еще что-нибудь или хочешь прогуляться?»

«Прогуляться?» — спросила Куинн, оглядываясь в замешательстве, когда Джет указал на окно рядом с ними. Ее глаза расширились, когда она увидела, что через дорогу от ресторана, в котором они находились, был пляж, а солнце садилось. Это было очень мило. Кивнув, она вышла из кабинки и позволила ему взять ее за руку, чтобы вывести из ресторана.

— Интересно, где мы? Куинн с любопытством огляделась, когда они пересекли пустынный проспект, к столь же пустому пляжу. Улица была застроена предприятиями, но по какой-то причине она не могла прочитать вывески на зданиях. Они были для нее как бы не в фокусе. Машин не было, а пляж внезапно начинался на другой стороне дороги.

— Не знаю, — равнодушно ответил Джет. «Все вроде знакомо, но в тоже время нет. Этот ресторан напомнил мне закусочную, в которую мы с Эбс ходили после школы, когда были подростками, но это было не совсем то же самое. И этот пляж напоминает мне место, которое я однажды посетил в Европе». Он пожал плечами, не выглядя обеспокоенным. «Поскольку это все сон, я не собираюсь об этом беспокоиться. Это хороший отрыв от реальности».

— Да, — согласилась Куинн, ее разум уклонялся от мыслей о реальности и переключался на мужчину рядом с ней. Ей было намного комфортнее с Джетом теперь, когда она знала, что его приемная сестра вышла замуж за двоюродного брата мужа ее сестры. Не то чтобы ей было некомфортно с Джетом с самого начала, но теперь она чувствовала себя спокойнее.

— Итак, что побудило тебя стать хирургом? — спросил он, когда они подошли к кромке воды.

Пока они шли, Куинн серьезно обдумывала вопрос, а затем улыбнулась и сказала: «Как бы мне не было стыдно признаться в этом, я думаю, что изначально хотела стать врачом, чтобы прикрыть свою сестру».

«Что?» — Джет взглянул на нее с недоверчивым весельем. «Как? Почему? Я не понимаю.»

Куинн поморщилась и кивнула. «Это трудно объяснить.»

— Попробуй, — подбодрил Джет.

Она поколебалась, но затем начала с краткого изложения своей истории. «Хорошо. Ну, мы с Пэт родились в Китае.

— Хорошо, — тихо сказал Джет, не выглядя удивленным.

«Наш отец умер, когда мы были маленькими, и наша мать снова вышла замуж, — продолжила Куинн. «А потом она и наш отчим умерли, и нас удочерила наша крестная мать и ее муж из Америки, когда нам было по шесть лет. Мы переехали в Олбани, штат Нью-Йорк, и взяли их фамилию: Стоун».

— Вам поменяли имена или ты всегда была Куинн? — он спросил.

«Нас всегда звали Пэт и Куинн. Хотя имя Пэт на самом деле Петронелла. Мы просто зовем ее Пэт, потому что так проще».

«Как когда меня называют Джетом», — сказал он, кивнув.

Она пробормотала согласие, а затем продолжила. «В любом случае, у Пэт были проблемы с адаптацией. Она. ". Куинн вздохнула и покачала головой. «Кажется, она всегда была в конфронтации с нашими родителями».

— С приемными родителями, — сказал Джет, желая убедиться, что он понимает правильно.

Куинн кивнула. «Да. Стоуны».

— Но у тебя не было проблем с адаптацией? — спросил Джет.

«Я. . Я не знаю, — нахмурившись, сказала Куинн, а затем недовольно пожала плечами. «Я… Пэт всегда доставляла неприятности, и я всегда чувствовала, что должна сгладить углы и вести себя так, чтобы компенсировать это, поэтому я никогда не задумывалась о том, что я чувствую».

— А, — с пониманием сказал Джет.

— А, что? — спросила Куинн, прищурившись. Ей было трудно поверить, что он понял. Конечно, нет.

— Ты только что это сказала, — сказал Джет, пожав плечами. «Она была бунтаркой, поэтому тебе приходилось сглаживать острые углы, и ты никогда не показывала, что чувствуешь на самом деле. Вы выбрали свои роли».